— Ты на Угарову рассердилась? Совсем напрасно.

Ну, ясно — сейчас она начнет доказывать, что Ася неправа, а права Угарова. Учителя всегда выгораживают друг друга, и вообще старших. Авторитет поддерживают. Сама только сейчас спорила с ней, обвиняла и вот, пожалуйста, уже готова защищать. Но учительница с грустью проговорила:

— На Угарову обижаться смешно, как на стену. Знаешь, налетишь в темноте, стукнешься и даже кулаком ее ударишь от досады. Бывало у тебя так?

— Да, конечно! — Ася просияла и доверчиво посмотрела на Елену Сергеевну.

— Вот видишь. Мы на нее налетели и набили себе по шишке. Ничего, крепче будем. Ты в самом деле торопишься или так?

— Так, — созналась Аня. — Я догоняла ручей.

— Вот это отлично. Это самое хорошее в жизни — догонять ручей! Тогда проводи меня и все расскажи про Сеню. Как он живет?

Оттого что Елена Сергеевна разговаривала с ней запросто, как разговаривала мама, возвращаясь ночью с работы, к Асе вернулось утраченное доверие. И хорошо, что разговор идет начистоту, просто и откровенно.

Тогда и Ася спросила то, о чем подумала:

— Как же вы ее терпите?

— Угарову? Не все ее терпят. Ведь она знает, что я так просто не уступлю, вот и злится. За Сеню я буду бороться до конца. Ну, рассказывай. Пойдем через садик. Тебя как зовут?

В театральном садике между деревьями и под кустами кое-где еще лежали клочья серого снега, и по обочинам дорожек бежали ручьи, но здесь уже можно ходить.

— Ты мне расскажи, как его здоровье. А все остальное я знаю.

— Нет, вы знаете не так, как надо, — горячо возразила Ася. — Почему-то все поверили одному ненормальному летчику, и вот столько несчастья получилось.

Мягко, но убежденно Елена Сергеевна заметила:

— Ты не права. Прежде чем поверить ему, наверное, уже все сначала проверили. Возможно, Сенина мама и в самом деле в чем-то виновата… Может так быть?

Ася пылко спросила:

— Но вы-то сами как думаете? Может ли это быть?

— Я ведь ее совсем не знаю, Сенину маму. Будем надеяться, что это ошибка. Будем верить…

— Мы-то верим! Я и Сеня. Если бы вы знали ее, тоже бы поверили.

— А ты разве знаешь?

— Да! А как же? Мне Сеня все рассказал. Я знаю, какая она хорошая и смелая. И совсем она не изменница!

Это было сказано до того убежденно, что Елена Сергеевна сразу ощутила свое бессилие против такого убеждения.

— Вы нам не верите? Да? — спросила Ася и остановилась.

Ее блестящие глаза потемнели от негодования.

— Да что ты, — проговорила Елена Сергеевна торопливо, — что ты выдумала?

Ей стало не по себе оттого, что даже перед этой девчушкой приходится скрывать свои мысли. Изворачиваться. А она смотрит, ждет ответа. Ведь она, конечно, думает, что на каждый вопрос может быть только два ответа — «да» или «нет», — а все, что между этими ответами, она считает сделкой с совестью. Ох, если бы так можно было жить — идти прямо по своей дороге, презирая все обходные сомнительные тропинки. Если бы так можно!

— До свидания, — вежливо и непримиримо сказала Ася.

Елена Сергеевна подошла к ней и положила руку на ее плечо. Грустно улыбнувшись, проговорила:

— Я верю тебе только потому, что очень хочу помочь Сене. Мы с тобой потом поговорим об этом. Вот, пока возьми.

Она достала из сумки свою хлебную карточку и, почему-то оглянувшись, протянула ее Асе. Она и сама не знала, зачем она оглянулась так, словно то, что она сделала, было недостойным поступком. Нечистой сделкой. Наверное, Ася тоже заметила это, потому что сказала с плохо скрываемым презрением:

— Нет-нет. Нам ничего этого не надо. — И даже спрятала руки за спину.

Тогда Елена Сергеевна громко, на всю улицу, приказала, потрясая карточкой:

— А я говорю, бери! Сене передай привет и скажи, что, как только я вернусь, сразу же к нему приду.

Снова погладила Асю по плечу, тихо улыбнулась и тихо сказала:

— Мне будет очень стыдно, и я никогда себе не прощу, если я не помогу Сене. Ты понимаешь? Я за него в ответе. А ребятам, его друзьям, я все скажу. Не очень-то они на Угарову оглядываются. Ты не думай.

Они пришли в тот же день, Сенины друзья, — Олег Гурьев, Марина и еще один незнакомый парень.

— Это Володька Юртаев, — почему-то смущенно объявил Олег, — с нашего двора.

И Сеня и Ася заметили его смущение, да и вообще все они скорее походили на заговорщиков, чем на добрых друзей. Как будто они тайно пробрались сюда уже под вечер, когда начало темнеть, и все время опасаются, что их могут обнаружить, и тогда всем придется плохо.

Заметив это, Сеня спросил:

— Что вы какие-то все?

— Какие мы?

Это спросила Марина таким невинным голоском, что Сеня уж больше не сомневался в том, что они пришли тайно и очень боялись, как бы об этом не узнали. Он жестко пояснил:

— Пришибленные вы все…

Марина засмеялась, закатывая глаза, и видно было, что ей вовсе не до смеха, а Олег захохотал, как Мефистофель:

— Хаа-хаа-хаа!.. С чего ты взял?

Спасая положение, Ася пододвинула табуретку и проговорила осуждающе:

— Присаживайтесь, пожалуйста. Вот сюда. И можно на кровать.

Марина послушно села на табуретку. Олег — на краешек кровати. Юртаев прислонился к дверному косяку. Ася пристроилась на подоконнике.

Олег похлопал но Сениным ногам.

— Ну, как оно?

— Поправляюсь, — в тон ему ответил Сеня и тоже бодрым голосом спросил: — Что там у нас нового? В училище?

— У нас все так же: поем-играем. Нам что! А ты как? У тебя какая была болезнь?

И он начал выжимать из себя всякие ненужные вопросы и жизнеутверждающие восклицания:

— Ну, ты молодец, Сенька! Ты знаешь, главное — не унывай! Ты, Сенька, скрипи во всю!..

И при этом он не переставал все время тревожно поглядывать на дверь, где, будто на страже, стоял Юртаев. И Марина сидела на табуретке, поджав ноги и тоже оглядываясь на дверь. Ася, возмущенно и горячо дыша, подумала, что там, за дверью, стоит Угарова, и они на нее оглядываются.

— У нас скрипят только двери, — с презрением выговорила она.

Олег так и вспыхнул и дернул головой, будто его ударили, а Юртаев отозвался:

— Верно. Это мы тут скрипим, вместо того чтобы сказать все как есть. — Он вышел на середину комнаты и спросил у Сени: — Ты выдержишь?

Ася соскочила со своего подоконника и шагнула навстречу, заслоняя Сеню от той опасности, которую принес Юртаев.

— Это все нам известно уже давно, верно, Сеня? — торопливо заговорила она. — Я была в училище и все узнала.

— Нет, не все, — очень спокойно ответил Юртаев, и в его глазах мелькнуло любопытство и удивление.

Может быть, он подумал, что Ася сейчас напоминает отчаянного воробья, защищающего своего птенца, выпавшего из гнезда. Во всяком случае, он понял, с кем имеет дело, и уже дальше, все остальное, он говорил, обращаясь непосредственно к ней.

— Они вот, эти друзья, давно собирались прийти сюда, давно собирались, да их запугали.

— Кого запугали? — спросил Олег. Он встал и подошел вплотную к Юртаеву, словно вызывая его на честную мальчишескую драку. — Нас запугали?

Легко отстранив Олега, Юртаев продолжал:

— Да. Скажи, что не так. Мы живем в одном доме и всё знаем один про другого. Нам скрывать нечего. Вы — друзья, а поверили одному какому-то подхалиму.

— Велке, что ли? — спросил Сеня.

— Один он у нас такой, — хмуро ответил Олег и, обратясь к Асе, объяснил: — Наш курсовой староста. Велка Бровин. Мы его зовем Велосипед. Подхалим он, это точно. Он нам такого наговорил!..

— Нечего тут повторять всякие подхалимские глупости, — уже совсем сердито выкрикнула Ася и даже замахала руками, как бы отгоняя от Сениной постели все дурные мысли и сообщения. — Нечего, нечего!

Марина тоже взмахнула своими пухлыми ручками:

— Ну, конечно, нечего. Конечно, никто нас не запугивал. Сеня, ты же меня знаешь. Нам просто Велосипед сказал, будто бы у тебя тиф и чтобы мы не ходили к тебе и не беспокоили…