— Ионна сейчас нужна на поле боя, — крикнула влахака всаднику. — Что ты хочешь?

— Марчег Тамар просит сообщить, что происходит в ваших рядах.

Флорес не могла толком разглядеть лицо мужчины под шлемом, но она почувствовала упрек в его голосе. Она осторожно подошла ближе и прошептала:

— Скажи Тамару, что Ионна погибла. Скажи ему, что наши линии в любой момент могут быть прорваны. Нам нужна любая помощь, которую он может нам выслать, иначе все напрасно!

Насколько Флорес смогла заметить, глаза посланника расширились. Мужчина молча кивнул и развернул коня. Влахака посмотрела ему вслед и попыталась представить себе, как Тамар отреагирует на такое известие. «Он будет в ярости, это точно. Но сдаст ли он свои позиции и присоединится ли к нам? Или он понадеется на то, что мы сами сможем удержать позиции, пока не наступит ночь? Он предостерегал Ионну; вполне возможно, что теперь он бросит нас на произвол судьбы».

Однако еще до того, как начался новый штурм, с севера донеслись сигналы горна масридов, и воины Тамара начали укреплять ряды влахаков. Все теснее становились ряды невольных союзников, в то время как теперь их сжимали с трех сторон.

Напор отрядов Сциласа заставлял влахаков и масридов медленно подниматься на косогор, с которого Ионна совершила свою фатальную атаку. Флорес боролась в первой полосе, пытаясь удерживать влахаков рядом с собой. Где-то по левую сторону находился Тамар, который наверняка пытался сделать что-то подобное со своими подданными.

И только незадолго до захода солнца их ряды вырвались из смертельного окружения. Не было ни сигнала, ни приказа; солдаты марчега Ласцлара просто перестали преследовать отступающих воинов противника. Возможно, все дело было в опустившемся кроваво-красном солнце, которое уже висело над холмом и своими последними лучами слепило врага. Возможно, им просто уже расхотелось убивать. А возможно, и простая усталость была сильнее, чем любой приказ об атаке. Какова бы ни была причина, Флорес не думала над этим, а просто повела влахаков дальше, вверх на последний отрезок косогора, в то время как их противник собрался в долине. Внизу, где весь день бушевала самая жестокая борьба, земля была усеяна погибшими и ранеными. Убитые лошади лежали рядом с масридами и влахаками, которые в смерти нашли общее последнее пристанище. Ворон и гриф лежали рядом с драконом — заметила Флорес, кинув последний взгляд назад, прежде чем перейти через холм и оставить поле боя позади.

Даже если Стен и пытался представлять себе подземный мир еще со времен первых рассказов Друана, то все равно описания тролля не смогли подготовить влахака к тому, что он здесь увидел. Хотя туннели, по которым они шли, были достаточно большими для тролля, уже через несколько метров Стену показалось, что потолок начинает давить. Он время от времени поднимал взгляд вверх на серые скалы, которые угрожающе нависали над ним. Стену казалось, будто гора всем своим весом давит на него, что в любой момент она может потребовать свою дань и просто раздавить юного воина. «Почему я думал, что отправиться с троллями на их родину будет хорошей идеей?» Вопрос был вполне обоснованный, и Стен не мог дать на него ответа.

Здесь, под огромной толщей камня и земли, человек и эльф были непрошеными гостями. Так же как Пард и другие тролли на поверхности, Стен чувствовал себя потерянным в этом чужом мире. Печаль, которая овладела им после смерти Висинии, была еще сильнее, чем при дневном свете. Его шаги отражались эхом в туннеле, но даже эхо затихало, поглощенное этим мрачным подземным миром, который грозился теперь поглотить и Стена.

Эльф шел рядом со Стеном в середине колонны троллей и казался гораздо менее скованным, чем чувствовал себя Стен. Естественно, человек тоже не показывал, как он себя ощущает, но Тарлин двигался настолько легко, словно чувствовал себя как дома в этом темном мире. Его босые ноги не производили никакого шума, будто он брел по мягкой лесной почве своей родины. Чисто внешне для Стена эльф сейчас был гораздо больше похож на троллей, хотя до сих пор их поведение для влахака было всегда понятнее, чем поведение таинственных эльфов.

Когда Тарлин заметил изучающий взгляд Стена, то насупил свои тонкие брови:

— Что-то не так?

— Нет, нет, — поспешил заверить его Стен. — Я просто задавался вопросом, как ты ощущаешь себя в мире под горами.

Эльф немного подумал.

— Чувствую себя чужим.

— Я тоже.

На этом разговор оборвался, так как Тарлин отвернулся и пошел дальше. Лампа Стена освещала не очень большой круг, однако троллям было совсем не трудно двигаться даже в полной темноте. Для Стена же, наоборот, маленький круг света был краем его собственного мира; за ним лежал непроглядный мрак подземного царства, который становился реальностью лишь шаг за шагом, как только его освещал свет.

— А ты знаешь эту дорогу? — спросил Стен Керра, который бежал немного позади него.

— Нет. Я еще никогда не был здесь.

— А откуда тогда вы знаете, что она ведет к вашим пещерам?

— Мир под вашей землей большой. И совсем немного путей, которые заканчиваются просто так. Многие разделяются и пересекаются с другими, — объяснил юный тролль. — Этот туннель длинный, я чувствую это. Вероятно, он будет где-то пересекаться с другим путем, и с того места мы уже посмотрим, куда пойдем.

— А как вы вообще здесь ориентируетесь, если ваш мир даже на карте не нарисован? — удивленно спросил Стен.

— Как нам может помочь нарисованная дорога? Опытные показывают дороги другим. Многие пути просто известны, особенно там, где мы живем. Можно чувствовать дуновение ветра или иногда идти по следу животных. Многие лазутчики хорошо знают скалы, где находятся проходы и пещеры. Но самое важное — это биение сердца мира, его эхо в камне, которое и указывает нам дорогу.

— Я все еще не могу понять… Это дыхание духа темноты или нет?

— Да, — вмешался Тарлин. — Здесь, в подземном мире, оно сильнее и громче. Я могу чувствовать его. Курперла дышит.

Керр пожал плечами.

— Может быть. Я никогда над этим не думал. Биение сердца было всегда, сколько я себя помню.

— У вас есть какие-нибудь истории об этом? Легенды?

— Когда я был маленьким, один тролль положил мою руку на грудь и дал мне почувствовать биение сердца. Он сказал, что у мира тоже есть сердце, которое бьется. Громко и равномерно. Мы исчисляем его в дреегах, что значит удары сердца.

— Это сердце старого тролля, — вмешалась вдруг Грена. — Когда появился этот ужасный небесный свет, он спустился со своими детьми под землю. Там он лежит и спит, а биение его сердца слышно и сейчас.

— Откуда ты знаешь эту историю?

— Ну, так, — пожав плечами, ответила тролла. — Так мне рассказывали. Биение сердца принадлежит отцу всех троллей.

— А откуда пришел небесный свет?

— Карлики ненавидели все, что было в этом мире, так как они хотели, чтобы он принадлежал только им. Но они бы никогда не могли выиграть войну против людей, троллей и эльфов. Поэтому они придумали план, как прогнать всех других. Они вырубили из скалы самый большой драгоценный камень, какой только смогли найти, и наполнили его огнем. Они перехитрили людей и заставили их построить приспособление, при помощи которого выстрелили этим камнем в небо. Огонь горел в нем сильный и был гораздо ярче, чем добрая луна. Старый тролль повел свое племя под землю, так как небесный свет околдовывал их и заставлял спать, когда он был на небе. Тролли всегда жили в пещерах, но теперь им пришлось спуститься еще глубже. Под землей они начали бороться с карликами, чтобы наказать их за свои деяния. Но люди и эльфы остались наверху, потому что этот свет был недостаточно ярким, чтобы прогнать их.

Закончив историю, Грена неуверенно посмотрела на человека и эльфа, словно ожидала, что они высмеют ее. Заметив это, Керр пришел ей на помощь:

— Мы рассказываем не так много историй.