Она не объясняет, как именно записки со стихами с кладбища переместились под забор на заднем дворе ее дома, и нам этого не узнать наверняка,[66] равно как и была ли поэтесса безмерно храброй или же просто осталась верна себе — побрезговала обществом.

Без тени сомнения говорить можно лишь о том, что упомянутые стихотворения Дикинсон вкупе с рядом других[67] документально подтверждают марсианское нашествие на Амхерст. Стихи номер 186В и номер 272(?) следует отнести к Очень позднему, или Постжизненному, периоду творчества автора — не только с тем, чтобы придать им законный статус последних и наиболее важных, но еще и затем, чтобы символизм, заложенный в их названиях, проявился в полной мере. Правильная нумерация будет выглядеть следующим образом: 1775 и 1776 соответственно; тут ясно прослеживается отсылка Дикинсон к праздникам 4 июля[68] и второго Дня независимости (в честь изгнания[69] марсиан из Амхерста).

ПРИМЕЧАНИЕ: Прискорбно, что Уэллс не знал о смертельном эффекте, который поэзия Дикинсон оказывает на марсиан. Он мог бы вооружиться парой-тройкой стансов, подойти к краю воронки и продекламировать их над кораблем захватчиков, сэкономив тем самым массу времени, сил и жизней.[70]

СЛУЧАЙНОСТЬ[71]

В среду к Элизабет заглянула соседка. Несмотря на сильный дождь, она явилась без плаща и зонтика и стояла под дверью, засунув руки в карманы длинной вязаной кофты.

— Привет, — выпалила она, переводя дыхание. — Я живу через двор от вас. Решила вот посмотреть, как вы тут устроились… — Соседка порылась в кармане и достала сложенный вдвое листок бумаги. — Это телефон фирмы, которая увозит у нас мусор — ваш муж спрашивал на днях.

Она протянула листочек.

— Спасибо, — кивнула Элизабет. Девушка напомнила ей Тиб: зачесанные назад короткие светлые волосы соседки топорщились над ушами — в начале их знакомства Тиб носила точно такую же прическу.

— Жуткая погода, правда? — дернула плечами девушка. — Обычно у нас осенью не бывает столько дождя…

Той осенью, когда Элизабет училась на первом курсе, дождь шел целыми днями.

«Где твой плащ?» — поинтересовалась Тиб, как только Элизабет распаковала одежду и развесила ее по комнате. Тиб принадлежала к тем хорошеньким миниатюрным девушкам, у которых всегда куча парней и которые умеют правильно выбрать одежду на любой случай жизни. А вот Элизабет не знала, что взять с собой в колледж… В брошюрах, которые рассылали новичкам, говорилось, что в классе положено носить юбку и свитер, а для официальных случаев надо прихватить костюм, но плащ там даже не упоминался. «А мне понадобится плащ?» — неуверенно спросила Элизабет. «Ну, вообще-то, если ты еще не заметила, на улице льет дождь», — ухмыльнулась Тиб.

— Я надеялась, что дождь быстро кончится, но ничего подобного… И холод собачий вдобавок! — Соседка поежилась в своей промокшей кофте.

— Сейчас я прибавлю отопление, — торопливо сказала Элизабет.

— Нет-нет, я уже ухожу! Вы ведь распаковываетесь… Жаль, что вам пришлось переезжать в такой ливень — обычно у нас осенью чудесная погода! — Соседка улыбнулась. — Впрочем, о чем это я? Ваш муж сказал, вы тут учились — в университете, да?

— Тогда это был не университет, а государственный колледж.

— Точно! Наверняка тут все сильно изменилось?

Элизабет взглянула на термостат. Он показывал двадцать градусов, но в доме было явно холоднее. Элизабет увеличила температуру до двадцати пяти.

— Нет, — помотала головой Элизабет. — Здесь все по-старому.

— Слушайте, мне надо бежать, — заторопилась соседка. — Да и у вас, наверное, куча дел! Я забежала только поздороваться. И еще пригласить вас сегодня в гости, на вечеринку «Таппервер».

«Вечеринка «Таппервер»», — грустно подумала Элизабет. Неудивительно, что девушка напомнила ей Тиб…

— Конечно, приходить не обязательно, но если придете, никто не заставит вас что-то покупать! Народу будет немного, всего лишь несколько приятельниц… Познакомились бы с соседями. Я устраиваю эту вечеринку только потому, что моя подруга занялась распространением «Таппервер»… — Она замолчала и, скрестив руки на груди, с тревогой посмотрела на хозяйку.

— Один из моих друзей продавал «Таппервер», — отрешенно сказала Элизабет.

— А-а! Так у вас, наверное, горы этого барахла!

Из газового котла раздался душераздирающий свист.

— Нет, — покачала головой Элизабет. — Ничего не сохранилось.

— Пожалуйста, приходите! — Девушка уже спускалась по ступенькам. — Не надо ничего покупать, просто пообщаетесь с людьми!

Дождь лил все сильнее и сильнее. Соседка бросилась через лужайку к своему дому, обхватив плечи руками и низко наклонив голову.

Элизабет вернулась в гостиную и набрала рабочий номер Пола.

— Надеюсь, у тебя что-то важное? — буркнул Пол. — Я сегодня обедаю с доктором Брубейкером из приемной комиссии, и еще куча дел!

— Соседка пригласила меня на вечеринку «Таппервер», — сообщила Элизабет. — Я ничего не ответила, потому что не знала, какие у тебя планы на вечер…

— Вечеринка «Таппервер»?! Не могу поверить, что ты отвлекаешь меня из-за такой ерунды! Ты же знаешь, как сильно я занят! Кстати, ты отнесла резюме в Картер-холл?

— Как раз иду туда. Я собиралась утром, но…

— Доктор Брубейкер уже здесь, — сказал Пол и повесил трубку.

Элизабет еще минутку постояла над телефоном, размышляя о Тиб, а потом надела плащ и отправилась в старый кампус.

«Там все точно так же, как тогда, когда мы были на первом курсе, — сказала Тиб, узнав о новой должности Пола. — Я ездила туда прошлым летом, чтобы взять в архиве кое-какие документы, и просто глазам не поверила. Шел дождь, и на мокрых дорожках ползали те же самые черви, честное слово! Помнишь желтый дождевик, который ты купила той осенью?»

Тиб позвонила Элизабет из Денвера, когда они с Полом поехали смотреть дом. «Я прочитала в университетской газете, что Пола назначили заместителем декана, — сказала она таким тоном, словно между ними ничего не случилось. — В статье ничего не говорилось о тебе, но я решила на всякий случай позвонить — вдруг вы все еще женаты? Лично я уже свободная женщина!»

Тиб предложила встретиться в кафе на Латимер-сквер. Она заказала Персиковый «дайкири», а потом поведала Элизабет о своем разводе. «Выяснилось, что Джим трахает одну потаскушку в офисе, — сказала она, крутя в руках выловленную из коктейля веточку мяты, — и я не смогла с этим смириться. А он даже не понял причины моего расстройства. «Ну, подурачился немного, подумаешь! Все так делают! Пора уж тебе и повзрослеть!..» Сама виновата, конечно, что вышла за такого подонка, но никто ведь не хочет специально сломать свою жизнь, правда?» — «Правда, — согласилась Элизабет. — «Взять вас с Полом, например…»

Тиб говорила слишком быстро, прежде Элизабет не замечала за ней такой привычки. Дрогнувшим голосом подруга подозвала официанта, заказать еще один «дайкири». «Я была уверена, что ваш брак долго не протянется — и что же? Сколько вы женаты, лет пятнадцать?» — поинтересовалась она. «Семнадцать», — ответила Элизабет. «Знаешь, я так надеялась, что вы с Таппером помиритесь. Интересно, что с ним сталось?»

Официант принес коктейль и забрал пустой бокал. Тиб выхватила листок мяты и аккуратно положила его на скатерть. «Впрочем, забавно и то, что сталось с нами…» — прибавила она.

На самом деле кампус конечно же изменился. К Фрейзер-холлу пристроили новое крыло и вырубили большинство вязов по соседству. Собственно говоря, это уже не был студенческий городок в полном смысле слова; настоящий кампус теперь располагался к северо-западу отсюда, там, где достаточно места для новых учебных зданий и многоэтажных общежитий. Музыкальный факультет, правда, все еще размещался в Фрейзер-холле, а физкультурный по-прежнему использовал старый спортзал в Гантер-холле, но большинство учебных корпусов и общежития на юге студенческого городка превратили в офисы. В здании библиотеки теперь помещалась администрация, а в Кепнер-холле — управление университетского жилищного хозяйства. Но под дождем кампус выглядел по-старому.