Что ж… Американскому капитану оставалось только скомандовать всплытие.

Верховный Главнокомандующий Вооруженных сил России оставался непреклонен:

— Стратегическим ракетоносцам — продолжать воздушное патрулирование с высокоточными тактическими ракетами в неядерном снаряжении! В особенности — в русских полярных областях и непосредственно у берегов вероятного противника, — он на секунду задумался, и присутствующие на военном совете высшие офицеры невольно затаили дыхание. — Нам есть чем удивить зарвавшихся американцев! Атомный подводный авианесущий крейсер «Северсталь» должен осуществить прикрытие наших стратегических ракетоносцев над Северным полюсом. Это будет его боевым крещением!

Атомный подводный авианесущий крейсер шел, держа по левому борту северную оконечность Скандинавского полуострова. Сейчас его курс пролегал в «гнилой угол Атлантики», так из-за постоянных штормов и непогоды моряки называли воды у побережья Ньюфаундленда. Потом, отклонившись к северу, подводный атомоход должен пройти Девисовым проливом между Баффиновой Землей и западным побережьем Исландии. У острова Девон в море Баффина и находилась боевая позиция русского подводного крейсера.

Такой маршрут был крайне рискованным, напоминающим походы первых советских АПЛ с ядерными ракетами на борту. Тогда из-за небольшой дальности стратегических ракет русским подводникам приходилось преодолевать рубежи противолодочной обороны НАТО, каждую секунду рискуя быть обнаруженными. Кроме того, относительно мелководные Норвежское море и море Баффина изобиловали отмелями и айсбергами. А столкновение даже с небольшим плавучим ледяным островом было крайне опасно даже для такого гиганта, как «Северсталь».

Оба противолодочных рубежа американской системы SOSUS, первый — между мысом Нордкап и островом Медвежий, а второй возле Гренландии, атомный подводный крейсер миновал, задействовав свои сверхмалошумные водометные движители. На случай непредвиденных обстоятельств, если «Северсталь» обнаружат сверхчувствительные донные микрофоны противолодочного рубежа или натовские фрегаты ПЛО, [19]одной из «Щук» было приказано обнаружить себя и уводить преследователей по ложному маршруту. В этом случае русская атомная подлодка-«охотник» шла на смертельный риск, но ценой своего обнаружения спасала основные силы. Но благодаря мастерству и блестящей выучке офицеров штурманской боевой части все три подлодки остались незамеченными.

Такое уже бывало во время знаменитой операции «Атрина» в 1987 году, когда «младшие сестры» лодок проекта 971, АПЛ «Щука» класса 671 РТМК 33-й дивизии подводных лодок, скрытно преодолели противолодочные рубежи НАТО и появились у берегов США.

В центральном посту штурман Строгов «колдовал» над картами, вооружившись навигационной линейкой. Только его мастерство и опыт всей штурманской группы берегли русскую атомную подлодку от обнаружения натовскими противолодочными силами, столкновения с айсбергами или подводными скалами. «Северсталь» можно было назвать не только подводным, но и «подледным» крейсером, так как поход проходил частично под ледовой броней, толщина которой колебалась от одного до двух с половиной метров. Сверху давил панцирь «белого безмолвия», а снизу между дном и килем подлодки оставались считаные метры чистой воды.

И вдобавок к этому прибавлялась еще одна «хале-па». За Северным полярным кругом, вблизи «макушки Земли» и Северного магнитного полюса, сходили с ума компасы. Штурманы переходили на систему квазикоординат, когда полюсы вместе со всей меридиональной и широтной сеткой переходят на экватор, а экватор, наоборот, пролегает в районе полюсов.

Наконец, лодка вошла в океаническую котловину. Там, почти прижавшись ко дну и петляя между подводных скал, они прошли дальше к северу.

Экипаж атомного подводного крейсера жил по заведенному порядку. Проводились приборки, сменялись вахты. Моряки сменили парадную форму, надетую по случаю торжественного выхода в море, на повседневные робы темно-синего цвета. У каждого в нагрудном кармане лежал «карандаш»-накопитель. А на самом кармане была нашита бирка с именем и должностью моряка «Моряк без бирки — что, гм… без дырки!» — пояснил непонятливым боцман.

Люди понемногу привыкали к своему тесному мирку.

В кают-компании в отличие от центрального поста царило оживление (разумеется, если не действовал режим «тишина») — новичков посвящали в подводники. Ими были и летчики, и специалисты по техническому обслуживанию самолетов, и несколько матросов, недавно призванных на службу.

Сам ритуал посвящения не менялся со времен основания подводного флота. Неофит должен был выпить плафон забортной, соленой, воды и поцеловать раскачивающуюся кувалду. Это также служило своеобразным тестом на сообразительность: чтобы не получить по физиономии, кувалду следовало целовать на излете.

Лейтенанты Чайка и Смирнов, которые стали ведомым экипажем у майора Ветрова, тоже проходили этот морской обряд. Игорь поднес плафон к губам и сделал несколько глотков. Соленая морская вода непривычно обожгла горло.

— Пей до дна! Пей до дна! Пей до дна! — подбадривали его бывалые матросы.

Трехсотграммовая емкость с трудом была осушена. Теперь настал черед второй половины действа. Боцман раскачал кувалду, и теперь лейтенант тщетно пытался поймать амплитуду увесистого «маятника». Наконец, приловчившись, он все-таки коснулся губами холодной стали.

— Посвящается раб божий Игорь царю морскому Нептуну! — торжественно провозгласил капитан.

Все зааплодировали. Сашка принял у боцмана наполненный морской водой плафон, и церемония продолжилась. За ней внимательно наблюдал разлегшийся на диванчике котенок, которого нарекли почетным именем Адмирал.

Кают-компания стала спасением от неизбежной в начале похода депрессии. Первые две недели люди жили воспоминаниями о береге, а потом наступало неизбежное осознание того, что в течение ста дней они даже не увидят солнца и их жизнь будет ограничена стальными переборками отсеков. Вдобавок на подводной лодке было строго запрещено курение. В замкнутых пространствах отсеков огонь разгорается мгновенно, ревущим валом забирая жизни сразу всех, кто здесь находится.

Летчикам в этом случае было тяжелее всего, ведь у офицеров и матросов всегда находились дела, они заступали на вахты, и боевая работа становилась для них тем необходимым душевным лекарством. Техники авиационного звена тоже проводили практически все время в ангарном отсеке, проверяя и тестируя различные системы самолетов, их оборудование и вооружение.

А вот летчики оказались на подводном атомном крейсере пока самыми незанятыми людьми. Правда, опытный, прошедший несколько дальних походов на «Кузнецове» майор Ветров составил индивидуально для каждого экипажа свою, очень жесткую программу подготовки. Летчики отрабатывали тактические приемы и слетанность на виртуальных тренажерах, занимались в тренажерном зале, сдавали зачеты по различным дисциплинам, проходили медицинские обследования. Но даже при таком плотном графике у них оставалось достаточно свободного времени.

И тогда они приходили в кают-компанию, где за кружкой дымящегося, крепкого чая текли неспешные разговоры на самые разные темы. Моряки и летчики представляли собой два самых разных, если можно так выразиться, мира, со своим укладом жизни, традициями, отношениями. С одной стороны, строгие, почти догматичные правила поведения и неписаные морские законы, жесткая субординация, основанная на глубоком уважении к старшим по званию, опыту и по выслуге лет. А с другой стороны, бесшабашные, ультрадемократичные отношения в летной среде, где привыкли ценить, прежде всего, личные качества, индивидуальность каждого. Ведь в воздухе порой все зависит не только от опыта или точного соблюдения инструкций, но и в огромной степени — от интуиции и летного таланта, смелости и решимости пойти на оправданный риск для достижения цели.