Сирена сделала особое ударение на слове «нашу» и, немного помолчав, раздраженно крикнула в открытую дверь:

– Джун!

Через минуту появилась раскрасневшаяся экономка.

– Это чертово яйцо недоварено. Ты ведь знаешь, я терпеть не могу яйца всмятку.

Растерявшаяся Джун быстренько убрала «провинившееся» яйцо от греха подальше. Леди Сирена редко выходила из себя – тем более по таким пустякам.

– Я мигом приготовлю вам другое, миледи.

– Не утруждай себя. Я съем еще один гренок. – Джун безмолвно удалилась на кухню, а Сирена потянулась за гренком.

Николас с интересом наблюдал за этой сценой поверх газеты.

– Неужели необходимо срывать раздражение на бедной Джун, которая не может тебе ответить…

Сирена гневно перебила мужа:

– Да замолчи ты! Самовлюбленный ублюдок.

Не успел Николас ничего ответить, как недоеденный гренок полетел в его сторону и, ударившись о газету, проехал по галстуку, оставив масляный след и кусочки апельсинового джема.

Вытерев руки салфеткой, Николас сделал глубокий вдох и, приняв снисходительный вид, начал отчитывать жену.

– Иногда ты ведешь себя совсем как невоспитанная школьница, и, должен сказать, меня это бесит.

– А сколько всего меня в тебе бесит, Николас, – отпарировала Сирена. – Перечислять устанешь. – Тень пробежала по лицу мужа. Не придав этому значения, она продолжала в том же уничижительном тоне. – Первое, что приходит на ум, – это твое полное нежелание обсуждать что-либо, кроме банальных незначительных вещей. В конце концов, я твоя жена и заслуживаю, чтобы со мной иногда советовались. А о Люсинде ты подумал? Она любит Редби и будет очень огорчена. – Голос Сирены смягчился. – Я надеялась, что она будет жить там, когда выйдет замуж. Отличное место, чтобы растить детей.

Николас действительно не подумал об интересах Люсинды. Дом постоянно требовал значительных вложений, а капитал быстро таял. Кроме того, в этом родовом гнезде бродили тени из его несчастливого детства. Он был рад избавиться от дома.

– Я понимаю, если бы мы нуждались в деньгах. – Сирена была совершенно сбита с толку неожиданным поступком мужа.

Николас, ничего не ответив, опустил глаза.

Сирена мгновенно насторожилась.

– Нам что, нужны деньги? Дело в этом? Скажи. Я имею право знать.

Встав из-за стола, она подошла к двери, закрыла ее и вернулась к Николасу. Тот по-прежнему сидел на том же месте, делая вид, что читает. Сирена резким движением отвела газету от его лица.

– Хоть раз в жизни скажи мне правду. Неужели это так трудно?

Вырвав газету, Николас аккуратно сложил ее, сунул под мышку и встал.

– Пойду надену другой галстук и поеду в офис. В девять тридцать у меня важная встреча.

Николас направился к выходу. Сирена почувствовала, как на нее накатила почти неуправляемая ярость.

– Скажи хоть, кто купил Редби? – воскликнула она ему вслед.

– Сирена, сколько раз я просил тебя не кричать на весь дом. Зачем держать прислугу в курсе наших дел?

Сирена глубоко вздохнула и, сделав над собой усилие, понизила голос.

– О'кей, а теперь все же ответь. Кто его купил?

– Один принц с Ближнего Востока, он дал намного больше, чем стоит поместье. Я заключил очень выгодную сделку. – У дверей Николас остановился и обернулся. – Я сегодня не буду ужинать дома, так что не жди меня.

Он следил за реакцией жены, ожидая расспросов.

Но Сирена молчала, никак не выказывая своего отношения к его последним словам. Николас вздохнул и вышел.

Некоторое время Сирена не двигалась с места, глядя на закрывшуюся за мужем дверь. Она не сомневалась, что Николас что-то скрывает. Ну, что ж, он уезжает на несколько дней по делам, за это время она сможет провести небольшое расследование. Если он не хочет держать ее в курсе происходящих событий, она все узнает сама.

Стоял теплый осенний день.

Солнце светило вовсю, когда Сирена в элегантном шерстяном костюме цвета ржавчины и туфлях такого же цвета вышла из такси на Курзон-стрит.

Она расплатилась с водителем, прибавив щедрые чаевые.

– Большое спасибо, мисс, – крикнул он ей вслед.

Сирена улыбнулась, польщенная тем, что ее назвали «мисс», и быстро зашагала к дому в раннем викторианском стиле. На зеленой двери поблескивала медная табличка: «Бюро Фрейзер-Уэста». Сирена нажала кнопку рядом с дверью.

– Кто там?

Сирена сразу узнала голос Лайзы.

– Леди Фрейзер-Уэст.

Что-то зажужжало, и дверь подалась под рукой.

Сирена вошла в холл, оклеенный голубовато-бежевыми обоями, которые она сама выбрала в прошлом году в «Колфакс и Фаулер».

Лайза подняла на нее глаза, оторвавшись от бумаг, и дружелюбно улыбнулась.

– Доброе утро, леди Сирена, рада видеть вас.

– Доброе утро, Лайза. Утро и правда чудесное. Как поживаете?

– Прекрасно. – Лайза отложила ручку.

– А как дома? – вежливо поинтересовалась Сирена, сразу пожалев о своем вопросе: теперь ее ждал подробный отчет. Она смутно припомнила, что в прошлый визит ей демонстрировали снимки какого-то малыша.

– У меня как раз с собой фотографии, – с энтузиазмом отозвалась Лайза, роясь в сумочке. Сирена проклинала себя в душе за ненужные расспросы.

– Какая красавица! – воскликнула Сирена, глядя на фотографию очень хорошенькой девчушки среди других таких же златокудрых девочек. Она никак не могла понять, как невзрачные женщины вроде Лайзы способны производить на свет очаровательных малышей.

Тут, к счастью, зазвонил телефон, и Сирена, приветливо помахав рукой, вышла из приемной.

Офис Николаса занимал весь верх пятиэтажного дома. Поднимаясь по витой лестнице, Сирена надеялась, что ей повезет и она не встретит ни Джона Лоусона, финансового директора, ни Дугласа Сиссонза, льстивого компаньона Николаса, которого она терпеть не могла.

Лучше всего, чтобы Николас не узнал о ее визите в офис, именно поэтому Сирена и выбрала время ленча, когда большинство сотрудников покидает рабочие места.

Она рассчитала правильно: офис был пуст, на месте оказалась лишь мисс Уэбстер, личный секретарь Николаса, которая всегда приносила завтрак с собой – бутерброды с сыром или ветчиной, яйцо, пакетик с хрустящим картофелем и яблоко. Когда на пороге возникла Сирена, секретарша уже принималась за второй бутерброд с сыром.

– Леди Фрейзер-Уэст, какой сюрприз! – воскликнула она. При этом возгласе изо рта у нее посыпались крошки, что очень смутило секретаршу, и она, быстро прикрыв ладонью рот, проглотила кусок, а недоеденный бутерброд сунула в пластиковый пакет.

– Доброе утро, мисс Уэбстер, как поживаете? – Сирена никак не могла заставить себя звать секретаршу по имени: так не шло имя Полетт сидевшей перед ней женщине.

– Хорошо, спасибо. Вот, пока лорд Фрейзер отсутствует, привожу в порядок картотеку.

– Значит, вы очень заняты?

– Да, время сейчас горячее – резко возросли поступления с Ближнего Востока. Иногда я просто не знаю, на каком я свете.

– Догадываюсь. Николас постоянно задерживается на работе и разговоры ведет только о принце.

– Хоть бы не было такой спешки. Все из-за этого принца или шейха – как там его зовут. Я даже не в состоянии выговорить его имя. Но лорд Фрейзер-Уэст, конечно, рассказывал вам о нем.

– Да, – солгала Сирена.

– Он совершенно невыносим. С ним должны работать десять секретарей, и то будет мало. – Мисс Уэбстер отбросила со лба крутой завиток. – У них в Кувейте, наверное, штаты раздуты до предела, и все только и знают, что ублажать хозяина.

– Видимо, так и есть, – согласилась с ней Сирена, – но как он не понимает, что невежливо здесь требовать того же от такой женщины, как вы? Помнится, в Риме я говорила… – она жестом показала на пластиковый пакет, – извините, я оторвала ваc от ленча, мисс Уэбстер. Мне нужно кое-что взять в кабинете Николаса.

– Конечно, никаких проблем. Если понадобится моя помощь, я к вашим услугам.

Кабинет Николаса, обитый дубовыми панелями, всегда вызывал у Сирены ассоциацию с привилегированным мужским клубом. Она сразу же направилась к стоящему в углу письменному столу – великолепному образцу мебели начала века. Ее невысокие каблуки тонули в толстом, изготовленном на заказ, шерстяном ковре. На столе стояла фотография – ее и Люсинды. Неожиданно зазвонил телефон – Сирена вздрогнула, но за стеной мисс Уэбстер сняла трубку, и она успокоилась.