– Исключено. Я не хочу посвящать его в наши личные дела.

– Селби сказал мне, что в таких случаях он помогает.

– Уилл, я не вынесу огласки. Он начнет догадываться, что мы были близки. Скажет другим. Что будет, если Кэролайн окажется права? Все узнают, что мы были в кровосмесительной связи.

– Хорошо, – сказал он. – Но если в ближайшее время мы ничего не узнаем, я поговорю с Сомертоном.

Элизабет кивнула, с трудом сдерживая слезы. Уилл встал перед ней, протянул к ней руки. Она взялась за них, и он заключил ее в объятия.

– Мы узнаем правду. Должен быть кто-то, кто знает, что произошло.

Элизабет очень хотелось верить в это. И вдруг она вспомнила, кто ей может помочь. Софи никогда не выдаст секретов Элизабет, а может быть, сумеет использовать свои способности, чтобы помочь ей. Прежде чем отправиться к леди Селби, она снова побывает у Софи.

Ощущая его дыхание на своем лбу, она жаждала сказать ему о своих чувствах. Но время для этого было не подходящее. Если гнусная ложь Кэролайн на деле окажется правдой, время для этого вообще не наступит. Если в ближайшее время они не найдут доказательств, ей придется рассчитывать только на свое маленькое содержание, начать новую жизнь. И пытаться делать вид, как будто ничего не случилось.

На следующее утро Элизабет отправилась с визитом к Софи, а Уилл продолжил поиски дневника. Он решил тщательно осмотреть свою комнату и прежде всего стоявший в ней небольшой письменный столик. Здравый смысл подсказывал, что, скорее всего ее мать спрятала дневник именно в спальне. Он вынул все ящики, но ничего не нашел.

Уилл опустился в кресло и потер виски. Что он упустил? Должен же быть какой-то ключ, которого им не хватает. Может быть, Элизабет пропустила что-то важное в тех дневниках, которые отыскала.

Уилл оглядел комнату. Он не сдастся. Что-то здесь должно быть. Подойдя к камину, он потрогал деревянную обшивку выше каминной полки. Первая панель плотно прилегала к стене. Он потрогал следующую, справа. Панель подалась и слегка скрипнула.

Осматривая ее, Уилл понял, что ее можно сдвинуть вверх. Открыв тайник, Уилл облегченно вздохнул. Он нашел его! Засунув внутрь руку, он вынул небольшую тетрадку в кожаном переплете. Отряхнув пыль с брюк, он опустился в кресло у камина.

Ему следовало дождаться Элизабет, но любопытство пересилило добрые намерения. Он медленно открыл дневник. По мере того как он читал первую страницу, им овладевало разочарование. Это не был дневник матери Элизабет. Он принадлежал покойному герцогу.

Уилл полистал страницы, надеясь найти упоминание о неверности герцогини. Вместо этого все, что он нашел, относилось к изменам герцога. У этого человека был явно ненасытный сексуальный аппетит, который не могла удовлетворить жена. А также добрая половина служанок и несколько леди из общества.

Неудивительно, что его жена завела роман. Возможно, бедную женщину мучила ревность. Уилл откинулся в кресле и стал смотреть в потолок. Он не мог показать это Элизабет. Это разобьет ей сердце.

Уилл взглянул на открывшуюся страницу лежавшей на его коленях тетрадки и покачал головой. Очередная запись начиналась так:

«Мы с Камиллой, придумали поистине захватывающее пари. Кто первый заполучит прислугу в свою постель во время вечеринки в загородном доме Лэнгфордов, выигрывает сто фунтов. Не сомневаюсь, что это буду я».

Уилл знал – мать Элизабет звали Мэри, так что непонятно, кем была Камилла, скорее всего его любовница. Он перевернул несколько страниц и прочел другую запись.

«Камилла провела меня. Конечно она не знает, что я тоже получаю удовольствие, наблюдая, как она трахается с лакеем. А может быть, и знает. Она не раз с улыбкой поворачивалась в сторону маленького отверстия, которое есть в каждой спальне у Лэнгфорда. Эта женщина просто восхитительна с ее большими сиськами, подпрыгивающими, когда она скачет на парне. Мне пришлось сдерживать желание присоединиться к ним. Не то чтобы Камилла была бы против».

Боже милостивый, этот человек был настоящей свиньей. С чувством гадливости он просмотрел остальные страницы, надеясь найти что-нибудь о жене герцога. Не найдя ничего, Уилл решил вернуть дневник туда, где он лежал.

Элизабет ждала в малой гостиной, когда Софи закончит заниматься с посетительницей. Наконец послышался шорох ее шелковых юбок.

– Прошу прошения. – Софи села на диван рядом с Элизабет. – У меня сегодня возникли затруднения с леди Кантуэлл. Она перенапряглась, ей нужно отдохнуть перед тем, как отправиться домой.

– О! – разочарованно воскликнула Элизабет. – Может быть, мне лучше прийти позже?

– Не стоит, – сказала Софи, махнув рукой в знак того, что это не важно. – Леди Кантуэлл вскоре оправится. Ей нужно несколько минут, чтобы восстановить дыхание. Я послала к ней служанку. И полагаю, тебе я нужна больше.

– Это ужасно, Софи. – Не отрывая взгляда от узорчатого ковра, Элизабет выложила историю, рассказанную Кэролайн. Ее щеки горели от стыда. Как она угодила в такую мерзость?

– Положение ужасающее. – Софи хмурилась и не сразу взглянула на нее.

– Ты сможешь что-нибудь сделать? – спросила Элизабет.

– Я?

– Ты можешь, используя свои способности, узнать, правда ли то, что сказала Кэролайн?

Софи какое-то время молча смотрела в пустой камин. Наконец она ответила:

– Я сожалею, Элизабет. Если твоя мать испытывала к тому мужчине сильное влечение, я смогу почувствовать это через какую-нибудь вещь. Может быть, даже увижу мысленный образ – наподобие портрета.

Прежде чем Элизабет успела задать следующий вопрос, Софи продолжила:

– Но для этого понадобится не просто любой предмет, а вещь, которую он дал ей, или вещь, в которую она изливала свои чувства.

– Например, дневник, – поникла Элизабет.

– Именно. – Софи замолчала и снова стала смотреть в сторону.

– О чем ты умалчиваешь, Софи?

Софи вздохнула.

– Если твоя мать не испытывала настоящих чувств к этому мужчине, я ничего не смогу тебе сказать.

– Как это понять? У моей матери должны были быть сильные чувства к нему. Они ведь занимались любовью!

– Элизабет, мы обе знаем, что многие женщины из общества заводят романы исключительно для того, чтобы получать наслаждение.

Она не может говорить так о ее матери!

– Может быть. Но моя мать не из таких. Она постоянно предупреждала меня об опасностях, которые таят ухаживания. О том, как важно найти мужчину, который любил бы меня, и которого я тоже любила бы. Она предупреждала меня насчет неверности и последствий… – Голос Элизабет замирал по мере того, как до ее сознания доходило, что предупреждения, сделанные матерью, могли быть результатом ее собственного опыта.

Софи кивнула.

– Элизабет, мы не можем знать, какие чувства испытывала твоя мать к тому мужчине. Может быть, она всем сердцем любила его.

– Или совсем не любила, – пробормотала Элизабет. – Уилл считает, что мне нужно поговорить с кем-нибудь из ее подруг того же возраста.

– Хорошая мысль.

– Я подумала, что могла бы обратиться к леди Селби. Я знаю, они были подругами, но не знаю, насколько близкими, – сказала Элизабет.

– Даже если она не была близка с твоей матерью, она может знать других женщин, которые были с ней в доверительных отношениях. – Софи замолчала, потому что лакей принес поднос с чаем. Она наполнила чашки и одну подала Элизабет.

Элизабет подождала, пока лакей уйдет, а потом задала вопрос, который мучил ее больше всего:

– Софи, что, если это правда?

Софи устроилась поудобнее и отпила чаю.

– Тогда тебе придется неустанно молиться, чтобы ты не оказалась беременна. Иначе тебе придется покинуть Лондон, а скорее всего и Англию.

Элизабет ужаснулась. Она как-то не думала о других последствиях беременности, кроме сплетен. Все будут знать, кто отец ее ребенка, а если ее история станет достоянием широкой публики, она окажется совершенно опозоренной. Софи права. Элизабет придется навсегда покинуть Англию. Она никогда больше не увидит Уилла, свой дом и своих друзей. И как она сможет существовать на те средства, которыми располагает?