На пороге стояла Кейти. Она протянула мне айзенштадт.

— Вы забыли у меня свой чемоданчик.

Я недоуменно уставился на агрегат. Надо же, оставил и даже не хватился. Он так и лежал на кухонной столешнице, пока я мчался сломя голову, сшибая по пути маленьких девочек и заторможенных дорожных рабочих, пытаясь вывести Кейти из-под удара. А теперь она тут, а ко мне в любую секунду заявится Хантер с вопросом: «Вы успели что-нибудь поснимать на своем утреннем задании?»

— Это не чемоданчик, — признался я.

— Я хотела… — Кейти запнулась. — Я зря подозревала, что это вы сдали меня Обществу. Не знаю, зачем вы сегодня приезжали, но вы точно не из тех, кто способен…

— Вы понятия не имеете, на что я способен. — Я приоткрыл дверь, слегка, чтобы только просунуть руку и забрать айзенштадт. — Спасибо, что привезли. Я попрошу в редакции, чтобы вам компенсировали дорожные талоны.

Уезжай. Уезжай. Сейчас вернутся эти, из Общества, и они обязательно поинтересуются у тебя историей нашего знакомства, а я только что уничтожил улики, позволяющие переложить вину на Эмблеров. Я забрал айзенштадт и хотел закрыть дверь, но Кейти придержала ее рукой. Через сетку, да еще в сумерках, ее лицо оказывалось не в фокусе, как Миша тогда.

— У вас неприятности?

— Нет. Но я очень занят.

— Зачем вы ко мне приезжали? Это вы сбили шакала?

— Нет, — ответил я, однако дверь открыл и впустил Кейти в дом. Подойдя к проявителю, я велел отобразить на экране процесс обработки. Всего-то шестой кадр, недалеко продвинулся.

— Уничтожаю улики, — пояснил я Кейти. — На моих утренних снимках оказался автомобиль, сбивший шакала, но я об этом не подозревал, выяснил лишь полчаса назад. — Я махнул рукой в сторону дивана, приглашая гостью садиться. — Владельцам за восемьдесят. Они ехали по запрещенной для них дороге на устаревшем автофургоне, шарахаясь от камер и водовозов. Они просто не заметили его и не успели затормозить. Но у Общества другая точка зрения. Им обязательно надо найти виноватого, не важно кого, хотя погибшие от этого не воскреснут.

Кейти положила свою холщовую сумку и айзенштадт на столик рядом с диваном.

— Эти, из Общества, дожидались меня возле дома. Они уже успели вычислить, что мы с вами оба жили в Колорадо, когда погиб Аберфан. Я им сказал, что его сбил неизвестный водитель и скрылся, а вы остановились и помогли мне. У них есть записи из ветклиники, там указаны ваше имя и фамилия.

Я не мог разобрать выражение ее лица.

— Если они придут снова, скажите, что помогли мне довезти собаку до ветеринара. — Я посмотрел, как там проявитель. Все, с пленкой покончено.

— Выдать, — велел я, и он выплюнул рулончик мне в ладонь. Я сунул остатки в утилизатор.

— Маккоум, куда ты запропастился? — взорвалась тишина голосом Рамирес, и я, подскочив, кинулся к двери. Впрочем, там начальницы не было, зато на телефоне мигала лампочка. — Маккоум, это срочно!

Рамирес как-то умудрилась дозвониться на отключенный телефон — я и не знал, что есть такая возможность. Пришлось включить аппарат обратно. Мигающая лампочка погасла.

— Тут я.

— Ты не поверишь! — разорялась Рамирес. — Только что к нам ворвалась парочка террористов из Общества и конфисковала весь присланный тобой материал!

Я отправлял ей только видео и айзенштадтовскую пленку, а там они точно ничего не найдут. Джейк к тому моменту уже вымыл бампер.

— Какой материал?

— Отпечатки с айзенштадта! — бушевала Рамирес. — Я на них даже взглянуть не успела, потому что в поте лица пыталась выменять у кого-нибудь снимки с губернаторской конференции и попутно разыскивала тебя! Я их распечатала, а оригиналы отправила наборщикам вместе с видео. Только полчаса назад наконец до них руки дошли, сижу себе, перебираю снимки, и тут врывается этот охламон из Общества и выдирает их прямо у меня из-под носа. Ни ордера, ни «простите, можно взглянуть?», ничего! Налетели, схватили и убежали. Прямо стая…

— Шакалов, — подсказал я. — А он точно отпечатки забрал, а не видео? — На айзенштадтовских снимках все равно ничего ценного нет, кроме миссис Эмблер и Тако, но ее там даже Хантеру не разглядеть.

— Точнее некуда! — От возмущенного вопля Рамирес задрожали стены. — Он забрал какой-то из айзенштадтовских оттисков. Видео я не смотрела, говорю же, сразу в наборный отдала.

Я сунул картридж в проявитель. Первая дюжина кадров — всякая ерунда, которую айзенштадт нащелкал по дороге.

— С десятого кадра, — велел я. — Позитивы. В очередности «первый-второй-третий». Пять секунд.

— Что ты там бормочешь? — не поняла Рамирес.

— Я спрашиваю, они не объяснили, что именно ищут?

— Издеваешься? Я для них вообще вроде мебели была. Они разделили стопку пополам и начали перебирать прямо у меня на столе.

Юкка у подножия холма. Еще юкка. Моя рука. Моя спина.

— Но они явно нашли что искали, — продолжала Рамирес.

Я посмотрел на Кейти. Она спокойно, без тени испуга, выдержала мой взгляд. Она никогда не пугалась, мужественно выдержав и обвинение в гибели всего собачьего племени, и мой неожиданный визит в гости через пятнадцать лет.

— Тот, который в форме, показал этот снимок второму, — объясняла тем временем Рамирес, — и сказал: «Ты ошибся, та женщина ни при чем. Вот, смотри».

— А ты видела, что там на снимке? — Натюрморт из чашек и ложек. Рука миссис Эмблер. Спина миссис Эмблер.

— Глянула украдкой. Какой-то грузовик.

— Грузовик? Точно? Не «виннебаго»?

— Грузовик. Что тут у тебя за дела творятся?

Я не ответил. Спина Джейка. Открытая дверь в душ. Натюрморт с банкой растворимого кофе. Миссис Эмблер вспоминает Тако.

— О какой женщине они говорили? — не унималась Рамирес. — О той, чью страницу ты просил?

— Нет. — Кадр с миссис Эмблер был в картридже последним. Проявитель пошел Листать с начала. Нижняя половина «хитори». Открытая дверь машины. Опунция. — Они что-нибудь еще говорили?

— Тот, который в форме, ткнул пальцем в снимок и сказал: «Вот, гляди, боковой номер. Сможешь разобрать?»

Смазанные пальмы и скоростная трасса. Цистерна, задевающая шакала.

— Стоп, — велел я. Кадр застыл.

— Что там? — спросила Рамирес.

Отличный снимок в движении, задние колеса, прокатывающиеся прямо по раздавленным задним лапам шакала. Мертвого шакала, разумеется, однако на картинке этого не видно, как и подсохшей уже струйки крови из пасти. Номер цистерны тоже не разглядеть, потому что она мчится слишком быстро, но он там есть, дело только за компьютерами Общества. На снимке все выглядит так, будто этот водовоз шакала и сбил.

— Что они сделали с оттиском? — спросил я.

— Унесли в кабинет главреда. Я хотела запросить обратно оригиналы из наборного, но шеф меня опередил, и видео он оттуда тоже забрал. Тогда я стала дозваниваться тебе, а ты все поотключал.

— И что, они до сих пор там, у шефа?

— Только что ушли. Главред велел передать, что от тебя требуется «полное сотрудничество», то есть ты должен отдать негативы и вообще все отснятые сегодня утром материалы. А мне велено не лезть. Репортажа не будет. Точка.

— Давно они уехали?

— Пять минут назад. Сто раз успеешь сделать мне оттиск. Только не пересылай, я сама за ним заеду.

— А как же «еще не хватало нам неприятностей с Обществом»?

— Им до тебя минут двадцать ехать. Оттиск припрячь куда-нибудь, где они его не найдут.

— Не могу, — ответил я. В телефоне повисло возмущенное молчание. — У меня проявитель сломался. Зажевал пленку с фотоаппарата. — Я снова вырубил телефон.

— Хотите посмотреть, кто сбил шакала? — спросил я у Кейти, приглашая ее подойти к проявителю. — Краса и гордость Финикса.

Кейти застыла перед экраном, разглядывая картинку. Если компьютеры у Общества по-настоящему мощные, то можно, наверное, доказать, что шакал здесь мертв. Только вряд ли они станут держать пленку так долго. Хантер с Сегурой наверняка уже успели уничтожить те копии, что я пересылал. Может, чтобы им лишний раз время не тратить, вызваться добровольно искупать картридж в марганцовке?