Ребекка надела поднятую с пола ночнушку и успела дойти до двери. Тут проснулся Байрон.

— Убегаешь, или просто не спится?

— Утро, между прочим.

Байрон сощурился на красноватый свет за окном.

— Бекс, еще совсем рано.

— А ты можешь пока не вставать.

Она повернула круглую стеклянную ручку и вышла. Внизу Херувим завел свою утреннюю песню, требуя кошачьего корма. Ребекка улыбнулась. В водовороте двух минувших дней даже знакомое и постоянное обретало совсем иной смысл.

Байрон протер глаза.

— Если ты запустишь кофе, я приготовлю завтрак, — предложил он. — Нужно встретиться с городским советом или с мэром. Чего тянуть?

Ребекка вспомнила об угощении, принесенном соседями Мэйлин. Большинство блюд не годились для завтрака, но после осмотра холодильника удалось найти то, что неплохо подходило к кофе.

— Смотри, я значительно упростила тебе задачу.

— Холодные закуски ешь сама, раз ты их любишь. А я приготовлю яичницу с ветчиной, — сказал Байрон.

Он отчаянно зевал и моргал, прогоняя последние остатки сна.

— В нашей жизни не все изменилось, — усмехнулась Ребекка. — Ты так и не научился просыпаться рано утром.

— Когда мне надо, я могу встать в любое время суток, — сказал Байрон, обнимая ее.

— Постой. Это что, опять выбор? Байрон или кофе? Секс или еда?

— Можно все сразу. Последовательно. Ты об этом не думала?

— Би, я годами думала о тебе, — вдруг призналась она и, чтобы не продолжать, поспешила к холодильнику за угощением для кота.

Утихомирив настойчивые «мяу», Ребекка включила кофеварку и стала выкладывать на поднос ломтики ветчины и хлеба. Ей хотелось есть, и она, не дожидаясь кофе, соорудила себе небольшой сандвич. Шум воды в душе был сейчас, пожалуй, самым приятным звуком. Когда рядом еще кто-то, легче не думать о том, что ей придется жить одной в большом старом доме. Жить одной, к тому же безвыездно.

Только сейчас Ребекка не умом, а сердцем ощутила главную особенность своего нового положения. Ей больше не уехать из Клейсвилла. Миссия Хранительницы запирала ее в этом городе, как в ловушке. В общем-то она и не собиралась ни возвращаться в Сан-Диего, ни переезжать в другой город. Но одно сознание того, что ты свободна и можешь ехать, куда пожелаешь… оно многого стоит. Эту свободу у нее отняли. Столько лет подряд она убегала от всех привязанностей — и вот они все здесь. Миссия, Байрон, ее обязательства перед Чарльзом и перед городом. Слишком многое было решено за нее, причем давно. Она просто не знала. Получается, и ее свобода была лишь иллюзией. Ей вспомнилось письмо Мэйлин. Прежняя Хранительница, сколько могла, хранила ее от будущего.

Кофеварка зафыркала. Ребекка сполоснула две чашки; в одну налила для себя, другую оставила на столе. Байрон не любил теплый кофе.

Байрон вышел из душа; похоже, вытирать волосы он вообще не любил. И прошлепал босыми ногами прямо к кофеварке.

— Я не могу отсюда уехать, — сказала Ребекка, проверяя словами ощущение, которое они у нее вызывали.

— Да, Бекс. Причем мы оба. Я еще вчера пытался объяснить тебе это на кладбище.

Он налил кофе, сел. Профессия научила Байрона бесстрастному выражению лица. Сейчас это умение было как нельзя кстати.

— Я не знаю, насколько сильно это касается тебя. Я подписывал договор. От Хранительниц этого не требуется.

— Ты подписал договор? Что ты этим пообещал Чарльзу?

— Не знаю.

Стараясь не встречаться с Ребеккой глазами, Байрон соединил ломтик ветчины с кусочком сыра и стал жевать этот странный бесхлебный сандвич.

— Ты не знаешь, под чем подписался? Но как же ты мог не прочитать договор?

— Бекс, я тебе уже рассказывал. Отец меня торопил. Говорил, что договор можно будет прочитать и потом. Неужели ты забыла? У меня был не слишком блестящий выбор: или подписать и вернуться к тебе, или остаться там.

— Наверное, я вчера не вдумалась в твои слова. Это что, в самом деле?

— Меня как-то не тянуло проверять, так это или нет.

Ребекка встала, взяла свою чашку и пошла к окну. Действительно, после короткого сна в мозгах появилась некоторая ясность. Значит, Байрон, не читая, подписал договор. Его выбору не позавидуешь, но у него хотя бы был выбор. Ее же просто… ввинтили на место Хранительницы, как ввинчивают новую лампочку взамен перегоревшей.

Байрон встал, налил себе еще кофе.

— Делать на тебя яичницу? — спросил он.

— Нет, — не поворачиваясь, ответила она.

Байрон открыл кухонный шкаф. Загремела посуда. Наверное, он искал подходящую сковородку для яичницы.

— Бекс, тебе не нравится, как я там себя вел? Мне и самому это было не по душе. Отец меня никогда не обманывал. Я ведь даже не знал, что своей рукой подписываю ему приговор. Больше всего я боялся потерять тебя навсегда.

Ребекка повернулась от окна. Байрон стоял возле громадного холодильника Мэйлин. Потом повернулся и он, держа в руках картонку с яйцами.

— Я не мог тебя потерять. И не хотел.

Ребекка подошла к нему, взяла из его рук яйца и поставила на кухонный столик.

— Уильям умер, чтобы ты…

— Он умер, потому что не стало Мэйлин, — перебил ее Байрон. — И еще потому, что у каждой Хранительницы должен быть свой Гробовщик.

Ребекка взяла его ладони в свои.

— Мне страшно, Байрон. Мне очень жаль твоего отца. Я злюсь, что нас фактически заперли в Клейсвилле, не спросив и не оставив выбора. Но я рада, что рядом со мной ты, а не кто-то другой.

— Я тоже, — только и успел произнести Байрон, когда зазвонил его мобильный телефон. — Запомни последнюю фразу, Бекс.

Телефон продолжал звонить.

— Этот рингтон у меня для служебных номеров. — Байрон взял мобильник. — Монтгомери… Да. Где?.. Нет, обязательно буду. Не вешай трубку.

Он прикрыл микрофон и прошептал:

— Бекс, нужна бумага и ручка.

— На кофейном столике, — шепотом подсказала она.

— Извини. Слушаю… дальше.

Байрон ушел в гостиную. Ребекка принялась делать два больших сандвича с ветчиной и сыром, но обрывки разговора заставили ее обратиться в слух.

— …Животное… исчезнувшая семья.

Этого было достаточно, чтобы понять: где-то нашли очередных жертв «голодного мертвеца». Нужно ехать вместе с Байроном. Ребекка достала две кружки-термоса, перелила туда кофе.

Когда Байрон вернулся с исписанным клочком бумаги, Ребекка кивнула ему на кружки и пакет с сандвичами.

— Через пять минут буду готова. Только оденусь и волосы стяну.

— Бекс…

— Опять Дайша?

— Пока неизвестно, но… похоже, она. — Он шумно выдохнул. — Ты видела ее в похоронном заведении. Сцена убийства… Крис говорит: просто каша.

— Я поеду с тобой. Пять минут подождешь?

Байрон кивнул, и Ребекка бросилась наверх, чтобы сменить ночнушку на более подходящую одежду.

Трагедия произошла в трейлерном парке «Санни-Глейдс». Не совсем окраина Клейсвилла, но путь туда был неблизкий. Когда тишина в кабине катафалка стала невыносимой, Байрон подключил свой плеер к автомобильной стереосистеме.

— Стерео — твой наворот? — спросила Ребекка.

— Конечно. Поставил несколько месяцев назад… Если помнишь, я вернулся в конце декабря. У меня тогда была лишь смутная догадка, что из Клейсвилла я больше не уеду. Потом она превратилась в уверенность.

— Ты опередил меня на несколько месяцев. Я поняла, что остаюсь, меньше часа назад. — Ребекка повернулась к окну. — Расскажи мне, что знаешь.

— Знаю, что все у нас будет нормально.

— Я о новом убийстве, а не о жизни здесь.

— Крис получил анонимный звонок. Кто-то сказал, что в одном из трейлеров находятся два мертвых тела и их нужно поскорее вывезти.

— Два?

— Супружеская пара. Или сожители… Крис считает, что это было очередным нападением дикого зверя. Или кто-то из них убил другого, а потом покончил с собой.

Байрон подъехал к указанному трейлеру, заглушил мотор, но выходить не спешил.

— Какая чушь! — рассердилась Ребекка. — А если мы им скажем?