Портер заплатил за самый дешевый номер, взял ключи и поднялся на девятый этаж. Коридор, выкрашенный зеленой краской, был самым широким изо всех гостиничных коридоров, которые он встречал на своем веку. Номер оказался выцветшим и несколько обшарпанным, зато чистым. И оснащенным всем необходимым. Можно было выбирать из двух кроватей, каждая из которых стояла у стены. Душевая была маленькой кабинкой, выложенной кафелем. Зайдя туда, доктор почувствовал себя еще более уставшим.

В дни былой славы этот отель считался одним из лучших – роскошный и дорогой уголок. Но на закате жизни он начал тускнеть и трескаться, превращаясь в пустую оболочку, покинутую обитателями. Комнаты одна за другой закрывались, словно сухие листья, опадающие с умирающего дерева.

Портер сбросил ботинки и достал из чемодана записную книжку. После чего сел за узкий деревянный стол. В аэропорту Шарль де Голль он обзавелся путеводителем по Нью-Йорку – маленькой серой брошюркой с картой города и крохотным компасом на обложке. Настала пора разработать план действий.

В пяти районах Нью-Йорка жило и работало семь миллионов человек разных национальностей, говоривших на разных языках. В путеводителе утверждалось, что здесь больше итальянцев, чем в Риме, больше ирландцев, чем в Дублине, и больше евреев, чем в Иерусалиме, но этот факт не отпугнул доктора.

За время перелета Портер внимательно изучил газету, которую передала ему Айша, начиная понимать, как много она хотела ему сказать. Одна-единственная картинка таила в себе множество вопросов, как и статья, подчеркнутая карандашом. В ней сообщалось многое – имена и места событий, но не было ни фамилий мужчин, изображенных на снимке, ни имени того полицейского, что вел расследование.

Можно отыскать какие-нибудь следы, если начать поиски с музея Метрополитен. Но ему нужны не следы, а точные ответы. Все, что Портер знал об этом городе, он почерпнул из фильмов и новостей. Он не представлял себе, с чего следует начинать поиски. Потребуется список всех полицейских участков Манхэттена, и, возможно, в одном из них ему смогут помочь. А еще местные газеты должны были напечатать новые сообщения о происшествии. Возможно, они тоже наведут на след.

Портер открыл карту и отыскал на пересечении Сорок второй улицы и Пятой авеню Нью-Йоркскую общественную библиотеку.

Завтракал доктор не у Тиффани, а в кафе через дорогу от «Пенсильвании». Официанткой там работала милая русская девушка по имени Ирина. Не то чтобы Портер выбирал ресторан наугад, просто он не знал города, а в этой дыре не нашлось ничего другого, кроме дешевого кафе. Он купил еду навынос – шел и жевал. Моросил дождь, и это было приятно, особенно после знойных холмов Азии.

При дневном освещении Нью-Йорк представал совершенно другим городом, чем казался вчерашней ночью. Водоворот городской суеты кружил и затягивал. Густой поток машин и пешеходов бешено несся вдоль улиц, повинуясь сигналам указателей. Когда потоки сталкивались, перекрестки превращались в гудящий пчелиный улей, где каждый – и водитель, и пешеход – двигался в заданном, непонятном для чужака ритме дорожного танца.

Доктор добрался наконец до городской библиотеки и с облегчением покосился на двух неподвижных каменных львов, охраняющих вход.

На первом этаже он оставил промокший плащ в гардеробе и уточнил, куда ему идти. Комната 108. Он направился прямо по коридору, затененному мраморной колоннадой, к «читальному залу периодических изданий». Как ему сказали, газеты здесь хранились в течение двух—четырех недель.

Портер подозревал, что все необходимое таится в этих листах прямо перед ним. Он собрал на своем столе все, что мог отыскать: последние за неделю номера «Нью-Йорк пост», «Дейли ньюс» и «Нью-Йорк таймс». Едва ли «Уолл-стрит джорнал» содержал сведения по искомому вопросу, поэтому ее доктор отбраковал, как и «Обсервер», и «Виллидж войс». Но в зале обнаружились другие журналы и газеты, печатающие городские и общественные известия, в которых могли найтись недостающие подробности.

К поискам доктор приступил со всем тщанием. Он разбирал стопку за стопкой, просматривая даже первые страницы, хотя история в музее едва ли могла показаться редакторам настолько значимой, чтобы пустить ее на первой полосе. Наконец на странице одиннадцать он впервые наткнулся на художественное описание хулиганства в музее. Постепенно он выудил из периодики более подробную информацию о происшествии, в том числе имена и фамилии участников. Оставалось найти того, кто был ему нужен.

В главном читальном зале библиотеки, увенчанном раскрашенным потолком, Портеру разрешили на целых полчаса воспользоваться одним из компьютеров. Он отыскал то, что ему требовалось, на удивление быстро, хотя с длинным списком адресов и телефонов пришлось повозиться. Еще доктор распечатал карты города и тех районов, которые его заинтересовали.

Спустившись в вестибюль, он выгреб из кармана горсть монет по 25 центов и набрал номер на городском телефоне.

– Четвертый участок.

– Да. Могу я поговорить с детективом Джеймсом Нортом?

– Кто его спрашивает?

– Моя фамилия Портер. Доктор Уильям Портер.

Ему с трудом удавалось скрыть дрожь в голосе. Если женщина по ту сторону трубки почует что-то неладное, она не скажет ему ничего.

– Что ему передать?

– Спросите, не мучают ли его ночные кошмары.

Квартира докрасна раскалялась от его отчаяния. Как только выпадала свободная минута, Норт всей кожей ощущал неотвратимость, врастающую в его кости. Рок навис над ним, словно дамоклов меч, грозя разрубить пополам. Он держался из последних сил, чувствуя, что вот-вот сорвется в пропасть безумия.

Что с ним? Неужели это он нарисовал на стене быка, вывозив пальцы в собственном дерьме? Детектив чувствовал на голой коже горячее дыхание страшного зверя и боялся смотреть в его ненавидящие глаза.

Норт надел теплое пальто и вышел, злобно завидуя тем, кто еще мирно спал в своей кровати.

Вчера он оставил машину почти в четырех кварталах от дома, иначе не оберешься хлопот. Норт не любил приезжать домой на служебной машине, слишком уж это было заметно. Словно орать в рупор, что здесь, в этом доме, живет поганый коп. Такие заявления здорово осложняют жизнь.

Водительское сиденье было холодным и влажным. Он включил подогрев и принялся греть руки над струей теплого воздуха.

Улицы были пустынны. Если выехать на бульвар Макгиннеса, можно быстро проскочить Уильямсбургский мост. Но сегодня он не собирался ехать в центр города. У него были дела в другом месте. Детектив повел машину на север, по шоссе I-278.

Норт поехал на Сто восемьдесят седьмую улицу, в западной части Бельмонт-авеню. Кто-то из сорок восьмого участка советовал посетить кабачок в этом месте, у которого есть охраняемая стоянка. Есть шанс по возвращении найти машину на том же месте, куда ее поставил. И добро пожаловать в южный Бронкс! Как сказал Тим Дог: «Сучий Комптон».

С ностальгией вспоминая бурные семидесятые годы, детектив разглядывал Бронкс, который сильно напоминал послевоенный Берлин. Местные жители до сих пор были не прочь поджечь собственный дом, чтобы получить денежки за страховку. Здесь чернеет выжженными окнами каменный дом, там – одна крыша осталась. Большинство развалин вот-вот рухнет. А рядом – веселая линия семейных коттеджей, новеньких и чистых. Тут только отстраиваются. И повсюду – брошенные автомобили, злобные надписи и угрюмые взгляды. В голове не стихали тревожные звоночки. «Сучий Комптон».

Норт постучал в обшарпанную дверь дома номер два-С. Он услышал, как внутри со звоном набросили цепочку и отперли замок. Потрескавшаяся деревянная дверь со скрипом отворилась.