— Нет, еще мало этого. Раз ты начальник, в каждом сумей найти лучшее, покажи его, верно оцени и сумей создать такое настроение, чтоб у человека крылья вырастали, чтоб он видел лучше и дальше, разбуди в нем силы, о которых он сам не подозревал. Умеешь так — и власть тебе в руки, не умеешь — уходи к чертям с дороги, пусть другие командуют.

— Знаешь, Григорий, ты много обидного наговорил мне сегодня, — встал Андрей из-за стола. — Кое с чем я не согласен. Но и дельного сказал много, дружище. Замечательный ты человек, и я тебя очень люблю. Дай обниму и пойдем спать.

Они от души рассмеялись и, обнявшись, пошли отдыхать.

Из окон королевского дворца виден чуть не весь миллионный город. Миклош Хорти мучительно долго не сводил с него глаз. Все казалось ему серым и тусклым.

Даже парламент, воткнувший в небо шпили своих башен. Низкие облака спускались чуть не к самому куполу, вздымавшемуся над залом заседаний палаты депутатов.

Может, заручиться решением палаты? И тут же усмехнулся: ее решением! Как и всегда, решать будет сам. Он, никогда не связывая себе рук, связывал их всем остальным.

Еще молодым морским офицером он на всю жизнь поверил Ницше. Великие люди — вот цель истории. Что ему массы и их жалкие апостолы! Сам он чтит лишь высшую касту, ее власть, ее славу. Главное — он сам, и какое ему дело до всех остальных. Власть! Разве есть большее наслаждение в жизни! Сколько он помнит себя за три четверти века, он никогда не поступался своей властью.

Было, он признавал лишь Франца Иосифа. Все остальное трепетало перед ним, Миклошем Хорти, флигель-адъютантом императора. После смерти императора, подавив восстание в Катарро, он впервые познал оргию власти. А получив командование над контрреволюционной венгерской армией, нетерпеливо ждал своего «восемнадцатого брюмера». Его час пробил в девятнадцатом году. Заняв Будапешт, он обрушил на город кровавый террор. После этого уже ничего не стоило стать регентом. С тех пор Хорти мнил себя «сверхчеловеком», которому все позволено. Он завоевал власть, какой никто не знал в Венгрии. И вот всему конец.

С Карпат тучей нависает Четвертый Украинский. Из Румынии грозно надвигаются дивизии Малиновского. Через Болгарию и Югославию Толбухин с юга обходит Венгрию. Пали первые венгерские города, русские устремились к Тиссе.

Выход один — порвать с фюрером. Пробовал было связаться с англо-саксами. В их ставку под Неаполем еще в сентябре посылал своего генерала Надаи. Ничего не вышло. Им не успеть — ни из Италии, ни из Греции.

Значит, с русскими. Главное — сохранить власть. Другие жертвы ему не страшны. Не стали же русские оккупировать Финляндию. Даже Маннергейм удержался. Правда, Румынию они оккупировали. Но Михая не тронули. Почему бы русским не сохранить и Хорти? Но фюрер! Он не потерпит потери последнего союзника.

Хотел того Хорти или не хотел, пришлось послать делегацию в Москву. Что ж, он подобрал в нее надежных людей — граф, жандарм, дипломат.

Переговоры начались 1 октября. Хорти особо настаивал на главном: прекращение военных действий, участие англичан и американцев в оккупации Венгрии, беспрепятственный отход немцев. С немцами он ссориться не хотел. Но у Москвы свои требования: гарантируя независимость Венгрии, она настаивает на немедленном повороте венгерского оружия против немецких войск.

Пришлось согласиться. Делегация уже возвратилась из Москвы. Остается осуществить предварительную договоренность с русскими. Для этого нужно открыть им фронт и объявить войну Германии. Но у него нет сил ни уступить русским, ни остаться с Гитлером. Его страшит стихия масс. Где же тогда выход?

Ему казалось, выход подскажут другие — нет, не парламент, а хотя бы коронный совет. И не затем, чтобы считаться с другими, а для того, чтобы переложить на них всю ответственность. Решать же все равно он будет сам. Только сам!

Коронный совет был собран в резиденции Хорти, Министры и генералы чинно уселись за тяжелый старинный стол. Живописные, с пышной позолотой плафоны создавали иллюзию разверзшихся сводов.

Лица у всех натянуты, насторожены. Строго почтительные взгляды присутствующих устремлены на регента. Все на нем гладко отутюжено, костюм в полном порядке. Но ему недостает душевной собранности, сосредоточенности, веры в себя. Они привыкли, что он всегда и всем повелевает. Сегодня он явно растерян. И каждый из присутствующих тоже растерян. Ураган событий никого не оставляет равнодушным. Пали Румыния и Болгария. Капитулировала Италия. Сложила оружие Финляндия. Из сателлитов фюрера держится лишь Венгрия. Зачем их сегодня собрал Хорти? Ни начальник генерального штаба Вереш, ни министры, ни сам премьер Лакатош — никто точно не знает, что же предпримет их регент, их бог и демон Миклош Хорти.

Но, едва заговорил он, все вздрогнули, как-то сжались, упрятав головы в плечи. Что он говорит такое? Крах Германии неизбежен. Выход один — просить перемирия. Он, Хорти, располагает сведениями, что условия капитуляции будут приемлемыми. Вместе с русскими или сразу же вслед за ними придут англичане и американцы. Главное — избежать немецких репрессалий. Придется быть готовыми к жестокому насилию. Просто так немцы не отдадут Венгрии.

Министры заерзали в креслах. Ясно, напрашивался вывод — противопоставить силу насилию, оградить правительство, столицу от неизбежных репрессалий. Но регент ни слова не сказал об этом. Как же он думает капитулировать? Уж не жертвует ли он их головами, сохраняя одну свою? Нет, они связаны одним концом, и не избежать им ответственности за содеянное, если у них не станет власти. Но как удержать и уберечь эту власть, если русские пушки уже гремят на земле Венгрии, а эсэсовцы с пистолетом у виска стоят в Будапеште? Истинно чертов круг, и им надо разорвать его сегодня же, чтобы в этот суровый час остаться в выигрыше.

Хорти сел, угрюмо уставившись на министров. Вереша слушал рассеяно. Венгерские армии отошли за Тиссу и Бодрог. Их положение катастрофично. Была попытка часть сил отозвать в Будапешт — Фриснер воспротивился. А сегодня утром начальник генерального штаба фюрера Гудериан прислал ультиматум. Требует в течение двенадцати часов передать немцам командование над венгерскими частями.

Премьер-министр Лакатош говорил нудно и бессвязно. Дебрецен зажат в тиски. Подойдут русские к Будапешту — будет все проиграно. Поэтому хорошо бы запросить мнение палаты депутатов и верхней палаты. Хотя немцы обо всем уже поставлены в известность, но лучше спросить и их.

Ясно, он снимал ответственность с правительства за разрыв с Германией.

Опять заговорил Хорти. Немцы разграбили Венгрию. Им отдано все, что требовали. Отступая, они опустошают венгерские города и села, забирают ценности, взрывают здания, предприятия. Так поступают лишь злодеи, а не партнеры.

Члены совета изумлены. Что говорит их регент!. А сколько он сам пролил венгерской крови? На Дону загубил целую венгерскую армию. Шестьсот тысяч солдат отдал Гитлеру. А в Будапеште у него нет и дивизии, чтоб защитить столицу. Правда, каждый из них тоже причастен к этому. Сейчас поздно обвинять друг друга, нужно действовать, не подставляя своих голов. Ах, Хорти не хочет нанести немцам удар в спину. Тогда на что же он рассчитывает? И чего хочет от коронного совета?

Салаши глядел на них и в душе посмеивался. Ничего у них нет. Жалкие политические гангстеры. Завтра им суд, и их страшит возмездие. С Гитлером они хотели бы, но уже не могут, с народом они боятся. А середины нет. Оттого они бессильны и жалки. Что стоит теперь их безвластная воля! Сила лишь у него, и сегодня пробил его час. Его ничто не остановит — ни кровь, ни смерть, ни ужасы разрушений. Он пожертвует всем, и фюрер его оценит.

Министр земледелия Юрчек призывал не спешить. Лучше остаться с немцами до конца. Его пугала угроза коммунизма.

Хорти спесиво заявил, что у них достанет сил пресечь любые притязания демократии, и снова ратовал за разрыв с немцами. Иначе конец всему. Ему удалось склонить совет к согласию.