– Его светлость хочет также, если возможно, оформить учреждение офшорной компании, – прибавил Баумен, обращаясь к англичанину.

– Никаких проблем. У нас есть две свободные компании – «Амигал» и «Халсиен».

– «Халсиен»? Мне нравится это название. Остановимся на нем.

– Прекрасно, сэр, – кивнул Крис. – Я подготовлю соответствующие документы. Вам понадобятся для этого только директор и секретарь. Если хотите, могу стать кем-нибудь из них.

Крис широко и добродушно улыбнулся, и Николас подумал, что такому человеку можно доверять.

– Вы кажетесь мне подходящей кандидатурой на пост директора, Крис.

Крис вопросительно глянул в сторону Ройоля, и тот кивком дал знать, что он может забрать кейс с деньгами.

– Полагаю, вы знаете, что внесенные деньги можно переводить в любые банки мира и в любой валюте.

Николас рассеянно посмотрел на Криса.

– Я рассчитывал на это. А сколько вы берете за услуги?

На этот раз ответил Ройоль.

– Полтора процента плюс вступительный взнос. Если не хотите называть свою фирму, ваш счет закодируют, и вы сможете распоряжаться им в любое время.

– Как интересно! Совсем как в кино, – рассмеялся Николас, скорчив гримасу проказливого школьника. Крис на этот раз сохранял серьезность. Захлопнув кейс, он направился к дверям.

– Процедура оформления не займет много времени. Подождите немного, и я вам выдам сертификат.

– Мы, конечно же, подождем. А вы там поосторожней с деньгами.

– Не беспокойтесь, сэр, они в надежных руках, – заверил их Крис, выходя из комнаты.

Все оставшееся утро Ройоль провел с Бауменом и Фрейзер-Уэстом, обсуждая различные банковские проблемы. Это оказалось делом довольно утомительным, он никак не мог сосредоточиться: его мысли были поглощены одной Сиреной. Он вспоминал ее лицо на фотографии. Значит, она именно так выглядит сейчас. Красивая и свежая – совсем девушка.

Посетители уехали перед самым ленчем, захватив с собой выписанный Крисом сертификат на три миллиона долларов и договорившись о новой встрече следующим утром.

Ройоль отклонил предложение клиентов вместе позавтракать в «Ройял-Палм», сославшись на несуществующую деловую встречу. Сочетание идущего от Баумена тяжелого запаха грязного тела и заносчивости Николаса, злоупотреблявшего подростковым юмором, начинало его тяготить. Он почти ненавидел Николаса.

Оставшись один, Ройоль почувствовал себя измученным и опустошенным. Он лениво жевал сандвич с салатом из тунца, но так и не доел его, оставив добрую половину. Затем отправился на собрание правления банка, которое длилось до четырех. С работы Ройоль ушел раньше обычного – не было даже половины пятого.

На душе у него скребли кошки.

Ройоль не сразу поехал домой, вместо этого он отправился на Кайман-Кай, крайнюю точку Северного залива. Эту часть острова он любил больше всего и частенько подумывал: а не построить ли здесь, близ спокойных вод, дом, выходящий окнами на Карибское море. Сняв туфли и носки, Ройоль побрел по пустынному пляжу, обуреваемый разными мыслями. Неожиданное появление в его жизни Николаса Фрейзер-Уэста разбередило старые раны. Он раздумывал, говорить ли об этой встрече Кэрон, но, прикинув, какая может последовать реакция, решил, что никогда не стоит будить спящих собак.

Сойдя с песка, Ройоль некоторое время машинально шлепал по теплой, кристально чистой воде, блики заходящего солнца отливали в ней серебром. Потом посидел немного на выброшенном на берег дереве, любуясь закатными красками – от ярко-оранжевой до бледно-розовой.

Когда он возвращался назад, продираясь сквозь заросли вьющихся растений, солнце почти скрылось за горизонтом, окрасив на прощание небо пламенным цветом. Ройоля не покидали сомнения. Три миллиона наличными. Наверняка это грязные деньги.

Ему следовало отказать Николасу, пусть бы отнес деньги в другое место, но благоразумие уступило желанию снова увидеть Сирену после долгих лет разлуки.

Ройоль ехал домой, включив на полную громкость музыку Вивальди. Когда он подъехал к дому, было уже совсем темно. Кэрон дожидалась его в ярко освещенном холле – он увидел ее сразу, как только открыл дверь. У нее было встревоженное лицо.

– Где ты был, Ройоль? Я звонила в офис. Боялась, как бы чего не случилось.

– Я давно уже не ребенок, Кэрон. Может, хватит следить за мной? – Ройоль хмуро взглянул на жену и, вдруг почувствовав страшную усталость, стал подниматься по лестнице к себе.

– Но тебе звонили из офиса, сказали, что это очень срочно.

– Что-нибудь передали?

Кэрон проговорила дрожащим голосом:

– Да. Даун просила тебя сразу же, как только ты приедешь домой, позвонить лорду Фрейзер-Уэсту в «Ройял-Палм». Он ждет твоего звонка.

Ройоль медленно кивнул, избегая вопросительного взгляда жены, и, повернувшись, пошел назад, в гостиную, где стоял телефон.

– Почему ты не сказал мне, что он здесь? – Кэрон буравила мужа подозрительным взглядом.

Она последовала за ним в гостиную. Не говоря ни слова, они глядели друг другу в глаза, разделенные низким мраморным столом. Ройоль не налил себе, как обычно, сухого мартини, а плеснул в стакан кока-колу.

– Я и сам ничего не знал. Этот чертов лорд завалился ко мне в офис сегодня утром.

Кэрон резко оборвала его.

– Этого не может быть. Полагаю, он договорился о встрече.

– Зря полагаешь. И что вообще здесь происходит, Кэрон? Ты устраиваешь мне допрос? – Ройоль раздраженно опустил стакан на стол, расплескав кока-колу.

Вода пролилась на белый ковер, мгновенно образовав на нем темное пятно, но Ройоль даже глазом не повел.

– Что с тобой, Ройоль? Почему ты так рассердился? – Кэрон выглядела озадаченной.

– Прости. У меня был тяжелый день – вот и все. Я не выношу Фрейзер-Уэста, и, поверь, мне и в голову не приходило, что он может появиться сегодня в банке. Встречу назначил мистер Баумен, который, как оказалось, является финансовым советником Фрейзер-Уэста. И я не понимаю, каким боком это касается тебя.

Но в его голосе звучало раскаяние.

Кэрон заморгала, борясь с подступившими слезами, но когда она справилась с собой, ее глаза опять были ясны и внимательны.

– А мне кажется, мой интерес вполне понятен. Меня тошнит от одной фамилии Фрейзер-Уэст.

Кэрон словно прорвало. Годами подавляемая обида и ревность, скрытая борьба за любовь Ройоля, так щедро изливаемая им на Люну и так скупо отмериваемая ей, – все вдруг вырвалось на поверхность. А ведь вся его любовь могла бы принадлежать ей, с горечью думала Кэрон. Как ни старалась она успокоиться, у нее ничего не получалось.

– А ты все еще любишь ее, ведь так, Ройоль? Словно и не было этих лет. – Кэрон не столько спрашивала, сколько утверждала.

– Конечно, нет. Не будь смешной, Кэрон, я ведь провел с ней всего день. Как можно кого-то полюбить за один день?

– Она живет в своей дочери, разве не так? Каждый раз, когда ты смотришь на свою драгоценную Люну, ты видишь ее.

Схватив стакан Ройоля, Кэрон с размаху грохнула его о мраморный стол, даже не заметив, что поранила руки и из глубокого пореза закапала кровь.

Ройоль мигом выхватил платок и, опустившись перед женой на колени, стал бинтовать окровавленную руку. Кэрон сидела неподвижно, из ее глаз тихо струились слезы.

Увидев наконец воочию всю силу ее страдания, Ройоль с болью понял: жена давно знает, что он никогда, по существу, не любил ее.

– Прости меня, Кэрон, – прошептал он, нежно гладя ее по щеке.

– Ты не должен просить прощения. – Голос жены смягчился. – Твоей вины здесь нет. Мы не вольны в своих чувствах и несем ответственность только за поступки.

Ее глаза широко распахнулись, но прежнего блеска в них уже не было.

– Я все еще люблю тебя, Ройоль, и моей любви хватит на двоих. Мы прошли вместе большой путь и не расстались. Ты мне нужен. Без тебя я не мыслю своей жизни.

Голос ее отдавался в ушах Ройоля, слова жены больно ранили его. Он понимал, что не заслужил такой безответной любви и преданности, и почувствовал, что связан по рукам и ногам. А может, проще сказать, находится в ловушке, подумал Ройоль со вздохом.