Чарли отвлекся от дамы с пылающей лягушкой и посмотрел в монитор.

– Это вид спорта, Рей.

– Ни фига. Смотри, тут говорится, что в колледже она была кормчей. – Рей снова поиграл бровями и предложил Чарли пятерню для хлопка.

– И это в гребле есть, – ответил тот, ни на гран не – просветив экс-полицейского. – Это такой человек в – лодке, который сидит на корме и орет, куда грести.

– Правда? – разочарованно протянул Рей. Женат он был три раза, и все три жены слиняли из-за его неспособности выработать взрослые навыки общения. Рей откликался на окружающий мир с полицейской кочки, и, хотя многих женщин такой отклик поначалу привлекал, все рассчитывали, что рано или поздно это свое мировоззрение он, приходя домой, станет вешать в чулан, как табельное оружие. А он не вешал. Когда Рей вышел на работу в “Ашеровское старье”, Чарли потратил два месяца на то, чтобы отучить его покрикивать на покупателей: “Проходим, проходим, нечего тут разглядывать”. Очень много времени Рей проводил в разочаровании от самого себя и рода человеческого в целом.

– Но, старина, – это же гребля! – сказал Чарли, чтобы хоть как-то его приободрить. Несмотря на свою – неуклюжесть, экс-полицейский ему нравился. По сути Рей был парень хороший, добрый и верный, трудолюбивый и пунктуальный; а самое главное – лысел он быстрее Чарли.

Рей вздохнул:

– Может, другой сайт поискать? Как называется слово, когда у тебя требования еще ниже, чем у “отчаявшейся”?

Чарли немного почитал на открытой странице.

– У этой женщины магистерская степень по английской литературе в Кембридже, Рей. И посмотри только на нее. Она же роскошная. И ей девятнадцать лет. Чего ей отчаиваться?

– Эй, погоди-ка. Магистерская степень в девятнадцать – да эта девка для меня слишком умная.

– Нет, не умная. Она врет.

Рей развернулся на табурете к Чарли так резко, словно его ткнули в ухо карандашом:

– Не может быть!

– Рей, посмотри на нее. Она выглядит как азиатские модели для “Кальмарных Угощений с Кислым Яблоком”.

– У них есть и такое?

Чарли показал куда-то в витрину слева.

– Рей, позволь представить тебе Китайский квартал. Китайский квартал, это Рей. Рей, Китайский квартал.

Экс-полицейский смущенно улыбнулся. В двух кварталах выше по улице располагался магазин, где торговали одними сушеными деталями акул: в витринах красовались портреты ослепительных китаянок с акульими селезенками и глазами в руках. Модели улыбались так, словно им только что вручили награду Киноакадемии.

– У последней, с кем я тут познакомился, в личных данных и впрямь было несколько ошибок и упущений.

– Например? – Чарли наблюдал за твидовой дамой с пылающей лягушкой. Дама приближалась к кассе.

– Она, в общем, сказала, что ей двадцать три, пять футов ростом и весом сто пять фунтов, и я подумал: “Ладно, с изящненькой можно развлечься”. А оказалось – сто пять кило.

– Так ты не этого, что ли, ожидал? – уточнил Чарли. Дама приблизилась, и он улыбнулся, ощущая, как внутри нарастает паника. Она собиралась купить лягушку!

– Пять футов – и двести тридцать фунтов. Она же – сложена как почтовый ящик. Ну, это я, может, и пережил бы, но ей оказалось не двадцать три – ей шестьдесят три. Ее мне пытался продать кто-то из внуков.

– Прошу прощения, это не продается, – сказал Чарли даме.

– Так выражаются, это правда, – продолжал Рей, – но ведь не бывает людей, которые бы кому-нибудь продавали свою бабушку.

– Почему это? – спросила дама.

– Пятьдесят дубов, – сказал Рей.

– Неслыханно, – произнесла дама. – На ней же написано – десять.

– Нет, полтинник за ту бабушку, с которой встречается Рей, – поправил Чарли. – А лягушка не продается, мэм, простите. Она дефектная.

– Тогда почему она у вас на полке? Почему на ней ценник? Я не вижу в ней никаких дефектов.

Очевидно, она и впрямь не видела, что дурацкая фарфоровая лягушка в руках у нее не только светилась – она принялась пульсировать. Чарли дотянулся через стойку и выхватил лягушку из рук дамы.

– Она радиоактивная, мэм. Извините. Ее нельзя покупать.

– Я с ней не встречался, – сказал Рей. – Я просто полетел на Филиппины, чтобы с нею познакомиться.

– Никакая она не радиоактивная, – сказала дама. – Вы пытаетесь задрать цену. Прекрасно, даю вам за нее двадцать.

– Никак нельзя, мэм, опасно для общества, – произнес Чарли, стараясь напустить на себя озабоченность и прижимая статуэтку к груди так, словно защищал покупательницу от лягушкиной смертоносной энергии. – К тому же она откровенно нелепа. Как вы можете отметить, на банджо у этой лягушки всего две струны. Это же издевательство. Давайте мой коллега покажет вам наших мартышек с цимбалами. Рей, будь добр, покажи девушке, пожалуйста, мартышек. – Чарли понадеялся, что “девушка” завоюет ему лишние очки.

Дама попятилась от стойки, прикрываясь сумочкой, как щитом.

– По-моему, я вообще ничего у вас покупать не хочу, извращенцы.

– Эй! – возмутился Рей таким тоном, будто на посту здесь был один извращенец, и при этом – не он.

И тогда она это сделала – спорым квикстепом шагнула к полке с обувью и подхватила с нее пару красных “всезвездных «конверсов»” двенадцатого размера[14]. Они тоже пылали.

– Тогда мне это.

– Нет. – Чарли швырнул лягушку через плечо Рею, который едва успел ее поймать, чуть при этом не уронив. – Эти тоже не продаются.

Твидовая дама попятилась к двери, пряча кроссовки за спиной. Чарли двинулся на нее по проходу, норовя схватить “конверсы”.

– Отдайте.

Едва толкнувшись попой в дверь, дама вскинула голову – зазвенел колокольчик на притолоке, – и Чарли сделал свой ход – резкий обманный маневр влево, кинулся вправо, дотянулся ей за спину и цапнул кроссовки за шнурки, ра́вно захватив и полную горсть твидовой задницы в придачу. Протанцевал обратно к стойке, швырнул кроссовки Рею, затем развернулся к твидовой, бросая ей вызов, как борец сумо.

Та же по-прежнему стояла в дверях, явно не понимая, в ужасе она или же ей отвратительно.

– Вас всех здесь нужно пересажать. Я сообщу о вас в Бюро по улучшению бизнеса и в местную торговую – ассоциацию. И вы, мистер Ашер, можете передать мисс Северо, что я еще вернусь. – С этими словами она вылетела за дверь и пропала.

Чарли повернулся к Рею.

– Мисс Северо? Лили? Она приходила к Лили?

– Школьный инспектор, – ответил тот. – Заходила пару раз.

– Мог бы предупредить.

– Не хотел терять клиента.

– Так Лили…

– Выскакивает черным ходом, когда ее видит. Еще ей хотелось проверить у тебя, что все записки насчет прогулов Лили не туфта. Я за тебя поручился.

– Все, Лили возвращается в школу, а я выхожу на работу.

– Здорово. Сегодня звонок был – наследство на Тихоокеанских высотах. Много хорошей женской одежды. – Рей постукал листиком бумаги по стойке. – Я для такого не очень квалифицирован.

– Я займусь, только сначала нам нужно многое наверстать. Переверни, будь добр, табличку “Закрыто” и запри дверь, а?

Рей не пошевелился.

– Ну да, только… Чарли, ты уверен, что готов вернуться на работу? – И он повел подбородком на лягушку и кроссовки.

– А, это. Мне кажется, с ними что-то не так. Ничего странного не замечаешь?

Рей присмотрелся.

– Не-а.

– Или вот: когда я отнял у нее лягушку, она сразу кинулась к кроссовкам явно не своего размера?

Рей взвесил истину против славной сделки, которая у него тут сложилась: бесплатная квартира, “черный” доход и начальство, которое по сути своей было приличным парнем, пока не случилось 51/50[15], – и сказал:

– Да-а, что-то в ней было не то.

– Ага! – сказал Чарли. – Вот бы еще где-нибудь раздобыть счетчик Гейгера.

– У меня есть, – ответил Рей.

– Правда?

– Ну да. Сбегать?

– Потом, – сказал Чарли. – Только запри дверь и помоги мне тут кое-что собрать.