— Конечно. Только дай мне переодеться.

— Просто натяни один из моих свитеров. — Он подошел к комоду и достал оттуда что-то мягкое, черное, размером с брезент. — Мне приятно, что ты надеваешь мою одежду.

Он помог ей одеться. На его губах играла характерная мужская улыбка, полная удовлетворения. Это было улыбка собственника.

К тому времени, как они закончили поздний ужин и начали подниматься наверх, у Рейджа возникли проблемы с концентрацией. Внутренний гул беспокоил его сильнее, чем когда бы то ни было. И он был полностью возбужден, тело горело так сильно, словно кровь вот-вот должна была вскипеть в его венах.

Когда Мэри подошла к кровати и забралась на нее, он отправился принять быстрый душ, подумав, не стоит ли ему самостоятельно облегчить проблемы с эрекцией. Эта чертова штука была сильной, твердой, адски болела, а вода, котившаяся вниз по его телу, напоминала нежную кожу Мэри. Он обхватил себя ладонью, представляя, как она двигалась под его ртом, пока он доставлял ей удовольствие. Он продолжал меньше минуты.

Когда все было кончено, он понял, что совершенно пустой оргазм лишь наполнил его тело еще более сильным желанием. Как будто оно знало: «настоящее» было рядом в комнате, и оно должно было принадлежать ему.

Чертыхнувшись, он вышел из душа и, обтерпевшись полотенцем, направился к шкафу. Надеясь на внимательность Фритца к деталям, он порылся внутри, пока не нашел — слава Богу — пижаму, которую отродясь не надевал. Облачившись в нее, он поободрал подходящий халат для пущей уверенности.

Рейдж поморщился: у него было такое ощущение, что он нацепил на себя половину шкафа. Но в этом-то и был смысл.

— Тебе не слишком жарко в комнате? — Спросил он, гася лампу и зажигая свечу.

— Идеально.

Лично ему казалось, что он в чертовых тропиках. Температура метнулась еще выше, когда он подошел к кровати и опустился на нее с противоположенной от Мэри стороны.

— Послушай, Мэри, где-то через час, в 4:45 ты услышишь, как жалюзи закрываются на световой день. Они съезжают вниз по окну. Это будет не очень громко, но я не хочу, чтобы ты испугалась.

— Спасибо.

Рейдж лег на кровать поверх одеяла и скрестил ноги в лодыжках. Его раздражало все: жара, пижама, халат. Теперь он знал, что чувствуют подарки, завернутые в бумагу и перевязанные ленточками, — невыносимый зуд.

— Ты всегда надеваешь это ко сну? — Спросила она.

— Всегда.

— Тогда почему на халате все еще висит бирка?

— На тот случай, если я захочу другой, мне нужно, как эта штука вообще называется.

Он повернулся на бок, отвернувшись от нее. Потом снова перекатился на спину, уставившись в потолок. Через минуту он попытался уснуть на животе.

— Рейдж. — Ее голос был таким милым в полной тишине.

— Что?

— Ты спишь голым, так?

— Э-э-э, обычно.

— Послушай, ты можешь снять одежду. Я не буду беспокоить тебя.

— Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя… некомфортно.

— Я чувствую себя некомфортно, когда ты крутишься туда-сюда на своей стороне кровати. Как будто я лежу на батуте.

Он бы посмеялся над ее разумным заявлением, но горячее напряжение между его ног лишило всякого юмора.

О, черт, если он и наделся справиться своими силами, то сильно просчитался. Даже если бы он надел на себя кольчугу, это все равно ничего не изменило бы.

Повернувшись к ней спиной, он встал и разделся. Он смог так ловко скользнуть под одеяло, что она и мельком не увидела то, что поднималось вверх около его живота. Ей совсем не надо знать об этом чудовищном возбуждении.

Он отвернулся от нее, растянувшись на своей половине кровати.

— Можно я потрогаю это? — Спросила она.

Его эрекция дернулась, как будто добровольно вызывалась быть «этим».

— Потрогаешь что?

— Татуировку. Я хочу… потрогать ее.

Боже, она была так близко, и ее голос — сладкий, красивый — был просто волшебным. Но гул в его теле лишь усилился, и он чувствовал себя так, словно в желудке заработал миксер.

Он промолчал, и она прошептала:

— Неважно. Я не…

— Нет. Просто это… — Черт. Он ненавидел эту сдержанность в ее голосе. — Мэри, все нормально. Делай, что хочешь.

Он услышал шорох простыней. Почувствовал, как слегка сдвинулся матрас. А потом ее пальцы скользнули по его плечу. Он сдерживал дрожь, как мог.

— Где ты ее сделал? — Прошептала она, обводя очертания изображенного чудовища. — Потрясающая работа.

Все его тело напряглось: он точно чувствовал, в каком именно месте татуировки она прикасается к спине. В данный момент ее пальцы двигались по левой лапе монстра, и он чувствовал легкое покалывание в своей собственной левой руке.

Рейдж закрыл глаза, пойманный в ловушку наслаждением, которое она дарила ему своими прикосновениями и осознанием опасности, которую они несли. Вибрация, жар — все это поднималось внутри него, взывая к темнейшему, разрушительному естеству.

Сквозь стиснутые зубы он с силой втянул в себя воздух, когда она прикоснулась к боку чудовища.

— У тебя такая гладкая кожа, — сказала она, проводя ладонью вниз по его позвоночнику.

Он застыл на месте, дыхание прервалось, он молился лишь о том, чтобы сохранить остатки контроля над собой.

— И… Ну, в любом случае. — Она отодвинулась назад. — Я думаю, она очень красивая.

Он оказался над ней прежде, чем понял, что начал двигаться. И он не был джентльменом. Он протолкнул свои бедра между ее ногами, закинул ее руки вверх и, крепко держа их, впился в ее рот. Когда она выгнулась под ним, он схватился за ночную рубашку и рванул ее вверх. Он возьмет ее. Сейчас. В своей постели. Как и хотел.

И она будет идеальной.

Ее бедра прижались к нему, раскрываясь шире, подгоняя его. Хриплый стон сорвался с ее губ. Этот звук подстегнул внутреннюю дрожь его тела, зрение помутилось, пульсация перебралась в руки и ноги. Обладание ею полностью поглотило его, срывая покровы цивилизованности с первобытных инстинктов. Он был грубым, диким и…

Он находился на грани внутреннего взрыва, который был предвестником превращения.

Ужас дал ему силы оторваться от нее и отступить на другой конец комнаты. Он врезался во что-то. В стену.

— Рейдж!

Сползая на пол, он прижал дрожащие руки к лицу, зная, что его глаза стали белыми. Его тело так сильно трясло, что слова вырывались волнами.

— Я схожу с ума… Это… Черт, я не могу… Мне нужно держаться от тебя подальше.

— Почему? Я не хочу, чтобы ты останавливался…

Он перебил ее:

— Я изголодался по тебе, Мэри. Я так чертовски… голоден, но ты не можешь быть моей. Я не возьму… тебя.

— Рейдж, — резко повторила она, словно пыталась достучаться до него. — Почему нет?

— Ты не хочешь меня. Поверь мне, ты меня не хочешь вот так.

— Черта с два не хочу.

Он не собирался рассказать ей, что вот-вот превратится в чудовище. Так что он решил вызвать у нее отвращение, а не страх.

— На этой неделе у меня было восемь женщин.

Повисла длинная пауза.

— Боже… правый.

— Я не хочу лгать тебе. Никогда. Так что позволь мне быть совершенно откровенным. В моей жизни было много анонимного секса. Я был с огромным количеством женщин, и все они были мне безразличны. И я не хочу, чтобы ты думала, что я использую тебя таким же образом.

Теперь, почувствовав, что его зрачки снова стали черными, он взглянул на нее.

— Скажи мне, что ты практикуешь безопасный секс, — прошептала она.

— Когда женщины просят меня об этом.

Ее глаза вспыхнули.

— А когда не просят?

— Я не могу заразиться от них даже обычной простудой, что уж говорить о СПИДе, гепатите С или о какой-нибудь другой венерической болезни. И я не носитель этих заболеваний. Мы не восприимчивы к человеческим вирусам.

Она обернула простыню вокруг плеч.

— Откуда ты знаешь, что не оставляешь их беременными? Или люди и вампиры…

— Полукровки рождаются редко, но такое бывает. Женская способность к зачатию очевидна для меня. Я чувствую это. И в таком случае я не занимаюсь с ними сексом, даже с презервативом. Мои дети, когда они у меня появятся, будут рождены в безопасности моего мира. И я буду любить их мать.