После этого он поднял ее руку к своим губам, и по очереди поцеловал каждый пальчик, и понял, что, вероятно, никогда не будет удовлетворен. Он хотел ее, она была так нужна ему, вся она. Наверное, поэтому он сделал то, чего не делал никогда, не единожды, а дважды.

Как человек с опытом в любовных делах, он знал, по меньшей мере, полдюжины способов предотвращения беременности: презервативы, травяные промывания, прерванный половой акт…

Ах, да, он всегда полагался на последний способ, когда другие были недоступны. Это было проще всего, однако и не доставляло особого удовольствия, и хотя по слухам это было менее надежно, в его случае работало. Во всяком случае, ни одна любовница или дама легкого поведения не стучались в его дверь с ребенком на руках.

Сегодня он не использовал никаких защитных средств. И что беспокоило его больше всего — совершенно и пугающее отсутствие беспокойства по этому поводу. Скорее наоборот, мысль о том, что их действия могут привести к появлению ребенка, вызывала в нем восторженную дрожь.

Боже Милостивый.

— Что-то не так?

Он отбросил свои раздумья и поцеловал ее в кончик носа. — Ничего. Жди здесь.

Оставив ее в ошеломлении и несколько непонимающей, почему он так поспешно удалился, Чад натянул брюки и спустился на два пролета по лестнице на кухню и налил свежей воды в тазик, использовавшейся ею ранее. Схватил тряпки, лежащие на полу, и повесил их себе на плечо.

Блеск отраженного света заставил его снова подойти к столу. Он поднял шпагу, и как тогда в пещере, почувствовал, как металл дрожит от тревожащей энергии. Это ощущение поднялось по руке и растеклось по его груди, казалось, обвив ледяной рукой его сердце.

Он обернул оружие рубашкой, взял его под мышку и, неся миску с водой, вернулся к Софи.

Когда она поняла, что он намеривался сделать, то сжала покрывала, подтянув их до подбородка. — Я сама позабочусь об этом. Тебе нет нужды.

Смочив тряпочку, он сел на кровать рядом с ней. Отвлек ее поцелуем и стянул покрывало. — Тебе незачем прятаться от меня. Никогда.

— О, но… — ее лицо запылало при виде высохших пятен на бедрах. Она потянулась за покрывалом.

— Прекрати, — он намеренно накрыл рукой одно из пятен. — Разве ты не знаешь, как это прекрасно для меня? Как прекрасна ты? Особенно теперь, когда ты — моя. О, подожди… не плачь. Я остановлюсь, если ты этого хочешь. Я не собирался расстраивать тебя.

Ее тихое рыдание перешло в хохот. — Ты не расстроил. Я плачу навзрыд и совсем не понимаю, почему. Нелепо, не так ли?

— Нет. Вовсе нет. — Он коснулся тряпочкой ее бедра и нежно обтер их. Со вздохом и полными слез глазами, она расставила ноги для него, еще раз проявляя свое доверие так, что что-то в его груди напряглось.

— То, что мы сделали, связывает нас, Софи, — прошептал о. — Связывает как ничто другое.

Возле входа в ее тело, она обхватила рукой его запястье. Слезы увеличили ее милые серые глазки. — Как ты узнал? После моего фиаско на балу Уинтропов, по всему Лондонскому свету распространились ужасные слухи обо мне. Люди называли меня легкомысленной, бесстыдной… проституткой. Как ты мог быть уверен…?

Он не мог не рассмеяться. — Никто, кто хоть раз встретился с тобой, не мог поверить подобной чепухе. Я никогда не верил, — Он бросил тряпочку в миску с плеском. Потом нежно поцеловал ее. — С того момента, как ты пришла в мои объятия в часовне, я знал, что ты за женщина. Я пытался не хотеть эту женщину. Пытался держаться подальше.

— Почему?

Ответ застрял в его горле, когда в нем поднялся неожиданный страх. Страх из-за ее настойчивости, ее неугасимого желания докопаться до правды во всём.

Ее ищущий взгляд удержал его еще на мгновение. Потом она моргнула и опустилась на подушки, вытягивая свое обнаженное тело, из-за чего одежда, которую он надел, стала ужасно неудобной. — Ничего, — сказала она. — Я не хочу спорить. Не сейчас.

От ощущения облегчение его сердце снова забилось.

— Я совсем забыла о ней, — она указала на шпагу, которую он положил на комод. Его рубашка, в которую он завернул предмет, раскрылась. — Ты нашел ее в туннеле?

Он взял оружие и держал его в ладонях, чувствуя слабую вибрацию в ладонях. — Это не единственное, что я нашел в туннеле. Там, рядом с рапирой лежали два тела, скелеты, одетые в остатки того, что прежде было одеждой.

— Как жутко! — она вздрогнула. — И ты был в ловушке с ними, — Она наклонилась ближе, пробежав пальчиками по волнистым серебряным символам, покрывающим рукоятку.

— Странно то, — заметил он, — что этот шпага — практически копия той, что висела на щите внизу в гостиной.

— Висела?

Он кивнул. — Кажется, она пропала. Я не знаю, сделал ли с ней что-то мой отец, или ее украли.

Он наклонилась еще ближе, изучая рукоятку. — Боже мой. Ты знаешь, что это за шпага?

— Только то, что мне говорили. Согласно легенде, Китинги владели одинаковыми рапирами, сделанными точно для их рук. Эта, с большой рукояткой, принадлежала Джеку, вот только она должна была пойти ко дну с ним и кораблем.

Она ошеломленно посмотрела на него. — Мог ли один из скелетов быть… Джеком?

— Боже милостивый. Если это так, то это значит, что Джек добрался до дома до того, как умер, — он перевернул шпага, а потом еще раз, пытаясь не обращать внимания на дрожь в руках и запястьях. — Полагаю, что возможно, он сбежал с судна прежде, чем то затонуло, и кто-то пошел за ним в туннель. Они, должно быть, стреляли друг в друга, и потолок обвалился. А потом они оба умерли в этой ловушке.

— Только подумай, что Джек был лишь несколькими этажами ниже Мег, но не мог добраться до нее, а она так и не узнала, — Софи содрогнулась.

— И потом, ты же знаешь, как легенды растут и живут своей жизнью. Оба меча могли принадлежать любому в истории Эджкомба.

— Но не в любое время, — Софи взяла у него шпагу, баюкая ее в руках с трепетом. Потом выражение ее лица изменилось, стало озадаченным. — Такое странное ощущение…

— Ты его тоже чувствуешь?

— Такое особенное… — она покачала головой, как будто отвергла бессмысленную мысль. — Это espada ropera. Сделана в Испании, вероятно, из толедской стали, судя по тому, что она почти не повреждена ржавчиной и не деформирована даже после нахождения в сыром туннеле. — Она нахмурилась и прошептала. — Наверное, сталь реагирует на металлы в скалистой пещере, и вот почему…

— Почему ты так в этом уверена? Как ты это назвала?

— Espada ropera[10]. Видишь рукоятку, эти тонкие серебряные ленты, выполненные в форме декоративной тесьмы? Это примитивно согласно последним стандартам, но даже в таком случае оно эффективно защищало руку. — Espadas roperas были в Европе первыми шпагами с эфесами. Крепкие чашки для эфеса были разработаны через сто лет после этих. — Она посмотрела в глаза Чада.

— Эта шпага выкована в начале-середине шестнадцатого столетия. Тогда тут жили Китинги.

— И какого черта ты столько об этом знаешь?

Откинув волосы назад, она бросилась к краю кровати, спрыгнула и подошла к окну. — Я много знаю о разных вещах. Из-за того, что имею дело с печатным производством. — И когда она подняла оружие, чтобы осмотреть его на свету, Чад воспользовался возможностью изучить изысканный силуэт ее обнаженного тела.

Не чувствуя его взгляда, она перевернула рапиру. — Как это возможно? Может, она действительно принадлежала Джеку, а та пропавшая — Мег? Тогда то, что происходит сейчас, имеет смысл, верно?

Он поднялся с постели и подошел к ней. — Я не вижу, каким образом. Какая разница, кому принадлежали эти шпаги, и принадлежал ли дом Китингам или нет? Я не ищу пиратов из шестнадцатого столетия. Я ищу контрабандистов, действующих здесь и сейчас. Ты же не имеешь в виду, что тут замешаны призраки Китингов. — он потянулся к оружию. Она отвела рапиру в сторону.

— Не будь глупым, — она, нахмурившись, посмотрела на него, хотя и недолго. — А что если тут есть связь? Не могут ли сегодняшние события быть продолжением пиратства, начатого Китингами и всё это время переходящего из поколения в поколение?