Стен задумчиво сказал:

— Но у вас все-таки есть легенды. Такие же, как и у нас. А расскажите нам тогда еще, откуда вы произошли?

Они молча шли дальше. Наконец Керр нерешительно ответил:

— Об этом я ничего не знаю. Как мы приходим из скал и уходим в них… если мы умираем, то наше биение сердца поднимается к биению сердца мира. Откуда мы пришли? Кто может сказать это? Разве не важнее, куда мы идем?

Стен удивленно посмотрел на юного тролля.

— Да ты настоящий философ!

— Что я? — переспросил Керр.

Сначала на его лице появилось удивление, а потом и гнев.

— Я же тебя никогда не оскорблял, зачем ты такое говоришь?

— Это не было оскорблением, — рассмеявшись объяснил Стен. — Философы — это… люди из Дирийской империи. Их основное занятие — это думать над всем, что только возможно. По-моему, так.

Хотя Стен и слышал об этих мыслителях, но не мог вспомнить о них очень подробно. Как и о тирадах Саргана о прогрессивности Золотой империи, которые всегда превращались в жалобы на отсталость Влахкиса. «Интересно, что сейчас делает этот дириец?» — вдруг подумал он. Саргану наверняка удастся в конце войны оказаться на стороне победителя. Уж в этом сомневаться не приходится.

— Я не думаю все время, — обиженно возразил Керр.

— Эй, хватит болтать там, сзади, — неожиданно прокричал им Пард. — Лучше поберегите свое дыхание для более разумных вещей, вместо того чтобы нести чушь!

— Почему? — спросил Керр.

— Почему? Потому что я так говорю, пустая башка!

— А ты как думаешь, откуда вы произошли? — быстро спросил его Стен, пока Пард не рассердился еще больше.

Большой тролль остановился и мрачно посмотрел на человека. «Никто не может смотреть так зло, как Пард. Даже у меня по спине идет холодок, когда он сердится, а ведь я уже довольно много раз видел этот взгляд».

— Откуда я знаю! И какая разница! Мы всегда были в этих туннелях и пещерах. Все это здесь — наша родина. Мы каждый дреег боремся за выживание. Ничто другое не считается, понятно?

— И ты никогда не думал над смыслом всего этого?

— Нет. Я борюсь. Я веду племя. У меня не остается времени на глупую болтовню.

— Друан думал о таких вещах, — тихо сказала Грена, и Керр согласно кивнул.

— Друан мертв. Мы живем и должны бороться. Кто хочет знать, что произошло с карликами много дреег назад?

— Я, — признался Керр с серьезным выражением лица.

Грена тоже хотела возразить Парду, но промолчала, как только его взгляд упал на нее.

Даже Тарлин склонил голову и не смотрел на исполинского тролля, который в конце концов отвернулся от них с презрительным фырканьем.

— Не очень умно было дразнить его, — прошептал Стен Керру. Юный тролль потряс головой.

— Он прав. Он должен вести нас и защищать. Но я не охотник и даже не лазутчик. Я хочу знать, что происходило раньше.

С этими словами тролль потопал прочь, и Стену пришлось поспешить, чтобы не отстать. Он смотрел на спину Керра, всю в рубцах, со следами когтей от предыдущих боев, и с удивлением покачал головой. Взглянув на Тарлина, увидел, что тот явно развеселился.

— Когда Рувон рассказывал мне, что тролли разумные существа и с ними можно говорить, я думал, что он шутит. Но с тех пор, как я сам познакомился с ними…

Голос эльфа замер в темноте.

— С тех пор ты боишься Парда?

Услышав это, Тарлин неудержимо и звонко рассмеялся, а потом вновь посерьезнел:

— Нет. Ну, да, Пард может иногда нагнать немного страху. Я просто хотел сказать, что они гораздо менее чужды нам, чем я думал.

— Понимаю, — из вежливости согласился с ним Стен, хотя сам подумал: «Ты просто ни разу не видел, как они относятся к чужим, насколько они опасны и непредсказуемы».

— Ты сомневаешься, — констатировал Тарлин. — Возможно, тролли гораздо ближе мне, чем вам, людям. Расскажи мне, откуда вы произошли.

Этот вопрос застал Стена врасплох. Потом он сказал:

— Я не историк и не прорицатель.

— Я знаю. Ты воин и предводитель своего народа. Так рассказывал мне о тебе Рувон. Но какие истории люди рассказывают о себе?

— Собственно, наши легенды очень просты. После того как земля появилась из темноты, духи поняли, что ее нужно населить жизнью. Они дали немного от себя в неживой мир, и так возникли растения и животные. Некоторые дали от себя больше, почти полностью растворились в своих дарах, и так появились люди, тролли, эльфы и все другие жители этого мира. Но не все были хороши для земли, и поэтому духи подняли горы, чтобы защитить ее. С тех пор Соркаты окружают Влахкис, словно каменное кольцо. Но этого было недостаточно, так как многие существа были хитрыми и хотели завоевать весь мир. Некоторые прорывали ходы в горах, другие поднимались через них. Тогда один дух отдал себя на то, чтобы создать защитников для земли. Так в мир пришли влахаки, дети земли и духов. Но это лишь одна из историй, которые передаются из поколения в поколение. Масриды считают, что они пришли из божественного света, который их создал. В империи считают, будто боги вымесили людей из земли и воды и вдохнули в них жизнь.

— А во что веришь ты?

Стен долго думал над этим вопросом. В юности ему рассказывали истории влахаков, хотя масриды и запрещали это делать и могли даже наказать смертью. Для него легенды необъяснимым образом всегда были правдивыми, хотя он даже не раздумывал над ними. Однако сейчас, после того как послушал рассказы других, он понял, что на самом деле в нем не было твердой веры ни в одну из этих легенд. Когда он попытался представить хоть одну, остался лишь туман, который невозможно было ухватить. Влахак растерянно покачал головой.

— Я не знаю.

— Духи повсюду, Стен, — серьезным тоном возразил ему Тарлин.

— Но разве мы избранный народ? Разве Влахкис действительно наш? Я всегда думал, что это так. Но теперь…

«Теперь я больше ни в чем не уверен. Я сказал Флорес, что наша земля приносит смерть. Разве это так? Может, это дух темноты, который отравляет нас? Может, это масриды, которые не дают нам мира? Или, может, дело в нас самих?»

— Человек, ты слишком много думаешь, — раздался вдруг голос Парда и оторвал его от невеселых мыслей. — Это неполезно!

Некоторые тролли рассмеялись, но Стен промолчал. Необычное для него окружение все еще давило его дух. Чуждыми и нереальными возникали перед ним причудливые скалы и тени, чтобы потом снова исчезнуть в вечном мраке. Между тем они прошли уже несколько входов в пещеры, а хождение по виткам туннеля создавало впечатление лабиринта.

Неожиданно Стен понял, что без помощи троллей ему уже никогда не удастся найти дорогу назад, к той пещере, через которую они опустились в подземный мир. «Теперь я действительно все оставил позади. И больше нет пути назад». Осознание этого поразило его словно молния, и у него даже перехватило дыхание. Его одолевали сомнения. Перед ним возникли образы Флорес и Ионны, других людей из Дабрана. «Я бросил их на произвол судьбы. Принял ли я правильное решение? Дух темноты опасен, но смогу ли я что-нибудь вообще сделать здесь, чтобы изменить это? Разве мое место не на поверхности, рядом с Флорес, в борьбе за Влахкис?» Стен не знал, что ответить на эти вопросы, которые прогнали все остальные мысли. А тем временем тролли все глубже и глубже спускались в подземный мир.

И только когда несколько троллей перед ним начали переговариваться, влахак смог выбраться из этих мыслей. Пока Стен погружался в свои заботы, троллям, похоже, было совсем неплохо. Они тихо переговаривались, шутили, разыгрывали друг друга, смеялись и вообще казались сейчас самыми мирными существами под землей. До этого Стен настолько был занят своим собственным миром, что даже не замечал, как сильно тролли наслаждались возвращением домой. И тут до него донеслось глубокое, медленное пение; несколько троллей пели песню без слов, от которой, казалось, содрогается воздух. Эта песнь неслась по туннелю, отражаясь от стен, и вместе с собственным эхом стала такой проникновенной, что потрясла Стена до глубины души.