— Действительно, интересуются нами, — шепнул я своим помощникам. — Либо "голубые" придурки, либо подосланы синдикатом, чтобы дать нам понять: мы обнаружены. Пойдем отсюда. Оружие, надеюсь, у всех при себе?

Расплатившись за пиво, мы разъехались по своим гостиницам: спали в ту ночь чутко, с пистолетами под подушкой.

— Орел-III вызывает Орла-I! — громко заквохтало радио, меня точно локтем ткнули в бок. — Орел-I, ответьте Орлу-III.

Я потянулся за микрофоном, убавил громкость и потом ответил:

— Орел-III, слышу вас отлично, пожалейте мои барабанные перепонки!

— Извините, сэр. — Он тоже убавил громкость. — Управляющий только что выехал из гостиницы, я еду за ним. Проехали мост через Ньяли, сейчас поравнялись с клубом "Бахарини". С ним в машине — тот, в черном свитере, что пялил на нас глаза за ужином, а на заднем сиденье — разодетая в пух и прах черная дама, она говорит на кикуйю, я слышал ее разговор со швейцаром в гостинице.

— Молодец! — похвалил я сержанта. — Как "маячок"?

— Замечательная штука, сэр, работает безотказно.

— Отлично! Езжайте за ними и почаще выходите на связь.

— Слушаюсь, сэр!..

Мои часы показывали десять минут пятого. Мы уже были в море. Я находился на мостике вместе с капитаном, он принадлежал к народности гирима. Мне стоило немалых трудов убедить его снять полицейскую форму и надеть штатский костюм. В конце концов он внял моим уговорам, но одежда его была столь легкомысленной, что я опасался, как бы он не продрог. Капитан только усмехнулся в ответ — ему, мол, в море холодно не бывает.

Мы отплыли из гавани Килиндини и теперь уже были в открытом море, берега не видать. Капитан оказался общительным малым, влюбленным в свою посудину. Он не преминул мне поведать, что корпус у нее из стекловолокна, что она делает до двадцати двух узлов. "Джульетта" — так на время окрестили катер по моей просьбе — имела сорок пять футов в длину и встроенные двигатели, на ней гонялись за контрабандистами вдоль всего Кенийского побережья. Лобовое стекло на мостике отливало темно-зеленым, под ним располагались навигационные приборы и радио. Сержант Мачария подключил к общей антенне еще один, дополнительный, передатчик. Три констебля из портовой полиции листали журнал в каюте, а их босс, сидя в складном кресле на палубе, любовался водными просторами.

— Где мы теперь, капитан?

— Недалеко пока, — ответил он, искоса поглядев на меня. — Где-то между курортными поселками Кениата и Шанзу.

Я посмотрел в сторону берега, но не увидел ничего, кроме убегающих за горизонт волн.

— Скоро ли придем в Малинди? — спросил я, но капитан притворился, будто не слышал вопроса. Я чуть было не накричал на него, но вовремя одумался лучше с ним не ссориться, ведь мы всецело от него зависим.

— Ну ладно, капитан. Позови меня, если придет радиограмма.

Я сошел с мостика на палубу и, вцепившись в поручни, уставился на горизонт.

— О чем это вы думаете, если не секрет? — спросил начальник портовой полиции с улыбкой.

— Я наземное животное, плавание на крошечном суденышке по бескрайнему морю внушает мне смертельный ужас. — Он теперь решит, что я законченный трус.

— Между нами говоря, я тоже гораздо уверенней чувствую себя на суше. Не то чтобы я боялся смерти, ведь она неизбежна. Но тонуть в пучине или же разбиваться в самолете — брр! — не хотелось бы такого конца!

— Ежели так, оставались бы на берегу.

— Море прекрасно, оно влечет меня с той же силой, что и нашего капитана Салима. А вы впервые отправляетесь в плавание?

— Нет, доводилось и плавать, и летать. И все же всякий раз вздыхаю с облегчением, ступая на привычную твердь.

Мы помолчали, наблюдая за кипящей за бортом водой и рябью волн.

— Я отлично понимаю ваше состояние, дружище! — вдруг признался полицейский офицер, и взгляд его затуманился. — Причина — в привычном для каждого укладе жизни, дело тут не в личной отваге. Салим, к примеру, умер бы, заставь его расстаться с морем. Для него оно — естественная среда обитания.

— Я спросил, когда придем на место?..

— Я слышал. Дело в том, что Салим суеверен. По его убеждению, называть расчетное время прибытия нельзя, а то случится что-нибудь непредвиденное. Это сродни страху потерять самое дорогое…

Высоко в небе парили белые птицы, медленно перемещаясь к горизонту. Интересно, как они называются?

— Все мы суеверны в той или иной степени, — сказал я. Птицы поодиночке ныряли в воду, охотясь за мелкой рыбешкой. — И не очень-то далеко ушли от тех, кого в начале века Линдберг старался уверить в том, что летать не опасно, а ведь тогдашние самолеты были куда менее надежны, чем нынешние. Недавно я читал в "Таймсе", что самолеты, оказывается, безопаснее автомобилей — статистика об этом свидетельствует. Такие данные должны бы нас успокоить, однако каково оказаться в самолете, терпящем бедствие! Ты как в клетке — сознаешь свою полную беспомощность и ждешь неизбежной гибели.

— Я понимаю, что вы хотите сказать, Кип, — снова улыбнулся шеф портовой полиции мистер Ньяле. — Помню, было мне лет десять, однажды я взобрался на верхушку пятнадцатиметровой кокосовой пальмы. Поначалу я был так счастлив, чувствовал себя на седьмом небе, стал качаться на ветке. А дерево оказалось гнилое и подломилось; я вцепился в ствол, от страха даже не сообразив позвать на помощь. Летел я долго-долго, пока не стукнулся о землю, так что я знаю это ощущение беспомощности перед лицом смертельной угрозы, о котором вы говорите.

— Что-то разговор у нас невеселый, давайте переменим тему.

— Охотно, Кип! — Мистер Ньяле выпрямился, уперся щекой в ладонь. Расскажите мне, к чему вся эта маскировка и кто этот европеец в каюте.

— Мы идем на перехват лодки контрабандистов, они попытаются доставить партию товара на корабль в районе Малинди.

— Мы бы с этим справились своими силами. — Мистер Ньяле был разочарован. Предстоящая операция теперь представлялась ему пустячной, и его удивляло, почему ее не доверили его людям. — К чему так много оружия?

— Извините, что до сих пор держал вас в неведении, — обратился я к нему со всем дружелюбием, на какое был способен. — Те, кого мы преследуем, не только контрабандисты, но и профессиональные убийцы. Мы ими занимаемся не первый день, так что перепоручать это дело никому не можем.

— Теперь ясно, Кип. — В знак примирения он протянул мне руку. — А я начал уж думать, что кто-то подсиживает меня.

Мы помолчали, глядя на море. "Джульетта" шла на Малинди.

— Мы сейчас напротив Випинго, — сказал мистер Ньяле. — Хорошая скорость. Кто же этот белый?

— Он покажет нам, как пользоваться рыболовной снастью. Бывший офицер полиции, служил в колониальные времена, теперь в отставке. Живет в Мтвапе. Я вчера договорился с ним, что он пойдет с нами в море для отвода глаз — белый рыбак на дорогой лодке ни у кого не вызовет подозрения. Идемте-ка в каюту, я проинструктирую людей, а с капитаном потом потолкую.

В каюте трое полицейских резались в карты. Шотландец мистер Камерон, отставной офицер полиции, беседовал с инспектором Мбуви. Все взгляды обратились в нашу сторону. Я начал с того, что идем мы на весьма ответственное и сугубо секретное задание, а потом посвятил их лишь в самые необходимые детали операции. Когда я кончил говорить, никто не задал мне ни единого вопроса.

— Если нет вопросов, за дело! Проверьте оружие, но на палубу не выходите. — Я обвел взглядом свою армию: лица решительные, никаких признаков страха. — Ян, доставайте снасть, остальные могут продолжать игру, только будьте наготове. Ждите моего сигнала — и сразу все по местам.

— Вас вызывают, сэр! — закричал капитан, приоткрыв люк.

— Иду! — Натянув клетчатую кепку и серый свитер, я взбежал на мостик, к рации.

— Орел-I слушает!

— Сэр, я еду в сторону Ватаму, однако сигналы с преследуемой машины перестали поступать.

— Может, приемник барахлит?