Сестры никак не могли понять, что здесь не так, и попросили Джедди постирать белье при них, чтобы все возможные ошибки вылезли наружу. Джедди открыла дверцу и положила в машину парочку трусов и лифчиков неопределенного цвета и степени изношенности. Затем она, как полагается, дверцу закрыла.

— Угу. Хорошо. Все правильно, — прокомментировали сестры.

Джедди повернула переключатель на нужную программу стирки и включила машину. Девочки разинули рты от удивления.

— А как насчет стирального порошка? — осведомилась Линда.

— А?

— Его надо засыпать вот в этот ящичек, — подхватила Энджи.

— В какой ящичек?

Вместо ответа Донна выдвинула отделение для стирального порошка.

— Вот в этот. Сейчас он полон воды. Я его закрою, пока нас не залило.

— А как насчет стирального порошка? — опять спросила Линда.

— Что насчет порошка?

— Когда ты его добавляешь?

— Машина же автоматическая!

— Но как ты добавляешь порошок, не открывая ящика?

— Это автоматическая машина. Ей не нужен стиральный порошок. Она все стирает сама.

Такова была причина всех Джеддиных проблем со стиркой. Маленькая коробочка «Ариэля» для автоматических машин — и все разрешилось.

А как там с заклятием? Оно тоже сработало. Может быть, дезодорированное белье сыграло здесь свою роль, только месяца через полтора Джедди объявила всем и каждому, что ее белые вещи стали белее снега, к красным вернулась сексуальность, а сама она ждет ребенка.

Девочки организовали торжественный ужин.

Очень скоро Джедди разнесло, словно кита. С лица ее теперь не сходила улыбка. Она, Шон и будущий ребенок — что еще надо в жизни?

Когда пришло время отправиться в больницу в Беллшилл, Джедди была вся на нервах. Шон не поехал с ней, так что рядом была только матушка. Роды были долгими и сложными. Всех беспокоило то, что плод не очень-то шевелился в течение последнего месяца. Джедди тужилась и стонала. Никакого обезболивания ей не делали.

Когда ребенок появился на свет, в родильной палате воцарилась тишина. Матушка приняла новорожденного из рук доктора. Ребенок был мертв. Медики перерезали пуповину и сделали все, что надо. Теперь все смотрели на Джедди.

— Это мальчик? Нет, это девочка, я знаю! — восклицала Джедди. — Мама, а на кого она похожа?

Матушка сделала докторам понятный всем знак, и те на минутку вышли из палаты. Баюкая новорожденного, матушка присела на краешек кровати. Ребенок был завернут в белый платок. В саван. Рождение и смерть в одном облачении. Джедди и матушка посмотрели друг другу в глаза. Слова были не нужны. Джедди не стала биться в истерике, она просто заплакала. Сначала из глаз у нее покатились слезы, потом она стала тихонько всхлипывать. Ей было не жалко себя, ее пронзала жалость к крошечному синему младенцу. Он так боролся все девять месяцев — и вот умер, когда наконец пришла минута триумфа. Минута света.

— Это мальчик, — произнесла матушка.

— Дай я посмотрю на него.

Матушка нагнулась, и личико новорожденного оказалось рядом с лицом Джедди. Джедди поцеловала его в лоб. С губ у нее стекали слезы и капали на кожу младенца. Матушка помнит, как у ребенка по щекам лились слезы — синие, как море в Испании, будто он оплакивал Джедди. А может, он и вправду плакал о ней, ведь с того момента на Джедди навалилась депрессия. С депрессией пришлось бороться долго-долго.

— Я хотела назвать его Дэниел, — выговорила Джедди. — Дэнни.

Она взяла своего ребенка на руки и стала укачивать. Медсестра уже хотела войти, но старенький доктор остановил ее. Они смотрели сквозь дверное стекло. Джедди укачивала новорожденного, припав губами к его лбу и стараясь согреть своим дыханием. Жизнь обволакивала смерть. Джедди уходила все дальше и дальше от реальности, матушка видела это. Не поднимаясь с кровати, Джедди с ребеночком бежала по темному волшебному лесу, а за ними гналась Смерть с большой косой. Ветки хлестали Джедди по лицу, и колени у нее подгибались, и боль делалась непереносимой. Но дело было не в этом. Телесная боль была ни при чем. Куда больнее было прижимать к груди покойное дитя. Дэниел. Дэнни. Матушка видела все это раньше, в Тяп-ляпе, когда смерть ребенка при родах была в порядке вещей. Матушкина бабка, Старая Бидди, была повитухой. Матушка присутствовала при многих рождениях и многих смертях и помнила, как при виде мертворожденных делаются пустыми глаза у женщин, девчонок еще. Такими, как прежде, эти девчонки уже никогда не станут. А те, у кого больше не будет детей, проживут свою жизнь так, будто смерть взаправду обернется для них облегчением. Освобождением. Есть сильные женщины, которые могут пережить такое. Но чтобы пережить, надо отчаянно бороться с унынием и злобой. Немногие оказались на это способны.

Матушка видела, что Джедди устремляется к точке, откуда может не вернуться. Матушка знала: надо что-то делать. И она стала напевать песенку, ведь это всегда у нее получалось очень здорово. Тихую и печальную песенку.

Джедди слегка пошевелилась. Звуки песенки разнеслись по больнице и привлекли к застекленной двери родильной палаты медсестер, акушерку и доктора. Чудо человечности открылось их взору. Мать утоляла боль своей дочери, а та утоляла боль своего ребенка, который если и жил когда, то только в ней. Смерть унесла самого близкого. А матушка пела, поглаживая младенца по головке:

Джедди тоже стала рассеянно гладить ребенка по головке. Это был хороший знак: она возвращалась. Она уже вышла из леса, где, затаившись, Смерть шаркала косой по деревьям и теням. Все, что Джедди сейчас было нужно, — это передать кому-нибудь ребенка. Кому-нибудь милому. Кому-нибудь доброму.

Матушка смолкла на какое-то мгновение, и пауза была полна спокойствия. Это еще приблизило возвращение Джедди.

Люди у двери плакали. Они навидались всякого. Чего только не увидишь в больнице, куда свозят людей из Коутбриджа, Эрдри, Беллшилла и Мадервелла! Джедди выбралась из леса и шла по снежному полю к тихой долине. В тишине раздавался только скрип ее шагов. Матушка знала, что сейчас происходит с Джедди. Песенка даст ей увидеть, что, когда все сказано и совершено, мы соединимся. Песенка приведет Джедди в край Единения. Туда, где соединяются все души. Она увидит своего ребеночка, как он идет по тропинке и улыбается. Но самое главное, Джедди увидит, что создание из света, навстречу которому идет ребенок, — это она сама, Джедди. Она сама после смерти. Матушка покажет Джедди, что наша земная жизнь — это лишь миг на пути к воссоединению. Матушка не знала, правда ли это, зато я знаю. Это чистая правда. И матушка пела:

И вот свершилось. Словно ряд кинокадров промелькнул перед Джедди. В залитых светом пространствах показалось надгробие. Джедди подошла поближе, чтобы разглядеть надпись. Она думала, что на камне будет выбито «Дэнни Харкинс» (второе имя Шона). Но то, что она прочитала, заставило ее улыбнуться, и испытать счастье, и увидеть правду в ее подлинном виде, а не в том, в каком она нам представляется. « Джеральдина Райли», — было написано на камне, и получалось, что умерла она в возрасте восьмидесяти шести лет, солидный возраст по любым меркам. И кто, как не Дэнни, подошел к могиле — статный бравый парень, — и провел по надписи рукой, и преклонил колени, и помолился за свою мать.