— Он уже наверху, Врок. Ты неправ. Мы продолжаем путь, — сказал Пард подчеркнуто спокойно и отвернулся.

Другие тролли последовали его примеру.

Врок растерянно посмотрел на троллей, а потом тоже направился за всеми в туннель и молча пробежал мимо Керра, Стена и Тарлина.

— Хорошая работа, — прошептал Стен юному троллю, когда Врок исчез в сумеречном свете.

— Что? Я лишь сказал ему то, что думаю. Но мы должны были бороться с ним.

— Ты скомпрометировал его. Он не простит тебе этого. Действительно, очень умело все проделал, особенно когда получил поддержку других троллей, — с похвалой сказал Стен.

Керр беспомощно посмотрел на человека.

Неожиданно раздался долгий вой, который отразился эхом от стен туннеля и, казалось, шел одновременно со всех направлений. Тролли остановились и осмотрелись. Возникла неуверенность, Керр мог чувствовать ее. Страх словно облако накрыл все племя.

— Вперед! — закричал вдруг Пард. — Все за мной! Лазутчики вперед и назад! Быстро!

Раздались крики, тролли побежали за Пардом, лазутчики нырнули в темноту. Керр тоже последовал за своим предводителем. Рядом с собой он почувствовал Стена, который озадаченно прокричал:

— Что случилось? Что это?

Ответ Керра заставил вздрогнуть и его:

— Анда!

Сцег с большим трудом продвигался вперед. От беспрерывного дождя дорога совсем размокла, а земля превратилась в жидкую грязь. Рвы справа и слева от дороги уже были переполнены потоками воды, которая даже в самой маленькой впадине собиралась в глубокую лужу.

Тамар угрюмо поднял плечи и почувствовал, как вода ручьями потекла по толстой ткани его плаща. Она быстро собиралась в каждой складке, если не двигаться.

Снова и снова резкие порывы ветра накатывали на группу, отчего дождь бил в лицо почти параллельно земле. Ветер дул со стороны северных Соркат, принося с собой ледяной воздух. Для Тамара было все сложнее сохранять одежду сухой, а для простых солдат это было просто невозможно.

Позади Тамара скакала его гвардия. После нападения Одена она теперь никогда не отдалялась от него. Ведь среди всех воинов армии могла найтись еще пара сообщников или других предателей, которые планировали смерть юного марчега. Кевес тоже почти не отходил от Тамара. Все это уменьшало заботы масрида о своей безопасности, но при этом принесло с собой неожиданные трудности. После того рокового вечера у него не было больше ни одной возможности остаться наедине с Флорес. При этом воспоминания о прикосновениях Флорес горели огнем в душе Тамара; это было так, словно пальцы Флорес оставили на нем раны, которые не давали ему забыть о ее ласках. «Бессмысленные мечты, — одернул он себя. — Но какая милая попка, в самом деле».

Эта дорога вела дальше на юг. Они уже оставили Дабран позади себя, не заходя в город. Тамар повел армию даже несколько в обход Дабрана, так как соблазн тепла и гостеприимства показался ему и другим предводителям слишком опасным. Уже сейчас из войска убежало несколько воинов. И хотя это всего несколько мужчин и женщин, которые решили поискать счастья сами, однако командиры не могли допустить, чтобы таким образом армии потеряли в своей численности.

Многие солдаты ощущали отход к Дезе как бегство. И так как Тамар, несмотря на все веские причины, втайне был согласен с ними, то ему давалось с большим трудом убедить своих подданных в обратном. Глубоко в своем сердце он чувствовал стыд из-за того, что ему поверженным приходится бежать в горы вместо того, чтобы открыто бороться за свое наследство и свой дом.

Тем не менее было необходимо поднимать моральный дух солдат, давая им почувствовать, что их верность не останется незамеченной. Поэтому Тамар всегда скакал впереди, во главе колонны. Поэтому он был сильным, надежным и спокойным, даже если беспрестанный дождь угнетал его, даже если ответственность давила на него, как мокрые одежды: сыро, холодно и тяжело для одного человека. Иногда он спрашивал себя, почему его воины вообще следовали за ним, после всех поражений. «Это из-за имени Бекезар? Или из страха, что не смогут в одиночку пройти путь домой? Или из страха перед гневом Сциласа?»

Конечно, некоторые, как Кевес, были просто верны ему. Они остались бы вместе с Тамаром, даже если он приказал бы им скакать в вечный мрак. Но остальные следовали за Тамаром по другим причинам. Самым большим поводом для беспокойства был марчег Ласцлар. Если ему удастся представить себя хранителем масридских традиций и солдаты Тамара поверят, что с ним они найдут выход из этой войны, то тогда многие наверняка сразу же поменяют грифа на дракона. Или же в скором времени дезертируют и вернутся домой.

Поглощенный такими мрачными мыслями, Тамар добрался до того места, которое их авангард выбрал для ночевки. Подняв вверх кулак, он сигнализировал о конце марша. Вокруг него солдаты начали сооружать лагерь. Тяжелые обозные повозки выстроились посередине, и их быстро разгрузили. Однако вместо того, чтобы, как обычно, спешиться и принять участие в сооружении палаток, Тамар остался в седле. Прежде чем начался шум сооружения, юный марчег откинул капюшон плаща и повел Сцега в центр лагеря.

— Солдаты! — начал свое обращение Тамар и выпрямился в седле. — Путь в Дезу еще долог, и погода совсем не радует!

На лицах дворян появились улыбки. Хотя большинство воинов смотрели на юного марчега, просто ожидая, что он еще скажет. Дождь хлестал по их бледным лицам, отчего им приходилось закрывать глаза.

— Мы идем по этой дороге, потому что мы должны идти по ней. Мы идем по этой дороге, так как нас заставили это сделать. Дорога длинная и трудная. Но мы вместе дойдем до конца! Мы не склоним наши головы! И придет день, когда все изменится. И тогда мы победим марчега Ласцлара!

Раздалось всеобщее ликование. Не обращая на него внимания, Тамар спрыгнул с седла и пошел к обозам. Вместе со своей гвардией он начал строить палатки, и еще до захода солнца была готова большая часть лагеря. Зажглись первые костры, на которых варили еду, и солдаты попрятались по палаткам в тепло.

Тамар тоже обустроился в своем шатре. Он снял с себя мокрую, покрытую слоем грязи одежду и повесил ее высушиваться, в то время как сам надел другую одежду. Действительно чистой одежды у него к этому времени почти не осталось, но, по крайней мере, она не была мокрой. С кружкой теплого вина в руке юный марчег склонился над картой Садата. Им предстояло пройти еще добрый отрезок пути по равнинной местности, До самого подъема на нагорье на юге. Южный Садат был совсем диким, пока не доходил до Мардева. Нагорье само по себе было бедным. Зима там наступала раньше, была тяжелее и длилась дольше, чем на далеком севере. До сих пор пути были проходимыми, но крайнее ухудшение погоды давало еще один повод для беспокойства.

Тамар провел пальцем по тонкой линии, которой обозначался путь, по которому они шли. Более удобный подъем был восточнее небольшого городка Полеамт, мимо брошенного монастыря Стариг Яцек. Когда-то в этом монастыре священники культа Альбус Сунас совершали свои ритуалы, однако после завоевания Садата Ионна изгнала их из монастыря. Это была единственная мера насилия, которая официально была применена со стороны воеводы против ордена. Все остальные нападения приписывались якобы гневным влахакам, которые действовали против воли княгини. Чему Тамар, конечно же, верил с большим трудом.

Тем временем священники культа солнца не исчезли из Ардолии, а просто перебрались к масридам. И теперь они не хотели потерять милости дворян, так что как с войском, так и с воинами Сциласа путешествовали члены ордена Альбус Сунас, которые, естественно, обе стороны ревностно заверяли в том, что их дело праведное и их путь к божественному свету единственно верный. «Скорее всего, и у Ласцлара есть свой белый священник, который целыми днями только и делает, что держит перед ним зеркало и уверяет его в том, что его золотые волосы — благословение, вот тщеславный павлин», — с пренебрежением подумал Тамар.