Ненадолго Ребекке захотелось, чтобы сейчас рядом с нею сидела ее мать. Но где-то сейчас Джулия Барроу? Как и Ребекка, она обладала страстью к перемене мест, однако в отличие от дочери Джулия, однажды уехав из Клейсвилла, так больше никогда там и не бывала. Она не приехала даже на похороны Джимми. Ребекка не знала, что именно произошло между матерью и отчимом. Джулия отказывалась говорить на эту тему, хотя продолжала любить его даже после смерти. Она покинула Клейсвилл почти через год после смерти Эллы, увозя с собой Ребекку.

— Прости меня, — сказала Ребекка, высвобождая свои пальцы из пальцев Байрона.

— За что?

— Ты, наверное, привык, что люди плачут у тебя на плече. Работа такая.

— Бекс, не будем начинать. Не надо приплетать сюда мою работу.

Он выпустил ее пальцы, но ладонь с подлокотника ее сиденья не снял.

Ребекка поймала себя на том, что уже готовится к обороне. Главное — не позволить ему снова влезть к ней в душу. Потому как через несколько дней она будет вынуждена снова оттолкнуть от себя Байрона, оставив его одного. Но сейчас ее оборона не выстраивалась. Ребекке и в лучшие времена было непросто подавлять свое влечение к Байрону. А то, что переживала она сейчас, лучшим временем никак не назовешь. И потому пальцы ее левой руки вновь легли на его ладонь.

Минут сорок они ехали молча. Ребекка смотрела в окно, ожидая, когда вдали появятся первые дома Клейсвилла. Местность, вдоль которой шла дорога из аэропорта в город, казалась пустынной. Никаких ферм. Только деревья по обеим сторонам шоссе и редкие повороты на грунтовые дороги, ведущие неизвестно куда. Через какое-то время Ребекка увидела знакомый щит с подсветкой: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В КЛЕЙСВИЛЛ! Она не впервые испытывала странное чувство: стоило ей миновать этот щит, и внутри сразу же становилось легче. Уходила тяжесть, давившая на нее и которая ощущалась только здесь, на границе внешнего мира и Клейсвилла. А там, во внешнем мире, она не ощущалась, как жители больших городов не ощущают загазованного воздуха. Раньше Ребекка думала, что такое чувство возникает у нее по вполне понятной причине — скорой встрече с Мэйлин. Однако сегодня, рядом с Байроном, это чувство было даже сильнее, чем в прошлые разы. Ребекка инстинктивно сжала руку Байрона, и лишь потом ее разум удивился такому импульсу. Она тут же убедила себя, что, скорее всего, он сам сжал ей руку.

Ребекка не заметила, как они свернули к дому Мэйлин. Возможно, она на несколько секунд задремала, а, когда открыла глаза, машина стояла возле крыльца. Байрон заглушил мотор.

Байрон молча вылез наружу, открыл багажник и достал ее чемодан. Потом он открыл заднюю дверцу и достал «котоноску». Ребекка тоже вылезла и чуть не разрыдалась. Байрон выполнил свое обещание — довез ее до дома Мэйлин. Оставалось лишь открыть дом и войти. И вот это-то и было самым трудным. Только сейчас до Ребекки со всей ужасающей отчетливостью дошло: Мэйлин больше нет. Дом пуст.

Байрон не пытался обнять ее или хотя бы взять за руку. Ребекка не знала: хорошо это или плохо для нее. Наверное, если б он это сделал, она бы просто распалась на части. А ей нельзя распадаться. Она не за тем сюда приехала. Но какая-то часть ее была готова сдаться. Хуже всего, что она готова была последовать вслед за Мэйлин.

— Если тебе тяжело здесь оставаться, я могу тебя отвезти в баптистскую гостиницу. Можешь переночевать у нас. Совсем не обязательно заходить в дом прямо сейчас.

— Нет.

Ребекка набрала в легкие побольше воздуха, открыла дверь и вошла. Байрон последовал за ней. Закрыв дверь, Ребекка выпустила на свободу кота. Херувим опасливо вылез и уселся рядом со своим дорожным жилищем, вертя головой из стороны в сторону и принюхиваясь.

Так они и стояли: Ребекка в гостиной, а Байрон — в проеме двери, соединяющей кухню и гостиную. На мгновение ей показалось, что время повернулось вспять. Сейчас со второго этажа спустится Мэйлин и выпроводит Байрона, прервав их свидание. Но нет. На втором этаже было тихо.

— Би, я не знаю, что делать, — призналась Ребекка, беспомощно глядя на Байрона. — Вроде надо что-то делать. Но что? Я совсем растерялась.

— На твоем месте я бы лег спать, — сказал Байрон.

Он шагнул к ней и тут же остановился. Время не повернулось вспять. Их разделяли годы и слова, которые не запихнешь обратно в рот.

— Бекс, тебе элементарно надо выспаться. Занести тебе чемодан наверх? Расстелешь кровать, примешь душ…

— Нет.

Ребекка прошла мимо него и взяла с кресла-качалки шерстяное покрывало.

— Я лягу. Потом. Не сразу… Сейчас не могу… Не сейчас. Я пойду на переднее крыльцо… посмотрю на звезды. Можешь пойти со мной, если хочешь. Я буду на качелях.

Байрон даже не успел удивиться, а Ребекка не стала ждать его решения. Конечно, с ее стороны это чистой воды эгоизм — хотеть, чтобы он остался с нею. Но эти мысли Ребекка оставила при себе. «Он ведь приехал за мной в аэропорт. Если бы ненавидел, то не приехал бы». Она сбросила туфли, открыла дверь и вышла на крыльцо, тянущееся по всей длине дома. Ноги ощутили знакомые половицы. Как всегда, средняя скрипнула у нее под босыми ногами. Ребекка направилась к стареньким качелям.

Пусть хоть что-то будет, как прежде. Глупость, конечно, но она имела право на такую глупость. Она ведь и при жизни Мэйлин любила сидеть и смотреть на звезды. Можно даже представить, что Мэйлин сейчас спит. Несколько минут иллюзии прежней жизни.

Ребекка опустилась на сиденье качелей. Скрипнули цепи, и она слегка улыбнулась. Так и должно быть. Сколько она помнит, качели всегда скрипели. Прекрасный звук, напоминающий ей, что она — дома. Ребекка завернулась в покрывало и стала смотреть на точки звезд.

— Как же я теперь без тебя буду? — шепотом спрашивала Ребекка.

— С тобой все нормально? — послышалось из темноты.

Ребекка вздрогнула. На лужайке она увидела девчонку-подростка. На вид — лет семнадцать. «А Элле не было и семнадцати, когда она умерла». Держалась девчонка настороженно.

— Со мной не все нормально, — ответила Ребекка, вглядываясь в темноту.

Кроме неожиданной гостьи — никого.

— А ты — родня Мэйлин, верно? Только нездешняя.

Ребекка опустила ноги на пол, остановив качели.

— Я тебя знаю? — спросила она.

— Откуда тебе меня знать? — с вызовом ответила девчонка.

— Тогда, наверное, ты знала мою бабушку. Ее больше нет. Она умерла.

— Слышала, — сказала девчонка и приблизилась на пару шагов.

Ее походка показалась Ребекке странной. Такое ощущение, будто ночная посетительница заставляла себя двигаться медленнее обычного.

— Мне хотелось сюда прийти.

— Одной? В половине четвертого утра? Должно быть, у вас в Клейсвилле поменялись порядки, если твои родители позволяют тебе разгуливать по ночам, — сказала Ребекка, чувствуя, что сама улыбается. — Я думала, что детям и подросткам по-прежнему запрещено появляться на улицах после наступления темноты. Раньше исключение делалось только для групповых праздников и с разрешения родителей.

Дверь распахнулась, и на крыльцо вышел Байрон. Его лица Ребекка не видела, но чувствовала его настороженность.

— Может, позвонить, чтобы за тобой пришли? — спросил он девчонку.

Ребекка не ошиблась в своих предчувствиях: Байрон держался настороженно.

— Не надо, — буркнула девчонка, отходя от крыльца.

Байрон подошел к краю крыльца, встав перед Ребеккой.

— Слушай, девочка. Я не знаю, чего тебе здесь понадобилось, но…

Девчонку как ветром сдуло. Если бы Ребекка не поговорила с ней до этого, то посчитала бы ее галлюцинацией.

— Сбежала, — сказала Ребекка, передергивая плечами. — Как, по-твоему, у нее не будет проблем?

— А почему у нее они должны быть?

Байрон продолжал вглядываться в темные кусты, за которыми скрылась девчонка.

Ребекка поплотнее закуталась в покрывало.

— Байрон, может, нам ее догнать? Ты ее знаешь. У меня такое чувство… сама не знаю. В общем, странное чувство. Может, сообщить Крису? Или узнать, где она живет?