Подбегая к белому многоэтажному зданию, Ройоль бросил взгляд вверх. Там, в опрокинувшемся на город сумрачном шатре неба, понемногу прояснялось – в нескольких местах пробивались даже голубые островки света. Когда Ройоль достиг вращающихся дверей, дождь почти прекратился и солнечные лучи залили лестницу.

– Слава Богу, наконец-то кончился, – сказал Ройоль хорошенькой темнокожей кайманке, сидевшей у входа.

Она подняла на него темно-синие глаза.

– Прогноз, однако, неважный.

– Даже не говори мне этого, – отозвался Ройоль, стоя у открытых дверей лифта. – Жена устраивает в субботу вечером прием на сто человек в саду. – Он вошел в лифт и нажал кнопку пятого этажа.

Не успел еще Ройоль и шага сделать из лифта, а его уже приветствовал веселый голосок.

– Доброе утро, мистер Фергюссон.

Голос принадлежал Даун, работавшей его секретаршей всего два месяца.

– Вас дожидается мистер Баумен и с ним еще один джентльмен. Я сказала, что вы скоро будете.

Ройоль улыбнулся ей.

– Дай мне пять минут на то, чтобы отдышаться, а потом уж приглашай их.

Ответная улыбка секретарши сказала Ройолю, что у него ни в чем не будет у нее отказа, но печальный опыт научил его, что заводить шашни с подчиненными – себе дороже. Пять лет назад на работу в компанию устроилась хорошенькая американка. Их роман продолжался с перерывами почти полгода; к несчастью, его страсть иссякла быстрее, чем ее, и теперь Ройоль, как никто другой, понимал, как верно выражение: «Брошенная женщина страшнее фурии». Она поливала его грязью на каждом углу и чуть не разрушила его брак.

В кабинете Ройоля обдало холодным воздухом. Приглушив кондиционер, Ройоль вытащил из ящика стола свежую рубашку.

Он еще возился с галстуком, когда постучала Даун.

– Входите, – пригласил Ройоль, быстро запихивая в стол мокрую от пота рубашку.

Дверь отворилась. На пороге стояли мистер Баумен и незнакомый мужчина в мятом полотняном костюме и надвинутой почти на глаза панаме.

Баумен же выглядел почти щеголевато в хорошо скроенном полосатом костюме и «галстуке старой школы» [Галстуки, которые имеют право носить выпускники нескольких привилегированных школ.], но что-то в его облике не соответствовало привычному образу.

– Доброе утро, мистер Баумен. Прошу садиться.

Ройоль указал на стул напротив, переведя взгляд на незнакомого мужчину, который стоял спиной к нему, рассматривая портрет Люны. Перехватив взгляд Ройоля, Баумен поспешил представить своего спутника.

– Разрешите познакомить вас с лордом Фрейзер-Уэстом.

Николас с улыбкой снял панаму.

– Помните меня, мистер Фергюссон?

В памяти Ройоля всплыл давний ненасытный вечер в Манго-Бей. Николас держался так же высокомерно, как и в день их первой встречи. Внешне он тоже мало изменился, лишь немного ввалились щеки.

Сердце Ройоля забилось сильнее. Потрясение от встречи с Николасом через тринадцать лет, видимо, как-то отразилось на его лице, потому что мистер Баумен с любопытством спросил.

– Вы что, знакомы?

– Мы встречались, скажем так. – Протяжная интонация выдавала в Николасе выпускника Итона. – Должен признаться, я не знал, что директор «Фергюссон-банка» – тот самый Фергюссон, с которым я познакомился когда-то на Ямайке. Мне бы это и в голову не пришло, не загляни я сегодня утром в рекламный проспект.

– Вы по-прежнему наведываетесь на Ямайку и живете на вашей прекрасной вилле? – спросил Ройоль с неподдельным интересом.

– Нет, вскоре после нашей встречи мы продали виллу и купили дом на Барбадосе. У Сирены там множество друзей.

– Как поживает Сирена? – вежливо поинтересовался Ройоль. От волнения у него защемило нерв в шее, и он сделал вид, что ослабляет галстук.

– Все хорошеет. Выглядит еще краше, чем раньше. – Порывшись в кармане, Николас извлек из пухлого кожаного бумажника фотографию и протянул Ройолю. – Этот снимок сделан шесть месяцев назад.

Ройоль с сердечным трепетом взглянул на фотографию. Руки его дрожали, и он боялся, что собеседники заметят его смятение. Николас был прав. Сирена стала еще прекраснее. На фотографии она обнимала высокую стройную девушку с белокурыми волосами до пояса – юную копию ее самой. На обеих были шорты и тенниски, снимались они, видимо, в английском садике.

У него перехватило дыхание, когда он увидел, что у девушки такой же твердый подбородок и миндалевидные глаза, как и у Люны. Ройолю легко было распознать в ней сестру своей дочери.

– А это моя дочь Люсинда, – объявил гордо Николас. – Обещает стать еще большей красавицей, чем ее мать.

В горле Ройоля образовался комок, и, прежде чем заговорить, ему пришлось хорошенько откашляться.

– Красивая девушка, – согласился он, неохотно возвращая фотографию Николасу. – Вы счастливчик!

В голосе Ройоля звучало ровно столько одобрения, сколько нужно, чтобы похвала не отдавала лестью. Быстро приняв деловой вид, он вернулся к началу разговора.

– Так чем же могу быть вам полезен, джентльмены?

Инициативу ведения переговоров взял на себя Баумен.

– Лорд Фрейзер-Уэст хочет открыть у вас счет.

Ройоль уже собрался спросить, как они узнали про его банк, но Баумен сам ответил на этот вопрос.

– Нам порекомендовал ваш банк один из ваших партнеров. У банка хорошая репутация, мистер Фергюссон, неплохие проценты, известна и ваша осторожность в делах.

– Разрешите узнать, кто этот партнер?

Баумен прищурился.

– А вот этого я сказать не могу. – По лицу Баумена было понятно, что давить на него бессмысленно. – Лорд Фрейзер-Уэст хочет, если это возможно, положить в ваш банк три миллиона долларов.

Ройоль еле заметно повел бровями и осторожно проговорил:

– Думаю, вам понятно, джентльмены, что перевод такой суммы требует времени.

– Я это знаю, мистер Фергюссон, иначе не занимался бы своим делом. – В голосе Баумена звучала легкая обида, и своей следующей репликой он нанес ответный удар. – Надеюсь, вы тоже понимаете, сэр, что на Большом Каймане полно банков, которые с восторгом примут таких клиентов. Мы проведем здесь столько времени, сколько потребуется, чтобы уладить дело. Итак, мы ждем вашего ответа – можно сегодня сделать взнос или нет?

– Попробуем что-нибудь придумать, – успокоил его Ройоль. Три миллиона – не та сумма, которой можно пренебречь.

Звякнули замки кейса Николаса. Ройоль с трудом поборол изумление, когда Николас развернул кейс передней стороной к нему. Взору Ройоля открылись аккуратно сложенные стопками стодолларовые купюры.

– Вы, надеюсь, принимаете наличные? – улыбнулся Николас.

Три миллиона наличными! Необычное и сомнительное вложение. Ройолю страшно хотелось попросить Николаса отнести деньги в другое место, но что-то останавливало его. Он чувствовал, что приход Николаса именно в его банк направляла рука судьбы, а с этим не следует шутить. Возможно, он снова увидит Сирену.

– Наличные мы возьмем, но нам надо знать, откуда у вас эти деньги.

Поглаживая банкноты, Николас заговорил:

– Я продал свое поместье в Англии одному джентльмену с Ближнего Востока. Он предпочел платить наличными. Как я мог возражать? На каких основаниях? А как обычно поступают с крупными суммами наличных денег? Все говорили, что их следует поместить в офшорный банк. И вот я здесь.

Подцепив пачку денег, он небрежно бросил ее на стол Ройоля.

– Неплохое содержимое, а?

– Мне действительно надо все знать, – брезгливо произнес Ройоль.

– Послушайте, мистер Фергюссон, мне слышатся в вашем голосе циничные нотки. В свое время, убежден, вы неплохо заработали на денежных операциях.

Николас рассмеялся, а Ройоль, стараясь держать себя в руках, нажал кнопку внутренней связи.

– Слушаю, Ройоль.

– Крис, зайди ко мне в кабинет, пожалуйста.

– Сию минуту…

Добродушный молодой англичанин Крис Джонсон, правая рука Ройоля, вошел в кабинет почти сразу же. Представив его двум своим посетителям, Ройоль сразу перешел к делу.

– Лорд Фрейзер-Уэст хочет положить в наш банк три миллиона долларов. – Ройоль указал на кейс. – Их нужно пересчитать, Крис.