— Понимаю, — кивнул Безотказэн, — но если надо куда-то срочно попасть…

— В том-то и разница, Без. Попробуй отвлечься от человеческого образа мышления. Для неандертальца не существует ничего настолько срочного, чтобы нельзя было сделать в другой раз. Или вообще не делать. Кстати, ты не забыл пропустить утренний душ?

Он кивнул. У неандертальцев запах играет очень важную роль, поэтому пахнущая мылом чистота человека вызывает у них недоверие. Заговори с неандертальцем, благоухая одеколоном, и он тут же заподозрит тебя в желании что-то от него скрыть.

Мы миновали заросший травой вход в Страну и увидели одинокого неандертальца. Он сидел на стуле посреди дорожки и читал набранные крупным шрифтом «Неандертальские новости». Сторож сложил газету, осторожно принюхался, пару секунд разглядывал нас, затем спросил:

— Кого вы желаете посетить?

— Мы Нонетот и Прост. Пришли на обед к мистеру Брекекексу.

Неандерталец пару секунд внимательно смотрел на нас, затем показал на дом по другую сторону зеленой лужайки, окружавшей некий загадочный тотем. Пять-шесть неандертальцев играли там в крокет, и некоторое время я очень внимательно присматривалась к ним. Они не делились на команды, а просто гоняли шар и забивали его в воротца, когда получалось. И делали это блестяще. Один из них засадил снаряд в цель как минимум с сорока ярдов от крокировки. Жаль, неандертальцы категорически против соревнований: они бы очень пригодились мне в команде.

— Ничего не замечаешь? — спросила я, пока мы пересекали лужайку, где мимо нас размытыми пятнами проносились игроки.

— То, что нет детей?

— Самому молодому неандертальцу пятьдесят два года, — объяснила я. — Все мужчины стерильны. Похоже, это главная причина их ненависти к хозяевам.

— Я бы тоже взбесился.

Мы добрались до дома Брекекекса, я открыла дверь и вошла. Кое-что из неандертальских обычаев я усвоила. Никогда не входи в дом неандертальца, если тебя не ждут. А если ждут, то чувствуй себя как дома и входи без стука. Круглый дом с очагом посередине был целиком выстроен из обломков дерева и вторсырья. Теплый и уютный, он вовсе не напоминал пещеру, как, по-моему, ожидал Безотказэн. Здесь имелись телевизор и приличный диван, стулья и даже музыкальный центр. У очага стоял Брекекекс, а рядом с ним — неандерталец чуть пониже ростом.

— Добро пожаловать! — сказал Брек. — Это Фелисити. Мы живем вместе.

Его жена молча подошла к нам и обняла каждого по очереди, воспользовавшись этой возможностью, чтобы обнюхать нам сначала подмышки, затем волосы. Я заметила, что Безотказэн поморщился, и Брек негромко хрюкнул — так неандертальцы смеются.

— Мистер Прост, вам неловко, — заметил он.

Безотказэн пожал плечами. Он и вправду испытывал неловкость, но достаточно знал неандертальцев, чтобы не пытаться их обмануть.

— Да, — ответил он. — Прежде я никогда не бывал дома у неандертальца.

— Сильно отличается от вашего?

— Очень, — ответил Безотказэн, разглядывая конструкцию потолочных балок, которые были склеены из разнокалиберных кусков дерева, а затем обработаны для придания требуемой формы.

— Ни единого шурупа или болта, мистер Прост. Вы когда-нибудь слышали скрип дерева, когда в него входит шуруп? Ужасная жестокость.

— А тут есть что-нибудь сделанное не вашими руками?

— В общем, нет. Вы обижаете строительный материал, если не выжимаете из него все возможное. Все наши заработки уходят на выкуп. Может, получим вольную от наших хозяев прежде, чем умрем.

— Тогда, прошу прощения, зачем стараться?

— Чтобы умереть свободными, мистер Прост. Выпьете?

Мистер Брекекекс принес четыре стакана, вырезанных из винных бутылок, и предложил нам. Брекекекс проглотил свою порцию залпом, я попыталась последовать его примеру и едва не поперхнулась: все равно что бензина глотнула. Безотказэн закашлялся и схватился за горло, словно у него там огонь загорелся. Мистер и миссис Брекекекс с любопытством посмотрели на нас, затем разразились хрюкающим покашливанием.

— Не уверен, что оценил шутку, — сказал Безотказэн, по лицу которого текли слезы.

— Это наш неандертальский обычай позорить гостей, — заявил Брекекекс, забирая наши стаканы. — Вам я налил картофельного джина, а себе — воды. Жизнь прекрасна. Садитесь.

Мы уселись на диван, и Брек поворошил угли в очаге. Над огнем жарился на вертеле кролик, и я вздохнула с облегчением: на обед нас ждали не жуки.

— Там, снаружи, играют в крокет, — начала я. — Как думаете, можно убедить их сыграть за «Суиндонских молотков»?

— Нет. Только люди самоутверждаются через конфликт с другими людьми. Для нас выигрыш и проигрыш не имеют смысла. Все идет так, как должно быть.

У меня мелькнула мысль предложить им денег. В конце концов, месячная зарплата рядового игрока легко покрывала хоть тысячу выкупных схем. Но у неандертальцев забавное отношение к деньгам, особенно к тем, которые, как они считают, ими не заработаны. Потому я промолчала.

— У вас появились новые соображения насчет шекспировских клонов? — спросил Безотказэн.

Брек на мгновение задумался, дернул носом, перевернул кролика, затем отошел к большому шведскому бюро и вернулся с пухлой папкой — отчетом по геному, составленному мистером Паннихейдом.

— Они определенно клоны, — начал он, — и тот, кто их создал, хорошо замел следы: из клеток вычищены серийные номера, а из ДНК изъята информация об изготовителе. На молекулярном уровне невозможно определить, где они сделаны.

— Брек, — сказала я, думая о «Гамлете», — не могу выразить, насколько важно найти клона Уилла, причем как можно скорее.

— Мы еще не закончили, мисс Нонетот. Видите вот это?

Он протянул мне спектроскопическую оценку зубов мистера Шакспера, и я непонимающе уставилась на зигзагообразный график.

— Мы сделали это, дабы отследить динамику состояния здоровья. Опираясь на сечение зубов мистера Шакспера, мы можем определить район изготовления по жесткости воды.

— Понятно, — сказал Безотказэн. — И где такая вода?

— Очень просто. В Бирмингеме.

Безотказэн радостно хлопнул в ладоши.

— Вы хотите сказать, что секретная биоинженерная лаборатория находится в районе Бирмингема? Найдем как нечего делать!

— Лаборатория не в Бирмингеме, — возразил Брек.

— Но вы же сказали…

Я поняла, к чему ведет Брек.

— Бирмингем берет воду из долины Элан, — тихо сказала я. — Из Социалистической Республики Уэльс.

Все резко усложнилось. До перевода в Презеллис крупнейшее голиафовское генноинженерное производство располагалось на берегу водохранилища Гвинн-Фаур в долине Элан. Предприятие выстроили за границей из-за лакун в тамошнем законодательстве. Как только валлийский парламент прижал им хвост, фабрика закрылась. Лаборатория в Презеллисе занималась только законным клонированием.

— Невозможно! — фыркнул Безотказэн. — Они закрылись несколько десятков лет назад!

— И все же, — медленно ответил Брек, — ваши Шекспиры сделаны там. Мистер Прост, вы не являетесь природным другом неандертальцев, и у вас нет такой силы духа, как у мисс Нонетот, однако вы влюблены.

Безотказэна Брекекекс не убедил.

— Откуда вы столько обо мне знаете?

Воцарилось молчание. Брек повернул кролика на вертеле.

— Вы живете с женщиной, которую не любите по-настоящему, но она нужна вам для стабильности жизни. Вы подозреваете, что она подыскивает себе еще кого-нибудь, и это раздражение и подозрения тяжелым грузом ложатся на ваши плечи. Вам хочется продвижения по службе, а единственная женщина, которую вы любите, недоступна для вас…

— Ладно-ладно, — угрюмо пробурчал Безотказэн. — Я понял.

— Вы, люди, излучаете эмоции, прямо как огонь излучает жар, мистер Прост. Нам непонятно, каким образом вам удается так легко обманывать друг друга. Мы видим ложь так явно, что нам она без надобности.

Я поспешила сменить тему:

— А вы уверены, что эти лаборатории по-прежнему там?

— Мы уверены, — кивнул Брекекекс, — и там создавали не только Шекспиров. Все неандертальцы, вплоть до версии 2.3.5, оттуда. Мы хотим вернуться. Нам срочно нужно то, чего нас лишили.