— Это он, Кел.

— Он вернулся.

— Вернулся из могилы, правда.

Человек за стойкой бара просвистел кратко и пронзительно сквозь зубы. Мужчины замолчали и один за другим скрылись в тени, садясь на свои места.

Придерживая полосатые юбки приподнятыми, чтобы они открывали сверкающие тяжелые черные ботинки, женщина подошла ближе, потом резко остановилась. Ее глаза широко распахнулись.

— Боже мой! Вы прямо как он. — Быстро придя в себя, она протянула руку, как поступил бы мужчина, — Я Келлин Куинси. Добро пожаловать в «Чайку в буре», лорд Уайклифф.

Он застыл в нерешительности, придя в замешательство из-за того, как просто она протянула ему руку, как будто его титул тут не имел никакого значения. Ее брови изогнулись, пока бледные глаза оглядывали его, она по-доброму усмехалась ему.

Он пожал предложенную руку.

— Мисс Куинси.

— Миссис. Я вдова, — она вернула рукопожатие с уверенной твердостью.

— Простите…

— Уже прошло несколько лет, — она прервала его соболезнования взмахом руки.

— Я так понимаю, что Вы — хозяйка здесь, миссис Куинси?

— Да, верно. Называйте меня Келлин. Присаживайтесь, прошу Вас, — Отбросив свои длинные распущенные волосы такого глубокого, огненно-рыжего оттенка, который был похож на пламя потерянных фонарей (которые потерялись), она показала на ближайший столик. — Риз, — крикнула она с простотой человека, привыкшего командовать, — бутылку бренди. Нашего лучшего.

Чад собирался сказать, что те места за столиком, на который она указала, уже заняты, как посетители, практически сталкиваясь друг с другом, поспешно пытались освободить места.

— Впечатляет, — он не мог удержаться от комментария.

Она пожала полуобнаженным плечиком.

— Помогает то, что здесь единственный источник хорошего эля и жратвы на многие мили.

Только ли еда заставляла их так поспешно повиноваться? Или тянущий страх, что Чад был, в действительности призраком своего отца, который явился преследовать их?

Или вероятнее то, что их покорность происходила от разделенной страсти к женщине, чье абсолютное бесстыдство обладало завлекательной притягательностью.

Чад не мог отрицать этого. При нормальных обстоятельствах он мог бы рассматривать Келлин Куинси как подходящий вызов и не только из-за физических прелестей. Ему не понадобилось бы больше нескольких секунд в ее присутствии, чтобы понять, что у нее сильный характер и суровый дух. Обычно он начал бы преследовать такую женщину ради самого спорта.

Теперь сама идея вызывала только мысли о Софи, и когда он сравнивал в мысленно этих двух женщин, он обнаружил, что ему намного предпочтительнее серьезные серые глаза ледяным голубым, густые каштановые волосы ослепительно рыжим, и хорошенькая фигурка фигуре с соблазнительными изгибами, которые начинались от воротника ее рубашки.

Он отбросил мысли о Софи и с ними его страхи и сожаления в отношении нее. Если она будет вдалеке от его жизни, она будет в безопасности.

Напротив него за столом Келлин опустила подбородок на руку и невозмутимо смотрела на него.

— Вы похожи, как две капли воды, на Вашего отца, точно таким же он был около двадцати лет назад.

— Вы его хорошо знали?

— В некотором роде, да, — она улыбнулась воспоминанию. — Я приехала в Пенхоллоу и купила «Чайку» только года три назад, но Ваш отец был постоянным клиентом. Он никогда не был против того, чтобы посидеть рядом с фермерами и рыбаками.

Риз, бармен, поставил две огромные оловянные кружки и бутылку на стол, потом посмотрел на Чада с медлительным недоверием, прежде чем удалится.

Келлин налила щедрую порцию густой красновато-коричневой жидкости и подняла свою кружку.

— За последнего лорда Уайклиффа.

Чад чокнулся с ней, испытывая внезапное и удивительное влечение к этой женщине. Он набрался смелости от крепкого ликера и спросил.

— А мой отец рассказывал Вам много о своей жизни? Помимо Пенхоллоу, я имею в виду. О своей семье, возможно?

— Я должна признать, что то, что я хозяйка местной таверны, часто ставит меня на одну планку со священником, которому исповедуются. — Она хитро улыбнулась, но это была добрая улыбка. — Ликер развязывает язык, как ничто другое. Но как священник, я никогда не предам доверие, даже если этот человек уже в могиле.

Ее лицо стало серьезным.

— Я могу сказать Вам, как горд он был Вами, и какие высокие надежды питал в отношении Вашего будущего.

— Надежды, которые уничтожил огонь, — пробормотал Чад. Он поднял кружку, встряхнул бренди.

— Ага.

— Я полагаю, Вы знаете, почему пожар не разбудил его.

Его отец напился в ту ночь, испытывая тяжесть от того, что ему сообщил Чад. Лакей Франклина первым учуял запах огня, который загорелся в библиотеке два года назад. И хотя он и другие слуги вовремя потушили огонь и спасли дом, но уже ничего не могли сделать для Франклина, который, вероятно, задохнулся от дыма прежде, чем пламя поглотило его тело.

Не сделав ни глотка, Чад поставил свое бренди обратно на стол, когда видения его последнего визита в Пенхоллоу предстали перед ним. Он все еще чувствовал запах обуглившихся останков, чувствовал остроту застоялой копоти в горле.

В лице Келлин было сочувствие, но ни намека на жалость.

— Последнее, что он сказал мне, было то, как он ждет Вашего визита летом.

Сердце Чада тошнотворно перевернулось. Почему он не приехал вовремя, когда его отец просил? Потому что тогда он смотрел на жизнь с необдуманным энтузиазмом молодого человека. С горячим нетерпением и уверенностью, что он один правит своим миром, своей жизнью, своей судьбой. Как же сильно он ошибался.

Он прокашлялся и откинулся на стуле.

— Причина, по которой я пришел, состоит в том, что мне необходима провизия на время моего пребывания в Пенхоллоу. Вы сможете мне помочь?

Она улыбнулась, признавая смену темы.

— Все, что необходимо.

— Самое простое. Не забывайте, что у меня нет слуг, чтобы готовить для меня.

— Нет слуг? Вероятно, я могу помочь Вам с этим. А пока Вы хотите мяса, жареной пищи и чая, верно?

— Может быть лучше кофе, а не чай? Я терпеть не могу чай.

— Мне кажется, у меня есть кое-что.

— Сено и овес для моего коня.

— И повозку с углем и дровами для растопки.

— Да. Не могли бы Вы мне прислать несколько бутылок бренди?

Ее рот растянулся, пока она думала.

— Сейчас у нас кончается бренди. Цены выросли. Вероятно, когда придет следующий корабль…

Он мысленно сделал себе пометку, что нужно прилично заплатить за то бренди, которое она ему налила.

— Тогда вино?

— Вам оно не нужно.

— Что, к черту это значит?

— Я имею в виду, — сказала она с хриплым смехом, — что у Вашего отца есть погреб, набитый бутылками с вином. Оно все еще там. Корнуолльцы — известные контрабандисты, но мы не воры. Особенно, когда это касается одного из нас.

Ее явное упоминание контрабандистов заставило его вздрогнуть. Но конечно, она должна была знать об этой особой корнуоллской традиции. Как хозяйка таверны, у нее были свои плюсы, даже прибыль от вина и бренди, провезенных контрабандой без уплаты налогов из Франции, виски из Ирландии и табака, который поступал из-за океана из Америки.

Он подумал, сознавала ли она цену, которая прилагалась к таким удобствам.

— Я могу завтра утром организовать первую поставку, — заметила она. Когда он выразил согласие, он выкрикнула имя бармена.

Глубокие складки пересекли загорелый лоб Риза, когда Келлин все объяснила.

— Эджкомб? — Его взгляд вернулся к Чаду, а глаза сузились, — зачем, во имя люцифера? Вы разве не знаете, что это место кишит привидениями?

Неделю назад Чад посмеялся бы над таким заявлением. Теперь волоски у него на руках стали дыбом. Он осмелился глянуть на Келлин, ожидая, надеясь, увидеть, как она печально пожимает плечами и закатывает глаза. Когда бармен неторопливо удалился, она встретилась с ним взглядом и кивнула.

— Это то, во что люди тут верят. Что Мег Китинг бродит по дому, а ее муж плавает в море на своем призрачном корабле возле нашего берега. Вы о них слышали?