Глядя на крохотную хижину, сложно было представить, как в ней помещалась пишущая машинка — не говоря уже о кровати, — но все эти люди приехали именно для того, чтобы на нее посмотреть. Они благоговейно стояли в колючей траве перед развалюхой, словно перед памятником Вашингтону, и глазели на покосившиеся доски и ржавые банки.

— Он провел сюда электричество, работавшее от маленькой мельницы, и установил ванную. Правда, ему все равно мешали работать — то змеи, то скунс, который поселился под хижиной. Здесь Джек написал «Станцию мертвой звезды» и «Девушку с метеора» — первый рассказ, в котором речь шла о путешествиях во времени. «Достаточно сильное энергетическое поле, — написал он, — сможет переносить через время физические тела, а не только зрительные образы».

По какой-то неведомой причине эта фраза всех очень позабавила. Туристы еще какое-то время постояли в почтительной тишине, а затем Тоня, с улыбкой обернувшись ко мне, спросила:

— Ну, что думаете?

— Как он увидел журнал с «Металлическим человеком» в аптеке? — попросил я.

— Ах да, я и забыла, что вас не было с нами вчера в аптеке! Джек Уильямсон отослал первый рассказ в «Удивительные истории» в 1928 году и не получил ответа. Той же осенью, он отправился в город за продуктами и, проходя мимо аптеки, увидел в витрине обложку журнала. Герой, нарисованный на ней, смахивал на персонажа его рассказа. Джек зашел внутрь и так обрадовался, обнаружив публикацию, что купил все три экземпляра журнала и оставил в аптеке свои сумки с продуктами.

— Значит, у него все-таки были перспективы? Она сказала серьезным тоном:

— Он говорил: «У меня не было будущего, а потом я увидел в витрине «Удивительные истории» Хьюго Гернбека, — и оно появилось».

— Хотел бы я, чтобы оно появилось и у меня.

— Невозможно предсказать свое будущее, но можно наметить к нему путь. Это тоже он сказал.

Она снова повернулась к группе:

— Здесь он также написал «Без остановок к Марсу» — мой любимый рассказ, в котором говорится о колонизации Марса. И еще… — На этот раз она посмотрела на неуклюжего верзилу. — Он разработал идею андроидов.

Группа обошла хижину два-три раза. Туристы то отходили на несколько шагов, то снова приближались — и наматывали все новые круги, указывая на болтающиеся доски и жестяные банки. Что удивительно, никто никуда не торопился. На экскурсии в Блэк-Хиллс мы не продержались и десяти минут на кладбище Храмовой горы под аккомпанемент ребенка, который ныл, не переставая: «Когда мы уже отсюда пойдем?» Эта же группа вела себя так, словно готова была провести здесь целый день. Один из туристов достал блокнот и начал что-то записывать. Пара с ребенком подошла к телке, и все трое осторожно ее погладили.

Вскоре Тоня с водителем уже раздавали пакеты с едой — вся группа, опустившись прямо на землю с гремучими змеями, устроила пикник. Бутерброды оказались черствыми, печенье каменным, а кола теплой. Как ни странно, никто не жаловался. И не разбрасывал мусор.

Туристы аккуратно собрали обертки от еды в пакеты и снова закружили у дома, заглядывая в окна и пугая парочку обитавших в хижине котов. Некоторые остались сидеть на земле, глядя на развалюху, а несколько человек, подойдя к забору, с тоской смотрели на дом.

— Жаль, что тут нет никого, чтобы провести их внутрь, — сказал я. — Обычно на ранчо животных без присмотра не оставляют — наверняка здесь кто-то есть, показали бы вам дом.

— Здесь живет племянница Джека, Бетти, — охотно пояснила Тоня. — Но она уехала в Кловис за запасными частями для водяного насоса и вернется не раньше четырех.

Она отряхнула юбку от пыли и сухой травы.

— Ну ладно, нам пора.

В ответ раздалось недовольное бурчание, а один ребенок выдал: «Ну можно здесь еще чуть-чуть побыть?» Впрочем, все послушно подобрали пакеты и пустые банки из-под колы и направились к автобусу.

Тоня ставила галочки в списке напротив каждого имени, словно боялась, что кто-нибудь останется и обоснуется тут в компании гремучих змей.

— Картер Стюарт, — сказал я ей. — Куда теперь, в аптеку?

— В аптеке мы были вчера. Так, а где же Андерхилл? Тоня направилась к ранчо. Я последовал за ней. Верзила молча и совершенно неподвижно стоял напротив хижины, глядя в окно на пустую комнату.

— Андерхилл? Нам пора, — окликнула его Тоня.

Он постоял еще минуту, словно пытаясь навсегда запечатлеть в памяти этот вид, а затем неуклюже проследовал мимо нас к автобусу.

Тоня пересчитала туристов, и автобус медленно тронулся с места, проехал мимо дома, развернулся и выбрался на проселочную дорогу.

В салоне царила тишина. Мы добрались до трассы. Туристы бросили последний взгляд на ранчо. Пожилая пара промокнула глаза, а один из детей встал на заднее сиденье и помахал на прощание. Верзила сидел, закрыв лицо руками.

— Ну вот, вы только что увидели хижину, в которой все началось, — сказала Тоня, — с пары дешевых журналов и богатого воображения.

Она рассказала, как Джек Уильямсон стал метеорологом, преподавателем колледжа и научным фантастом; как он путешествовал по Италии и Мексике, добрался до Великой китайской стены — словом, добился всего, что казалось совершенно невозможным в этой убогой хижине, где он в полном одиночестве печатал свои рассказы на машинке с истершейся лентой.

Я слушал ее вполуха, думая об Андерхилле и пытаясь понять, что же мне показалось в нем странным. Не то, как неуклюже он двигался — я и сам после многих часов в машине обычно чувствовал себя совершенно одеревенелым, — нет, было что-то еще. Я вспомнил, как он стоял около хижины и неотрывно смотрел, словно старался унести этот образ с собой. Может, он просто забыл фотоаппарат? И тут до меня дошло: фотоаппаратов не было вообще ни у кого. А ведь туристы всегда фотографируют! На экскурсии в Блэк-Хиллс фотоаппараты были у всех — даже у детей. И видеокамеры тоже. Один парень провел всю экскурсию, не отрывая камеру от лица. Все только и делали, что щелкали: могилу Дикого Билла, экспонаты музея восковых фигур (хоть на них и висели таблички «Не фотографировать!»), друг друга — на фоне салуна, кладбища, автобуса. А еще раскупали открытки в магазинчике сувениров — на случай, если фотографии не получатся.

А тут… ни фотоаппаратов, ни сувениров, ни разбрасывания мусора, ни нарушения правил, ни жалоб. Что ж это за туристы такие?

— Он предсказал Золотой век прекрасных городов, новых законов и механизмов, — говорила Тоня, — невероятных человеческих способностей, цивилизации, покорившей материю и природу, расстояние и время, болезни и смерть.

Я тоже представлял себе такое будущее. Интересно, он когда-нибудь пытался продавать свои идеи фермерам? Эта мысль вернула меня к проблеме работы, о которой я практически весь день умудрился не думать.

Тоня подошла ближе и встала напротив меня, держась за центральный поручень.

— Бедный деревенский мальчишка, практически необразованный, недовольный окружающей его реальностью, стремящийся к иному… Так Джек Уильямсон описывал себя в 1928 году — Она посмотрела на меня. — Вы ведь от предложенного места откажетесь, верно?

— Возможно, — ответил я. — Не знаю.

Она разочарованно посмотрела в окно, на поля и коров.

— Он появился здесь, среди суши, пыли и зарослей полыни. Он понятия не имел, что ждет его в будущем — так же, как и вы сейчас.

— И нашел ответ в витрине аптеки?

— Ответ был внутри него.

Тоня отошла и обратилась к группе:

— Через минуту мы въедем в Порталес. В 1928 году Джек Уильямсон написал: «Наука — это дорога в будущее, а научная фантастика — золотой ключ. Научная фантастика идет впереди и освещает путь. Наука видит вещи, что обретают реальность в воображении писателя, — и воплощает их в жизнь».

Группа разразилась аплодисментами, а автобус тем временем подъехал к стоянке «Порталес-Инн». Я ожидал, что все начнут толкаться в проходе, но никто не встал с места.

— Мы едем дальше, — объяснила мне Тоня.

— А, понятно. — Я встал. — Необязательно было довозить меня до места посадки — я мог бы и пройтись пешком от вашего отеля.