— Такими вещами не шутят! Здесь изволь быть почтительным.

— Здесь? — переспросил Байрон, становясь рядом с отцом.

Из всех ответов, какие он надеялся получить, туннель в подвале, заставленный металлическим шкафом, не приснился бы ему и в страшном сне.

— Куда ведет этот туннель?

Уильям молча переступил порог и оказался в туннеле. Справа, в ржавой скобе, торчал факел, рукоятка которого была обмотала полуистлевшей тряпкой. Факел вспыхнул сам собой, словно включенный электрический фонарь. «Факелы сами собой не зажигаются». Тем не менее он собственными глазами видел, как факел вспыхнул, и чадящее пламя слабо осветило замшелые стенки туннеля. Насколько Байрон знал, никаких подземных каменоломен в окрестностях Клейсвилла не было, как и пещер естественного происхождения. В детстве он интересовался спелеологией и даже лазал с мальчишками по заброшенным шахтам… пока мать не пригрозила, что запрет его дома на замок.

— Это что, тайный подземный ход, оставшийся со времен войны за независимость? — спросил Байрон.

Уильям покачал головой.

— Тогда что? Ты уже ходил по нему? Какое отношение туннель имеет к твоей руке?

— Это вход в страну мертвых, — сказал Уильям.

— Что-о?

Разумеется, туннель имел вполне понятное объяснение, а отец сейчас просто… впал в помрачнение. От горя, сердечного приступа или чего еще. Его надо немедленно показать врачу.

— Пап, ну, пожалуйста, давай поднимемся наверх. Если не хочешь, я не буду вызывать врача. Ты просто выспишься. Потом поговорим.

— Байрон, мы напрасно теряем время. Ты думаешь, я спятил? Представь себе, нет. Идем, нас ждут. Мертвым некуда торопиться, но терпения у них ненамного больше, чем у живых. Идем со мной.

Байрон медлил. Если его отец не тронулся умом, то как тогда назвать эту странную игру? Зачем он накручивает столько мистики вокруг обычного подземного хода? Куда бы ни вел этот туннель, никаких входов в страну мертвых не существует.

Вскоре Байрон убедился, что в туннеле они не одни. В холодном, туманном воздухе замелькали какие-то лица. «Мне это только кажется. Это от перепада температур», — пытался убеждать себя Байрон. Вскоре встали видны очертания призрачных фигур. Они протягивали руки к его отцу. Байрон не понимал, то ли они приветствовали отца, то ли угрожали ему. Байрону сделалось жутко. Он вошел в туннель и встал перед отцом.

— Что все это значит?

Уильям наклонился к нему и почти крикнул ему в ухо:

— Держись рядом со мной. Они не всегда бывают такими.

Они?

Отец шагнул в темноту. Байрон последовал за ним, и сейчас же темнота окутала его. Он перестал видеть факел. Подул холодный ветер. Байрон пробовал звать отца, но слова тонули в завываниях ветра. Казалось, у ветра есть зубы и они больно впивались Байрону в кожу. Его шея стала холодной и липкой, и такая же противная вязкая влага появилась на губах.

Впереди мелькнул огонек. Отец успел отойти на несколько ярдов. Байрон бросился его догонять. В сумраке белели покрытые инеем стены.

Ветер стих столь же внезапно, как и начался. Голоса и призрачные руки тоже исчезли, и Байрон уже был готов убедить себя, что все это ему лишь показалось.

«Галлюцинация от перепада температур».

— Ты добивался ответов, — сказал ему Уильям, сопровождая каждое слово облачком пара. — Скоро ты их получишь. Не все, но на первых порах тебе хватит.

За спиной лязгнула закрывшаяся дверь. Байрон даже подпрыгнул. Он обернулся, но во тьме ничего не увидел. Зато впереди картина начала меняться. Появился свет; вначале тусклый, а затем яркий. Он шел оттуда, где туннель заканчивался.

— Иногда путь по туннелю длится долго, а иногда — как сегодня — бывает коротким, — сказал Уильям. — Короткий путь означает, что нас ждут и хотят с нами поговорить.

Рядом пронеслась тень и растворилась в конце туннеля.

— Они? — переспросил Байрон, хотя прекрасно понимал, о ком речь.

— Мертвые, сынок.

Возле выхода из туннеля виднелись смутные очертания каких-то зданий. На первых этажах поблескивали витрины магазинов.

— Это их мир, — продолжал Уильям. — Они давно ждали встречи с тобой.

— Мертвые?

Полукруглый выход по-прежнему ярко светился, но вокруг них с отцом вновь стало темно. Байрон силился разглядеть хоть что-нибудь. Бесполезно. Света факела не хватало даже на ближайшие к ним куски стены. Наверное, тут и прожектор не слишком бы помог. Это был переход между мирами, и в нем действовали свои законы.

— Значит, ты ведешь меня в гости к мертвым, которые хотят меня видеть? — настороженно спросил Байрон.

— Не всем, кто хотел бы тебя видеть, это доступно. Ты не увидишь там своей матери. Близких друзей тоже не увидишь и… прежних Гробовщиков.

— Страна мертвых, — растерянно повторил Байрон. — И этот… ад находится прямо под нашим домом?

Байрон старался говорить тихо, но каждое его слово туннель превращал в гулкое эхо.

— Это не ад и не рай, — возразил Уильям.

Он в основном смотрел себе под ноги, но несколько раз тоже оглядывался по сторонам. Значит, мелькавшие тени не были галлюцинацией Байрона.

— Мы почти не знаем страну мертвых. Наверное, в нее ведут и другие туннели. Но нам доступен только этот.

— Нам? — удивился Байрон.

— Да, Байрон. Следующим Гробовщиком станешь ты.

Уильям покрепче сжал рукоятку факела. Байрон заметил, что отцовское лицо покрыто капельками пота.

— Если бы я тебе просто рассказал о мире мертвых… сам понимаешь. Лучше один раз увидеть. Тебе это нужно было это увидеть, а потом… потом мы поговорим.

Уильям повернулся и пошел дальше, предоставляя Байрону право выбора: следовать за ним либо остаться в темноте.

«Мир мертвых, которым вдруг захотелось на меня посмотреть».

У него на языке вертелись отнюдь не почтительные слова. Байрон не знал, что сильнее его злит: незнакомец, к которому отец вел его побеседовать, или то, что от него долгие годы скрывали существование туннеля. Одно дело — «заначки» сигарет или виски. И совсем другое, когда отец скрывал от него целый мир.

Возле выхода из туннеля Уильям остановился. Он не стал оборачиваться, а лишь протянул руку назад и растопырил пальцы.

— Хочу тебя кое с кем познакомить, — сказал Уильям.

Байрон не узнавал отца. У Монтгомери-старшего впервые дрожал голос. Такого с ним не было, даже когда он узнал об убийстве Мэйлин. А тут, похоже, Уильям… боялся того, к кому вел сына на разговор.

Возле выхода в стене торчала такая же железная скоба. Уильям поставил туда факел, и тот мгновенно погас. Затем отец вышел из туннеля.

— Здравствуй, Чарли, — сказал Уильям.

Байрону показалось, что они попали в шахтерский город. Но человек, которого звали Чарли, выглядел здесь таким же чужаком, как и они. Он не имел ничего общего с невзрачными домами и убогими магазинами. Чарли был одет в костюм 30-х годов прошлого века. Из нагрудного кармана пиджака выглядывал аккуратный квадратик шелкового платочка. Рубашку украшал шелковый галстук. Голову Чарли прикрывала широкополая фетровая шляпа. И весь этот изыск был выдержан в оттенках серого. Наверное, в мире мертвых отсутствовали краски.

— Заждался я вас, — сказал Чарли. — Идемте. Все уже готово. Поторапливайся, молодой человек, — добавил он, обращаясь к Байрону.

Уильям открыл рот, собираясь что-то сказать, но тот опередил отца.

— Почему я должен поторапливаться?

Чарли остановился и улыбнулся.

— В противном случае тебя ждет то, что вряд ли тебе понравится. Надеюсь, ты уже знаешь, что миссия Гробовщика может перейти к тебе. Я говорю «может», а не «должна», поскольку он, — Чарли ткнул в сторону Уильяма концом незажженной сигары, — пока не окончил свой жизненный путь. Так что, если ты окажешься непригодным, у нас еще есть время найти более подходящую кандидатуру.

Уильям молча коснулся сыновнего плеча. Байрон обернулся. Из рукава отцовского костюма вытекали капельки крови. Кровь испугала Байрона сильнее, чем странный город и безапелляционный Чарли.