— Надо. Но ты забываешь, кто я.

— Нет, помню, к сожалению. Хранитель знаний.

— Вот. Разберусь как-нибудь.

— Прирождённым недоступно волшебство потенциалов.

— Умнеешь прямо на глазах.

— Горе от ума, — заявил я.

— Это ж какое огромное у тебя должно быть горе!.. Чтобы разглядеть за ним ум…

Линкнот вздохнул, похоже, он начинал терять терпение. Тогда за меня взялось Зеркало.

— Смотря каким прирождённым. Это первое. А второе — даже ты можешь написать что-нибудь на волшебном Пергаменте, и будет эффект. Я вскочил.

— Что, правда?! Что же ты раньше молчал? Тогда я готов! За чем же дело стало?! Желаний у меня хоть отбавляй. Как напишу!

— Не хохми, — вяло парировало Зеркало. — Я сказал — эффект, но не уточнил какой. Ты такого можешь наворотить, что этому миру уже ничто не поможет и тебе тоже. А Линк подойдёт со знанием дела и подскажет тебе, что именно писать. Он ведь когда-то преподавал в университете. Главное, что написано и как, а не кем… Но я не сдавался.

— А почему бы и герцогу не черкнуть пару строк, чтобы тебя поймали и вернули.

Теперь уже Зеркало потеряло терпение:

— Я объяснял, почему. А что и как правильно писать — знает только профессиональный «написатель». Ну и Хранитель знаний, если напряжётся. Да! И не думай, что мы вот так возьмём и пропишем твоё возвращение домой или решение наших проблем, и всё произойдёт как надо. Условия, условия… Не питай иллюзий, желторотик, всё гораздо сложней. Поэтому…

— Предоставь это мне, — подхватил магистр.

Ага, а добывать Пергамент придётся мне. Хорошо устроились! Однако я поразмыслил и постановил не парить себе мозги и довериться старшим товарищам. К тому же я ещё плохо ориентировался в этом мире. Но о ночном разговоре не забыл. И мне хотелось надеяться на чудо. Поэтому я успокоился, и несколько дней до выходных прошли для меня уныло. Зеркало всё больше молчало, а Линкнот целыми днями где-то пропадал.

Я хотел осмотреть город, но Зеркало развопилось, что не стоит лишний раз высовываться, чтобы слуги герцога нас не засекли.

Не знаю, почему я его послушался? Наверное, благоразумие на этот раз победило, и я все дни разглядывал карты Страны Двенадцати по Эту Сторону Чёрных гор и читал книги, которые дал мне магистр. Одна из них называлась «Битва трёх королей». В ней долго и нудно повествовалось о сражении у форта Мормион, где три короля геройски бились, пока не победили диктатора Тёрна. Король Тёрн представлялся на страницах книги тираном и самодуром, поработившим мир своими точилками… В итоге войско Тёрна было разбито, а сам король бежал в леса и бесследно исчез. Далее, на треть книги, расписывались все ужасы, которые предположительно с ним происходили. Там конечно фигурировал мезагрыл и ещё с десяток неизвестных мне чудовищ. И, разумеется, сухая спуна, с которой я имел несчастье познакомится. Вдруг вспомнился тот гобелен в замке превращателей, и завеса тайны немного приоткрылась. Выходит, на гобелене был изображён отец того самого Тёрна, а может и он сам. Интересно.

А ещё, я иногда думал об Олли и немного скучал по Тиму. Где-то он там. Добрался ли до Высшего алхимического училища? Но по дому я тосковал уже меньше, хотя всё равно хотел туда вернуться, особенно учитывая зыбкость своего положения.

Наконец, в один прекрасный вечер магистр явился довольный, принёс несколько заточенных карандашей, стёрку и отдал их мне.

— Вот, карандаши купил у контрабандистов по дешёвке. А то королевский точильщик дерёт втридорога.

Я недоумённо осмотрел их. Они были разной длины, некоторые с явно погрызенными верхушками или заточены с двух сторон.

— Зачем они мне?

— Могут пригодиться. В университет написателей отправляешься, а не куда-нибудь.

— А как же запрет на заточку? — подало голос Зеркало.

— Граффити узурпировали это право. Король же, ихний, не совсем дурак. Понимает, что собственные леса не бесконечны, а саженцы кедров долго растут, даже стараниями «написателей». Вот и разослал по городам королевских точильщиков. Это стоит дешевле, чем покупать новые карандаши, но всё равно накладно.

— Выходит, попросту забрали себе тёрновские точилки и на этом наживаются?! — Зеркало возмутилось, и по его поверхности пробежала рябь. — Мне бы только… Я бы…

— Нечего рассиживаться, — перебил магистр. — На улице ждёт фургон. Доедем до паба не привлекая внимания. Да, и ещё! — Он достал с полки потёртый свиток.

— Здесь план университета, где обозначен крестиком пергаментный зал. Чтобы ты не плутал и не задавал лишних вопросов. Сам университет находится за городом на берегу залива.

— О, морской замок! — тоскливо воскликнуло зеркало. — Сколько весёлых часов я там провёл…

— Не время вспоминать о прошлом, — сурово прервал его ностальгию Линкнот. — Идёмте.

Жёлтый в красный горошек фургон с кричаще одетым возницей довёз нас до набережной. А я всю дорогу гадал, — у какого цирка магистр арендовал эту экстравагантную фуру и отчаянно подозревал, что она привлекла гораздо больше взглядов, чем закутанный в плащ незнакомец и студент в джинсах и клетчатой рубашке. Хотя именно поэтому мне пришлось надеть рубашку и штаны магистра, подшитые и ушитые Агнессой. А Зеркало всё равно лежало в кармане и молчало.

Мы тайком вылезли из фургона в переулке перед набережной и подошли к пабу с аляповатой вывеской «Поросячий визг» в окружении свиных пятачков и внушительных кружек. А сам паб — длинное одноэтажное строение располагался буквой «П» прямо у деревянного причала, где болталось несколько лодок и баржа, а мимо по реке сновали небольшие суда или пришвартовывались к соседней пристани.

Напротив паба находилось ещё одно подобное заведение под названием «Трактир Рога и Копыта» и соответствующей красочной вывеской. Пока я разглядывал кирпичное трёхэтажное здание с башенками, Линкнот пояснял.

— Трактир для солидных мужчин. Там ещё и гостиница для лодочников. А паб в основном для молодёжи и незнатных горожан.

Мы вошли в паб, широко распахнув набухшую дверь. Внутри оказалось дымно, шумно и многолюдно. Поначалу я ничего толком и не разглядел. Свет проникал в узкие окна под самым потолком и наискось ложился в полутёмное помещение длинными полосами, в которых танцевали миллионы пылинок, образуя замысловатый движущийся узор.

Понемногу я пригляделся. В просторном зале гудело множество разношёрстного народу. Низкий потолок подпирали резные столбы, а в центре на большущей бочке восседало деревянное нечто со свиным пятачком и с трезубцем в руках. Грубые разномастные столики беспорядочно стояли там и тут, а люди сидели на табуретах, бочках или просто на круглых отполированных чурбачках.

— Вперёд! — скомандовал магистр, и мы с ним протолкались через задымлённый зал поближе к традиционной стойке. Правда, чуть кривоватой. Уж не знаю, по какой букве её сооружали. Наверное, по легендарной букве «зю». К нам тут же подлетел официант с подносом уставленным кружками.

— Эль-пиво-брага-грог-чего-желаете? — отбарабанил он. Линк отстранил его.

— Позже.

И официант исчез в глубинах зала. Глаза постепенно привыкали к неяркому освещению, но по углам всё тонуло в полумраке и лишь по взрывам смеха и стуканью кружек о столы угадывалось, что там кто-то есть.

Итак, мы протиснулись к стойке, где царило наибольшее оживление и несколько ловких парней-пабщиков, а я для удобства назвал их барменами, вертелись и прыгали, едва успевая наливать, подносить, рассчитывать.

— Смотри-ка, — магистр ткнул меня в бок и наклонился к самому уху, чтобы не повышать голос. — А вот и они — голубчики, весь цвет знати здесь — бароны, маркизы, виконты.

На высоких табуретах у стойки вольготно расположилась шумная компания вычурно одетой молодёжи. Рядом с ними стояли кружки и кубки; они шумно спорили и смеялись.

— Слабовато пьют сегодня. Надо помочь, — Линк подмигнул мне. — Ты посиди где-нибудь в сторонке, а я выясню, что к чему. У меня свои методы. Как только всё подготовлю, дам знать.