«Как бы я хотела никогда не уезжать из Дабрана, — с грустью подумала Висиния, наблюдая вместе с Флорес из окна хода на крепостной стене за активной жизнедеятельностью в Турдуе. — Как бы я хотела, чтобы Ионна просто оставила в покое этого сумасшедшего марчега, пока он сам не свалится с трона, который ему и так не принадлежит. Возможно, Стен был прав в своих опасениях. С масридами невозможно вести переговоры».

— Почему со мной всегда случается такое, когда я вмешиваюсь в политику? — спросила сестра Стена и вздохнула. — Когда я еще не хотела иметь с этим дело, моя жизнь была значительно проще. И вот, пожалуйста: я пленница!

Не ответив, Висиния облокотилась на стену и снова посмотрела на людей, которые внизу выполняли свою работу. Также и внутри городских стен Турдуй казался переполненным. Торговля с карликами, которые приходили с гор на севере, принесла городу некоторое благосостояние. Не считая конфликта с марчегом Ласцларом Сциласом, который, однако, был не более чем обычной стычкой, война пощадила Сиреву. После поражения Цорпада на новых границах часто возникали стычки между влахаками и масридами, однако начало переговоров остановило их. В этом городе уже давно не было никаких военных действий. В Теремии Цорпад постоянно расширял оборонительные сооружения и держал их в исправности. Так же поступала и Ионна в Мардеве. Историческая резиденция ее семьи, древняя Деза, за время продолжительной войны превратилась в исполинскую крепость, которую в настоящее время защищало много влахакских воинов.

Однако в Турдуе Гиула разрешил строить поселения вплоть до самых стен города. И, несмотря на то что они были толстыми и крепкими, было заметно, что властитель Сиревы больше энергии и труда потратил на украшение каменных стен, нежели на укрепление. То же самое касалось и самой крепости в сердце города. В Теремии замок был окружен мощеными площадками, на которых не разрешалось строить дома, а Деза находилась на каменном плоскогорье, вокруг которого были возведены надежные стены, а сам город приобрел славу полностью неприступного. Но здесь, в Турдуе жилые дома доходили до самой крепости Зварен, которая и являлась резиденцией семьи Бекезаров. В случае нападения врагам будет достаточно легко найти себе укрытие и возможность подобраться к стенам замка через эти дома. «Между Садатом и Мардевом, между Цорпадом и Ионной шла такая долгая война, что мы порой забываем, что даже во Влахкисе есть более мирные районы. Хотя и сами марчеги были далеко не самыми верными союзниками. Но в какой-то мере они никогда не переходили дальше угроз развязать войну, ограничивались небольшими боями и стычками. Были разбойничьи набеги, но не военные походы. Ну да, ворон ворону глаз не выклюет, так, кажется, говорят».

— Милый городок, — саркастическим тоном заметила Флорес.

— Переполненный жителями и беженцами. Если новости о резне в горах будут распространяться, то еще больше людей из окрестностей будут искать безопасности в городе.

— Как ты думаешь, что там произошло? — спросила Флорес и повернулась к северу: в сумраке рассвета можно было уже разглядеть отроги Соркат.

— Я не знаю. Стен всегда говорил, что тролли как были монстрами, так и остались. Кто может знать, что там происходит?

— Но ты действительно считаешь, что это были тролли? Ростом в четыре шага! Даже Пард не такого роста.

— Ты думаешь, сын Гиулы врет?

Флорес задумчиво посмотрела во двор крепости, где находились где-то с десяток масридских солдат. Мужчины смеялись над чем-то; только вот над чем, юная наемница не могла разобрать.

— Вряд ли. Я думаю, что он видел что-то. И если он говорит, что эти существа были такого роста, тогда я в это тоже верю. Он опытный воин, даже если его разговоры больше, чем его ум. Если он не врет, то возникает вопрос, что же он, собственно, видел.

— Мы не знаем, есть ли тролли выше Парда, — подала идею Висиния.

— Точно. Но я также не верю, чтобы Друан и его племя добровольно вернулись на поверхность. Для этого они слишком ненавидят все здесь.

— Это загадка; еще одна, которую мы не можем разгадать.

После этого обе женщины помолчали немного, продолжая рассматривать город и его жителей. Тут они увидели, как с востока к городу диким галопом приближается всадник. С земли, твердой как камень, поднимались клубы пыли. Некоторое время Висиния наблюдала за всадником, пока тот не скрылся за стеной города. Тогда влахака вновь обратила взор на речку Маги.

— В любом случае Стен перевернет горы, когда узнает об этом, — предположила Флорес.

— О да. Он и так был против того, чтобы я выполняла просьбу Ионны.

— Он будет винить себя. Особенно если за всем этим действительно стоят тролли. Он все еще чувствует себя ответственным за то, что эти существа вообще увидели наши земли. Наверняка он бросит все, как есть, и придет сюда через леса.

— Я надеюсь, что он такого не сделает! Насколько сильно мы его любим, настолько сильно масриды ненавидят его. Его присутствие только испортит все. Наша единственная надежда — переговоры. Для этого нам нужно узнать, что действительно произошло на севере.

— Это будет трудно, учитывая, что мы даже не можем выйти из этой трижды проклятой крепости. Как ты выдержала в прошлый раз? Я уже сейчас готова задушить всю эту ухмыляющуюся охрану! — разгорячилась Флорес.

Висиния приподняла одну бровь и попыталась успокоить подругу:

— Терпение, госпожа Флорес. Это добродетель, которую приобретаешь в дипломатии. Впрочем, я всегда думала, что воинам также приходится ждать подолгу, или я ошибаюсь?

— Не ошибаешься. Но это не обязательно должно нравиться, не так ли? Кроме того, я не воин.

— Нет? — удивленно переспросила Висиния. — А кто тогда?

— Я — борец. По мне, так даже наемница. Но война — это совсем не мое.

— Стен говорит всегда, что без ваших отрядов масриды прорвались бы к троллям до того, как он смог вырубить священника культа бога Солнца. Тролли стали бы беспомощными из-за магического света и…

— Да, да, — перебила ее Флорес. — Но одна ласточка весны не делает, точно так же и битву не делает один воин. Я надеюсь, твоя миссия увенчается успехом, так как я не собиралась снова участвовать в военных действиях. Я предпочитаю бои, которые могу лучше контролировать. И больше всего я люблю таверны, в которых могу выпивать без того, чтобы приходилось сначала побороться!

Прежде чем Висиния смогла ответить, всадник промчался через восточные ворота крепости и жестоко натянул поводья, чтобы несчастное изможденное животное остановилось с дрожащими ногами. Вооруженный всадник точно очень долго гнал своего коня, так как у того на морде можно было увидеть белые хлопья пены, а шерсть и грива блестели от пота. Нахмурив лоб, Висиния наблюдала, как солдаты подбежали к лошади и взяли у всадника поводья, в то время как тот спрыгнул с седла и побежал к главному зданию. Белые волосы, остриженные по масридской традиции, указывали на то, что это был подданный марчега. Влахака не поняла тихого разговора, происшедшего между всадником и охранниками, однако воины пропустили мужчину без возражений.

— Что это все значит? Точно новости; но только вот плохие или хорошие? — пробормотала Флорес.

Висиния покачала головой.

— Скорее плохие, хотя мне хотелось бы надеяться на противоположное. Наше положение и так достаточно затруднительно.

Кивнув, Флорес согласилась с ней. В этот момент их руки были связаны. «При этом не только наша жизнь, но, возможно, и ненадежный мир зависят от того, что сейчас всадник сообщает Гиуле. Пусть духи сделают так, чтобы речь шла не о продолжающихся бесчинствах троллей!»

Влахаков вызвали к марчегу, уже когда солнце начало склоняться к западу. В течение дня в большой спешке гавань покинуло несколько вооруженных кораблей, однако ни Висиния, ни Флорес не понимали, чем могла быть вызвана эта спешка. Когда молодая боярыня переступила порог зала приемов, от увиденного у нее перехватило дыхание. Гиула сидел поникший в глубоком кресле, в то время как его сын Тамар в ярости метался по комнате взад-вперед. На дверях стояла вооруженная до зубов охрана, при взгляде на которую возникало такое впечатление, будто масриды боятся невооруженных влахаков. Когда Висиния склонилась в поклоне перед марчегом, тот никак не отреагировал, а лишь продолжал смотреть сквозь нее таким взглядом, будто перед ним не было ни ее, ни стен крепости. Однако Тамар остановился. На лице масрида нервно подергивались мышцы, было видно, что он пытается овладеть собой. Висиния увидела, как рядом с ней напряглась Флорес, словно ожидая нападения в любую секунду. Однако сын марчега лишь кивнул им и после этого заговорил: