Сразу за Чатемом дорога вливалась в магистраль I-90, которая, петляя, вела к Олбани. Туда ему не надо. Троя находилась минутах в двадцати езды от столицы штата, но с какой стороны Гудзона? И как туда добраться?

Он не сумел добиться от карты большего. На карте Троя – всего лишь точка. Как отыскать подъезды к точке?

«Я уже ничего не соображаю. Мне нужно поспать».

Поднося к губам кружку крепкого черного кофе, он заметил, что его руки дрожат. Норт чувствовал себя выжатым как лимон. Сыпучая струйка белого сахара едва не ввела детектива в транс, а черный кофе так и не принес ожидаемого облегчения и бодрости. Нервы сдавали. Радость от найденной ниточки успела иссякнуть. Не было сил ни думать, ни шевелиться.

В углу зала висел черно-белый телевизор, откуда доносился неумолчный рев.

«Когда же закончатся эти игры?»

Толпе это не понравилось. Он чувствовал, что на него оглядываются. Вопли олимпийских болельщиков, собравшихся в Афинах, били по ушам. Они выкрикивали лишь ему понятные слова. Они были разочарованы. Они хотели еще.

Ветер и дождь бушевали за окном. Вдоль дороги неслись потоки воды, прорезая движение на трассе сверкающими клинками. Норт с трудом встал. Порылся в карманах. Он попытался расплатиться, но мелочь рассыпалась каскадом по полу кафе.

Подошла немолодая официантка, у нее за ухом торчал желтый карандаш. Женщина помогла ему собрать монеты. Спросила, все ли с ним в порядке, но детектив не стал жаловаться.

– Я сбился с пути,– пробормотал он.

Официантка подвела его к стойке и прочертила карандашом маршрут на карте.

– Вам нужно ехать по этой дороге,– сказала она.– Потом по магистрали I-90, оттуда свернете на север, по I-87. И на двадцать третье шоссе. Понятно? Оно приведет вас на автомагистраль I-787, а оттуда свернете на двадцать третье, которое и выведет вас к Трое.

«Минуточку!»

Может, она напутала или просто у него мозги отключились совсем?

– Двадцать третье? Вы уже говорили про двадцать третье шоссе до этого.

Официантка терпеливо разъяснила все заново.

– Вы должны пересечь двадцать третье шоссе два раза.

«Что?»

Женщина посоветовала быть внимательным на дороге. Синоптики сообщают, что приближается ураган. Она что, в окно никогда не смотрит?

По мнению Норта, ураган уже бушевал вовсю.

По глазам полоснули сигнальные огни машины, ехавшей впереди. Приходилось прилагать все усилия, чтобы удерживать машину на дороге. Норт старался не сбиться с пути, указанного официанткой. Пока все шло хорошо. Он свернул с I-787 на шоссе номер два и ехал по западному берегу вздувшегося от ливня Гудзона. От Шестой авеню его отделял лишь мост и несколько кварталов.

Вдоль дороги высились ухоженные викторианские дома. В городе такие громадины стоили бы немалых денег. Как и в Покипси, улицы города словно вымерли. Никого, лишь машины, припаркованные у оград и гаражей.

Он медленно вел машину по Шестой авеню и наконец остановился рядом с дряхлым бронзовым «камаро» восемьдесят первого года выпуска. Владелец этого одра явно махнул рукой на свою машину. Крылья затянула корка ржавчины, покрышки стерты до основания. Видимо, у хозяина это была первая и последняя машина.

Пока дождь злобно барабанил по крыше его «лумины», Норт отыскал номер троянского полицейского управления и сделал звонок вежливости. Просто отметился.

Разговор с коллегами немного прояснил мысли. Коллеги обрадовались. На вопрос, не нужна ли помощь в работе со свидетелем, Норт сказал, что от них ничего не требуется.

И тут его осенило. Кассандра Диббук лечилась в психушке. Он понятия не имел, как там с ней обращались.

Норт сказал, что перезвонит попозже.

«Господи, надеюсь, она не из буйных!»

Норт поплотнее закутался в плащ и, тяжело передвигая негнущиеся ноги, пошел к дому. Картой он прикрывал голову от дождя, пока искал дверной звонок. Облезлая керамическая кнопка пряталась под тусклым бронзовым лепестком.

Норт не услышал, раздался ли звонок внутри дома.

За стеклом парадного входа виднелся ряд старых застекленных дверей с бронзовыми ручками. Здесь вам не Нью-Йорк. Никаких решеток и надежных замков.

«Автопилот. Ты можешь. Когда она подойдет к двери, просто переключись на автопилот».

Никто не вышел. Норт шагнул назад на тротуар и задрал голову. Света в доме не было.

«Может, она до сих пор на работе?»

Справа виднелось лестничное окошко. Детектив приподнялся на цыпочки, ухватился за проржавевшие перила и попытался заглянуть внутрь.

– Вам помочь?

У Норта ушла минута, чтобы понять, откуда раздался голос. Внизу, под ступенями крыльца, оказалась еще одна дверь, которая вела на задний двор.

Из-за двери выглядывала женщина, прячась от дождя. Рука в толстой рабочей перчатке, испачканной в земле, сжимала створку.

Норт спустился к ней.

– Миссис Диббук?

Женщина удивилась, что к ней пришел гость, но удивление было смешано с легкой тревогой. В лице ее детектив уловил знакомые черты – она была похожа на парня из музея.

У Кассандры Диббук оказались чудные теплые глаза. Совсем не такие, как у Гена. И дряблая бледная кожа. Из-под платка, у висков, выбивались пряди волос. Она красила волосы в цвет намного темнее своего натурального. Ей было слегка за пятьдесят. И она вполне годилась по возрасту в матери Гену.

Норт повторил вопрос, стараясь смягчить хриплый от усталости голос.

– Вы Кассандра Диббук?

– Да. Простите, что заставила вас ждать у двери. Я как раз копалась в земле.

«В такую погоду? »

Норт покосился на мрачное небо, откуда водопадом лил дождь.

Она правильно поняла его взгляд.

– У меня теплица.

«Ясно».

– Чем я могу вам помочь?

Придерживая мокрую карту над головой, он полез за жетоном.

– Детектив Норт, полиция Нью-Йорка.

Этой фразы всегда бывало достаточно, чтобы испортить настроение кому угодно.

– Вы приехали так издалека?

– Я хотел бы задать вам несколько вопросов… о вашем сыне.

Она тотчас распахнула двери.

– Вы что-то знаете об Эжене?

«Хорошо, хоть имя вспомнили верно».

– В некотором роде.

Норт показал женщине фотографию.

– Вы узнаете этого человека? Это Эжен?

В ее глазах блеснули слезы. Она боялась даже коснуться карточки. Норт не понял почему. Узнала ли она его? Это ее сын или нет? Может, он сделал ей что-то плохое? Непонятно.

Кассандра Диббук даже не стала снимать перчаток. Она взглянула на жалкие остатки карты, с которой на голову Норта стекали потоки ливня, и сказала:

– Входите, незачем стоять под дождем.

За стеклами теплицы бушевала гроза, а здесь, словно в райском саду, благоухали цветы и пышно разрасталась сочная зелень.

Норт едва не наступил на маленький кактус.

Пока они петляли между скамеек и стеллажей с растениями, он едва не потерял сознание. Остановился передохнуть. Воздух был свеж и наполнен чудесными ароматами. Глубоко вдыхая теплый, густой воздух, детектив почувствовал небольшой прилив сил.

Некоторые цветы Норт узнал – орхидеи и герань, которые росли в пластиковых горшках. Стебли украшали листья и крупные бутоны. Что касается других растений, он предпочел прочитать ярлычки на контейнерах. Голова шла кругом от нежных лепестков гардении, белых соцветий цикламена и до боли знакомого аромата жасмина.

«Что же такое в этом жасмине? Жасмин в музее. Жасмин здесь».

Детектив похвалил работу садовницы, но женщина, казалось, ушла в себя. Она сняла одну перчатку и осторожно взяла фотографию Гена тонкой морщинистой рукой. И нежно погладила лицо сына.

– Когда вы в последний раз видели сына?

Она покачала головой.

«Сожалеет?»

– Много месяцев назад. Или лет.

«Странно. Что это за мать, которая не знает, когда и где в последний раз видела свое чадо?»

– Он выглядел точно так же. И волосы были такими же.– Ее лицо приобрело отрешенное выражение.– И одежда такая же. А родинка у глаза?