С деревьев уже начали облетать листья, а главная аллея была вся мокрая и покрыта дождевыми червями. Элизабет ступала осторожно, глядя под ноги и стараясь никого не раздавить. Тогда, на первом курсе, она и вовсе отказывалась ходить по тротуару, даже испортила две пары туфель, шагая в учебный корпус по газону.

«Эй, сумасбродка! — кричала Тиб, пытаясь ее догнать. — В траве ведь тоже полно червяков!» — «Знаю, но я их там не вижу».

Если поблизости не было газона, Элизабет шла по дороге. Именно так они и познакомились с Таппером — он едва не врезался в них на велосипеде. Резко свернув прямо в лужу, Таппер обрызгал их с ног до головы и свалился на асфальт. В тот вечер на Тиб была летная форма учебного корпуса «Ангелов» (как всегда по пятницам), и, едва придя в себя, Таппер воскликнул: «Ох! Да она из полиции!»

Тиб и Элизабет помогли ему собрать пластиковые коробки, рассыпавшиеся по всей дороге. «Что это?» — спросила Тиб, наклонившись, насколько это было возможно в ее узкой голубой юбке и туфлях на высоких каблуках. «Таппервер» — пояснил парень. — Последнее достижение науки и техники! Вам, девушки, случайно не нужен контейнер для салата? В нем прекрасно хранятся черви!»

Картер-холл снаружи выглядел так же, как раньше, — уродливое бежевое здание из камня и стеклоблоков. Прежде здесь располагался студенческий клуб, а сейчас — отдел кадров. Внутри все переделали; Элизабет вряд ли нашла бы помещение, где раньше был кафетерий.

— Анкету можно заполнить прямо здесь, — сказала девушка, протянув Элизабет бланк и ручку.

Элизабет повесила плащ на спинку стула и села рядом с окном. Несмотря на то что стекло запотело, она ежилась от холода.

Все вместе они отправились в студенческий клуб и заказали пиццу. Элизабет бросила свой желтый дождевик на перегородку кабинки; Таппер притворно выжал свою джинсовую куртку, а потом натянул ее на батарею. Окно в их кабинке так сильно запотело, что сквозь него вообще ничего не просматривалось. Тиб пальцем вывела на стекле: «Я ненавижу дождь», а Таппер рассказал им, что продает «Таппервер», чтобы платить за обучение.

«Вот в этой штуке отлично хранится выпечка! — Он выудил из сумки большой розовый контейнер, положил внутрь кусок пиццы, а потом показал, как выдавить из емкости лишний воздух. — Так она несколько недель может храниться. Да что там недель — несколько лет! Разве вам, девчонки, не пригодится такая ценная вещь? Спорю, мамы без конца заваливают вас домашними булочками!»

Высокий и тощий, Таппер учился на втором курсе. Он напялил непросохшую джинсовую куртку. «Рукава коротковаты», — подумала Элизабет. Большую часть вечера Таппер болтал с Тиб, так как они сидели рядом, а Элизабет — напротив. Оплатив счет, Таппер наклонился и шепнул что-то Тиб на ухо. «Разумеется, позвал ее на свидание», — решила Элизабет, но по дороге домой подруга сказала: «А знаешь, чего он хотел? Твой телефон!»

Элизабет встала, надела пальто и вернула девушке ручку.

— Лучше я заполню это дома, — сказала она.

— Разумеется, — кивнула девушка.

Когда Элизабет вышла на улицу, дождь уже закончился. Большие капли срывались с веток деревьев и шлепались на землю. Элизабет шагала по широкой дорожке к своему бывшему общежитию (теперь в этом здании располагалась университетская поликлиника), пристально глядя под ноги, чтобы ненароком не раздавить червяка. Она остановилась и минутку постояла под окном той комнаты, где когда-то жила вместе с Тиб.

Таппер бросал в окно мелкие камушки. Тиб раскрыла створки и рявкнула: «Эй, прекрати швыряться камнями, а то… — Что-то ударило ей в грудь. — Ой, Таппер, это ты? Привет. — Она подняла пластиковую штуку с пола и протянула ее Элизабет. — Вот, держи». Это был не камушек, а одно из тех замысловатых приспособлений, которые Таппер раздавал в качестве сувениров на рекламных вечеринках «Таппервер».

«Что это?» — спросила Элизабет, высунувшись из окна с загадочным предметом в руках.

Шел дождь. Таппер поднял воротник куртки и стучал зубами от холода. Вокруг него на земле валялись розовые пластиковые штуковины. «Подарок. Разделитель яиц». — «У меня нет яиц». «Тогда повесь его на шею, и мы будем официально повенчаны — как белок и желток в яичнице». «Или официально разделены», — усмехнулась Элизабет.

Таппер драматически прижал руку к груди: «Никогда! Кстати, хочешь прогуляться со мной по червячным дорожкам? У меня еще несколько доставок». Он держал в руках прозрачные сумки, полные мисок и контейнеров для круп. «Сейчас», — кивнула Элизабет.

Однако прежде чем спуститься, она нашла ленточку и повесила на нее разделитель яиц.

Элизабет посмотрела под ноги, но на мокром цементе не валялось ни одного пластикового лоточка. На обочине расползлась огромная лужа, и на краю ее лежал дождевой червь. Он слегка пошевелился — Элизабет всегда с отвращением наблюдала эти извивающиеся движения беспозвоночного существа — и замер.

Мимо Элизабет быстрым шагом прошла девушка, ступила одной ногой в лужу, и Элизабет поспешно отскочила назад. Вода из лужи выплеснулась на дорогу и смыла червяка в водосточную канаву.

Элизабет подняла голову. Возможно, девушка опаздывала на лекции, или сердилась на кого-то, или все вместе. На ней была форма летного корпуса «Ангелов» и туфли на высоком каблуке, а из-под пилотки топорщились короткие светлые волосы.

Элизабет ступила с обочины дороги на мостовую. В воде на дне сточной канавы плавали опавшие листья, а в глубине шевелился червяк. Элизабет присела на корточки, держа в правой руке незаполненный бланк. Червяк, наверное, утонет. По крайней мере, так утверждал Таппер. Вода заливает их тоннели во время дождя, именно поэтому они и выползают на поверхность — чтобы не захлебнуться.

Элизабет встала и оглянулась. Девушка окончательно исчезла из вида, а больше никого поблизости не было. Элизабет склонилась над канавой, переложила бланк резюме в левую руку и, сложив правую руку горсточкой, выловила из ледяной воды червяка. Если червяк не будет шевелиться, она, возможно, справится с этим испытанием… Но как только пальцы коснулись мягкой розовой плоти, Элизабет с отвращением бросила червяка на землю и сжала руку в кулак.

«Я не могу», — подумала Элизабет, с остервенением вытирая мокрую руку о плащ, словно пытаясь стереть саму память о неприятном прикосновении. Она взяла бланк в обе руки и, сложив его ковшиком, опустила в воду. Бумага тут же размякла, но Элизабет все же подцепила червяка среди грязных, мокрых листьев и вытащила на обочину.

Червяк не двигался.

«Хорошо, что они выбираются на поверхность! — воскликнул Таппер, провожая ее домой после того, как они покончили с доставкой «Таппервера» — Думаешь, червяки противные? А представь, что было бы, если бы они не выползали наверх? Если бы они остались в своих норах, то непременно бы захлебнулись! Тебе никогда не приходилось делать искусственное дыхание дождевому червю?»

Элизабет выпрямилась. Бланк резюме был мокрым и грязным. Там, где лежал червяк, осталось коричневое пятно, а вдоль верхней кромки тянулась грязная полоса. Нужно выбросить бланк и вернуться в Картер-холл за новым. Элизабет развернула листочки и разделила их, чтобы странички не склеились, когда высохнут.

«В прошлом семестре на курсе первой помощи нас учили делать искусственное дыхание, — заявил Таппер, стоя на дороге под окнами общежития. — Чудная была группа! Я продал там двадцать два контейнера — под аптечки. А ты умеешь делать искусственное дыхание?» «Нет», — покачала головой Элизабет. «Это легко». — Таппер положил ладонь ей на шею и поцеловал в губы. Прямо на середине дороги, под проливным дождем.

Червяк по-прежнему не двигался. Элизабет еще немного постояла, дрожа от холода и пристально глядя на крохотное застывшее тельце, а потом развернулась и пошла по середине дороги к дому.

Пол вернулся с работы после семи. Чтобы ужин не остыл, Элизабет весь вечер держала кастрюльку в духовке.

— Я уже поел, — сказал Пол. — Думал, ты ушла на вечеринку «Таппервер».