— А как же. Мы не ходим в плавание без стрелка.

Матрос с лисель-шприта крикнул:

— Земля! Впереди земля!

А вскоре мы и сами увидели приближающийся цветущий остров.

— Причаливать не будем, — сказал командор. — Отмели.

Мы бросили якорь на максимально близком расстоянии от острова и спустили на воду шлюпку.

— Шлюпку привяжете у пристани. Завтра поутру мы отчаливаем. Линк! Не опаздывай.

— А я? — забеспокоился я.

— Ты что, забыл? Мы же обговорили это. Тебя с Флаконом ждём завтра к вечеру в южной оконечности острова. У мыса Одиночества — единственное глубокое место у побережья. Там я и пришвартую корабль. Чтоб Таурита ничего не заподозрила.

— Было бы неплохо раздобыть карту, — спохватился Линк.

— Чего проще-то? У меня есть карты всех островов, — с этими словами командор вручил мне карту острова Адонисов.

Мы с Линком и матросом сели в шлюпку, а Командор с Веренией махали нам с борта корабля, пока мы шли к берегу. Командор снова держал в уголке рта свою трубку, по-прежнему не зажжённую. И зачем ему это понадобилось?

Берег приближался, а фигурки на корабле становились почти не различимыми. Я окончательно смирился со своей участью и принялся с интересом разглядывать остров. Вероятно, почуяв перемену в моём настроении, Линк немедленно вернул мне Зеркало.

Мы подплывали к дощатой пристани с мостками, возле которой на привязи уже покачивались несколько лодочек. Широкий коричневый пляж круто уходил вверх, и наверху росли деревья похожие на высокие папоротники, между ними стелилась трава, а из травы выглядывали оранжевые цветочки. А дальше над буйными кущами возвышались крыши и стены дворца из розоватого камня с колоннами. Прямо от пристани начиналась широкая мраморная лестница, а по сторонам от неё росли густые колючие кусты с маленькими ярко-красными розочками. «Какие миленькие», — подумал я и тут же одёрнул себя.

Всё это я разглядел, когда мы причалили. Матрос спрыгнул с фалинем и привязал шлюпку. Потом помог нам выбраться, а сам отправился в ближайшую деревеньку, где собирался промочить горло в местном трактирчике. Ведь порядки на судне были самые, что ни на есть, строгие и трезвые. Пили только фруктовый сбитень и слабенький (практически безалкогольный) эль. Так что, он не хотел упускать такую возможность и намеривался отрываться до вечера, чтобы как раз отойти к завтрашнему утру.

— Смотри не очень там налегай, — предостерёг его магистр. — А то ведь, знаешь ли, свиные пятачки к утру не проходят.

Матрос только рассмеялся и ушёл. А мы поднялись по мраморной лестнице и направились среди цветочных кустов по усыпанной гравием дорожке. Кругом благоухали красные, розовые, сиреневые, жёлтые цветы, пёстрым ковром растущие на клумбах. В глубине зарослей виднелись беседки, а вдоль дорожки под развесистыми деревьями стояли скамеечки, и везде насколько хватало глаз и носа всё цвело и душисто пахло. Над цветами жужжали пчёлы, распевая медовую песню. По пути нам стали попадаться статуи прекрасных юношей с кудрявыми головами — практически обнажённые, если не считать листочков, ну сами знаете на каком месте.

Дорожка повернула направо, петляя среди садов и вскоре вывела нас ко дворцу, расположенному в верхней части берега. Он изгибался полумесяцем, повторяя очертания береговой линии.

Стеклянная дверь отворилась, и по ступенькам мимо цветочных вазонов в виде фламинго к нам сошла невысокая женщина средних лет, очень привлекательная, в эффектном ажурном платье. В тот момент меня особенно заинтересовала её высокая причёска — каштановые волосы были уложены на манер витой раковины и скреплены заколками в виде бабочек. А ещё я восхитился её платьем. Надо бы срисовать фасончик….

Так! Стоп! Куда это меня понесло?! Понятно куда — женская часть моей превращённой натуры вновь возобладала. Я постарался взять себя в руки. А Линк и женщина в этот время обнимались, обменивались поцелуйчиками и приветствиями.

— Линк! Милый! Ну здравствуй, давно тебя не видела.

— Здравствуй Таури, дорогая, рад тебя видеть!

— Где же ты пропадал, красавчик! — она отступила, и они стали разглядывать друг друга.

— Да так, были дела…

— Я получила стрелу сегодня утром и не ждала тебя так рано. Надолго к нам?

— К тебе Таури, к тебе..

— О Линк, ты всё такой же галантный…

Бяяяя!

— А это что за симпатичная молодая особа?

Наконец-то и на меня соизволили обратить внимание. Я поправил волосы.

— Это моя племянница.

— Да? Так что, говоришь, привело тебя сюда?

— А я не сказал?

— Так из-за неё ты здесь?

— Не совсем, — голос магистра стал масляно-сладким. — Я собирался к тебе, хотел повидать, а тут её родители. Сокрушались, что не смогли отослать дитя раньше. А девочка так хочет здесь учиться!

При этих словах девочка скривилась, но быстро опомнилась и сменила жуткую гримасу на кислую улыбку. А директриса изучающе посмотрела на меня.

— Так ты хочешь здесь учиться?

— Ну, да…

— Видишь ли, Линки, данные у неё конечно есть, но…

— Что?

— Учебный год уже начался, группы укомплектованы… Может быть на следующий год?

— Ну что ты! Посмотри на неё. Он так мечтала. Она летела к тебе на корабле как на крыльях.

— Да-а?! Как мило.

Линк отчаянно подмигивал мне обеими глазами, и, заскучавшая было девочка, закивала головой как сумасшедшая, улыбаясь при этом улыбкой буйной гориллы. Линк исподтишка показал мне кулак.

— Она просто очень устала, Таури.

Директриса с минуту подумала и вынесла вердикт:

— Ладно. Я её беру, если будет учиться прилежно. А ей предстоит много работать над собой, — и следующий её взгляд оценил меня более пристрастно.

— Спасибо тебе, дорогая. Можешь всегда на меня рассчитывать. А её родители заплатят тебе вдвое больше требуемой суммы.

— Линк! Взнос не обязателен. Это лишь формальность, добровольная помощь от родителей.

— Я настаиваю.

— Ну хорошо. Но возьму десять, как обычно, и не копией больше.

Ну и жучара этот Линк! Отдаст Таурите десять реалов, а остальные монеты, что дал ему Командор, положит себе в карман. Шустрый, однако.

— Идёмте, хватит стоять на крыльце. У нас сейчас обед. Представлю вас всем.

Линк галантно взял директрису под руку, украдкой обернулся и подмигнул мне через плечо. А я, снедаемый любопытством, мучимый сомнениями и удручённый своей женской внешностью, поплёлся за ними. Но походка у меня всё же улучшилась. Славно!

Вскоре мы дворцовыми коридорами, следуя мимо статуй, — на этот раз прекрасных полуобнаженных женщин, — пришли в столовую, где меня оценивали уже сотни пар любопытных женских глаз.

В просторной столовой, залитой ярким солнцем и, казалось, сплошь состоящей из окон, за тремя длинными столами сидели хорошенькие девушки в форменных платьях — студентки. Преподавательницы обедали за небольшими квадратными столиками. Я сразу разобрался, кто есть кто, поскольку преподавательницы отличались не только по возрасту и внешнему виду.

Студентки встали из-за длинных столов и поприветствовали директрису, а преподавательницы лишь дружно кивнули и уставились на Линка, с повышенным интересом. Все они были одеты одинаково — в клетчатые юбки и белые блузки, перехваченные брошами у ворота. И причёски у них тоже были одинаковыми — уложенные шишечкой на затылке.

Таурита представила им магистра, и пока он занимал женщин беседой, присев за столик, — аккурат за тот, где сидели самые миловидные преподавательницы, — обратилась к студенткам:

— Дорогие девочки! К нам прибыла новая ученица. Позже вы с нею познакомитесь, а пока я жду от вас дружелюбия и понимания. Помогите ей освоиться здесь и наверстать упущенное с начала года. Я знаю, что спальни уже укомплектованы. Может быть, кто-нибудь из вас согласится добровольно принять её в свою комнату? Спальни у вас просторные, а поставить четвёртую кровать для нас не проблема. Я обращаюсь к первокурсницам, разумеется.

Большая часть девочек вновь принялись за еду.