На столе не было никаких канцелярских принадлежностей. Сирена знала, что Николас держит ключ от своей личной картотеки в ящике. Подергав поочередно все ящики, Сирена убедилась, что они заперты, и нажала кнопку оперативной связи.

– Мисс Уэбстер, у вас есть ключ от картотеки мужа? Не могу его найти.

– Что же вы не сказали! Я сейчас принесу.

Уже через секунду мисс Уэбстер входила в кабинет, помахивая небольшим ключиком.

– Только не забудьте вернуть его мне перед уходом, леди Сирена. Вы ведь знаете, я отвечаю за сохранность картотеки.

– Не беспокойтесь, я отдам ключ уже через несколько минут, – понимающе улыбнулась Сирена.

– Я ненадолго выскочу – мне надо в магазин. Если не вернусь до вашего ухода, оставьте ключ у Лайзы в приемной.

Сирена согласно кивнула и с облегчением вздохнула, когда дверь за секретаршей закрылась. Ключ легко повернулся в замке, одна из панелей отошла, открыв ее взору картотеку мужа, составленную в алфавитном порядке.

Здесь были копии страховок, заключенных Николасом с компанией «Ллойд», материалы арбитражных судов и прочие документы. Сирена быстренько просмотрела их, убедившись, что большинство уже устарело – некоторые относились еще к семидесятым годам.

Картотека располагалась на двух полках. Просмотрев документы, лежащие наверху, Сирена обратилась к тем, что занимали нижнюю полку. Здесь находились две папки, на обеих было написано «Козерог» – знак зодиака Николаса. Сирена извлекла их из ниши и положила на стол.

В папках лежали листки, исписанные чем-то вроде кодовых знаков, в них угадывалась какая-то закономерность, но для Сирены все это выглядело китайскими письменами. Она уже хотела водрузить их на место, когда обнаружила письмо из Бейрута двухмесячной давности, адресованное Николасу.

Джереми Грей был одним из самых старых друзей Николаса. Они, можно сказать, выросли вместе. Этот политик обладал чудесным даром покорять людские сердца, ему, по мнению Николаса, предстояло со временем стать премьер-министром Великобритании.

– Набил, Набил… – Сирена несколько раз произнесла вслух имя, стараясь припомнить, где его раньше слышала.

Она была сбита с толку. Николас неожиданно оказался темной лошадкой. Да еще какой темной!

Сложив все аккуратно на прежнее место, она закрыла панель и повернула ключ в замке. Наклонившись за сумкой, которую оставила прямо на полу, Сирена обратила внимание на скомканный и надорванный листок бумаги в корзине.

Вытащив и расправив листок, Сирена узнала почерк Николаса. В верхней части стояла дата завтрашнего дня, затем следовал следующий текст: «Рейс KZ 538 из Майами на Большой Кайман. Прибытие в Джорджтаун в 14.30». Название гостиницы вымарано, а сверху написано новое, от которого остались только две буквы: ПА… Остальная часть слова была оторвана.

Сирена бережно положила то, что осталось от листка, в сумку и вышла из кабинета, плотно закрыв за собой дверь. Выходя из здания, она оставила ключ от картотеки Лайзе, попросив отдать его мисс Уэбстер, когда та вернется на рабочее место.

На улице шел дождь.

– Черт! Теперь не найдешь такси.

Сирена хотела уже вернуться и позаимствовать в офисе зонтик, но тут увидела, как на другой стороне Курзон-стрит из такси высаживаются люди. Стремглав перебежав улицу, Сирена схватилась за ручку задней дверцы.

– Пелхэм-Кресент, пожалуйста.

Она выбросила из головы свой план пойти на Бонд-стрит за покупками. Ей не терпелось поскорее попасть домой и начать обзванивать гостиницы Большого Каймана, чтобы выяснить, в какой из них обосновался Фрейзер-Уэст.

Водитель завел с ней разговор, дружелюбно расспрашивая, как она относится к правительственной политике. Сирена отвечала односложно, и шофер, уловив настроение пассажирки, к счастью, минут через пять отстал от нее. Поездка через весь город заняла минут двадцать, но она, поглощенная раздумьями, всю дорогу задавалась вопросом, зачем Николаса понесло на Каймановы острова, и не замечала времени.

Сирена ровным счетом ничего не знала об этих островах – разве только то, что находятся они в Карибском море, являются территорией Великобритании и там сотни офшорных банков. Помнится, она читала роман, в котором именно на Большом Каймане мафиозные структуры отмывали в местных банках деньги.

Такси подкатило к подъезду ее стильного, украшенного белой лепниной дома. Расплатившись с шофером, Сирена направилась к дверям. Имя Набил все еще крутилось в ее голове. Поворачивая ключ в замке, она наконец вспомнила, откуда его знает.

На ее свадьбе присутствовал молодой человек с Ближнего Востока. Этот ливанец дружил с Николасом в Итоне.

Его полное имя было Набил Хури.

Ройоль посигналил едущему впереди автомобилисту.

Юноша на стареньком пикапе резко вывернул руль, выехав на середину мостовой, и чуть не столкнулся с автомобилем Ройоля.

– Вот идиот!

Ройоль произнес это слово с подчеркнутой артикуляцией. Юноша расплылся в улыбке и примирительным жестом выбросил вверх средний палец.

Ройоль был в плохом настроении и, если бы не сильный дождь, непременно выскочил бы из машины и сорвал злость на безответственном юнце. Но ливень, не прекращавшийся уже третий день, остановил его.

На Саут-Черч-стрит, ведущей в центральную часть Джорджтауна, столицы Большого Каймана, образовалась пробка. Ройоль просто из себя выходил, попадая в заторы; похожее чувство испытывал он, разве что выстаивая очередь на регистрацию в аэропортах. Как назло, вчера в автомобиле вышел из строя кондиционер. Ройоль обливался потом, рубашка его прилипла к спине. В раздражении он сунул руку в бардачок и вытащил наугад кассету. Зазвучала музыка его любимого Вивальди – «Времена года». Ройоль усилил до максимума звук.

Нежная мелодия «Весны» пролила бальзам на его натянутые до предела нервы, напряжение потихоньку спадало. Мысли его обратились к сегодняшнему телефонному разговору с Люной, который порадовал его. Она позвонила ему сама и восторженно объявила, что ее включили в школьную команду по плаванию и она будет выступать в соревнованиях. У нее появились друзья, и среди них – Сузан Форрестер. Люна приспособилась к условиям жизни в «Хайклере» всего за пять недель.

Ее веселое чириканье даже несколько разочаровало Ройоля – слишком скоро дочь забыла о доме. Быстрое вживание в новую среду говорило о том, что она взрослеет не по дням, а по часам. Ройоль понимал, что все это естественно, но ничего с собой не мог поделать: он скучал по ней, ему не хватало по вечерам, когда он возвращался с работы, ее веселой задорной мордашки. Без дочери и ее друзей дом казался мертвым. В нем поселилась зловещая тишина.

Ройоль еще больше ушел в работу, а Кэрон отчаянно старалась развлечь его, устраивая экстравагантные вечеринки и приглашая новых людей. Все это наводило на Ройоля страшную скуку. На прошлой неделе Кэрон притащила домой туристические проспекты: «Париж весной», «Киприани в Венеции», «Лондон в июне – скачки в Аскоте и Уимблдонский турнир». Ройоля не заинтересовал ни один из них. Сама мысль о том, чтобы путешествовать по европейским столицам с Кэрон, приводила его в ужас. Он почти не скрывал своего безразличия ко всем ее проектам, но Кэрон это, похоже, не останавливало. Жена не прекращала попытки внести какое-то разнообразие в его жизнь, но чем больше она старалась, тем больше он злился.

Было почти десять часов, когда Ройоль поставил свой «линкольн-континенталь» в гараж «Фергюссон-банка» на Норт-Черч-стрит.