Проблема (проблема, то есть, Чарли) заключалась в том, что воображение бета-самца перед лицом современного общества стало избыточно. Это как клыки саблезубого тигра или тестостерон альфа-самца – воображения у бета-самца попросту намного больше, нежели полезно для дела. Стало быть, многие бета-самцы превращаются в ипохондриков, невротиков, параноиков – либо у них развивается пристрастие к порнухе или видеоиграм.
Потому что, хотя воображение бета-самца выработалось для того, чтобы означенный самец избегал опасности, оно еще предоставляет ему – как побочный эффект, только не наяву – доступ к власти, – деньгам и ногастым феминам модели “модель”, которые в реальности побрезгуют даже пнуть его в почки, чтобы смахнуть червячка с туфельки. Богатая фантазийная жизнь бета-самца зачастую выплескивается в реальность по-чти гениальными самообманами. На самом деле многие – бета-самцы – вопреки любым эмпирическим – доказательствам – взаправду верят, что они альфа-самцы и Создатель наделил их тайной усовершенствованной харизмой, которая, по замыслу внушая благоговенье, тем не менее совершенно незасекаема феминами, сотворенными не из углеродного волокна. Всякий раз, когда супермодель разводится с рок-звездой, бета-самец втайне ликует (или, точнее, на него накатывают валы ничем не подкрепленной надежды), и всякий раз, когда выходит замуж прекрасная кинозвезда, бета-самец чувствует, что возможность упущена. Весь город Лас-Вегас – пластиковое изобилие, сокровищ бери не хочу, вульгарные башни и коктейльные официантки с невероятными сиськами – выстроен на самообмане бета-самца.
И в том, как Чарли познакомился с Рейчел, немалую роль сыграл самообман бета-самца. В тот февральский дождливый день пятью годами ранее, когда Чарли занырнул, спасаясь от ненастья, в “Там, где светло, чисто и книги”[10], а Рейчел одарила его робкой улыбкой поверх стопки Карсон Маккаллерз[11], которую раскладывала по полкам. Это потому, что он истекает мальчишеским обаянием, как быстро уверил себя Чарли, – хотя на самом деле улыбалась она скорее потому, что с него просто текло.
– С вас течет, – сказала она. У нее были голубые глаза, светлая кожа и темные привольные кудряшки, обрамлявшие лицо. Она глянула на него искоса – но в самый раз, чтобы подстегнуть его воображение бета-самца.
– Ага, спасибо, – произнес Чарли, делая к ней шаг.
– Принести вам полотенце или что-нибудь?
– Не, я привык.
– С вас течет на Кормака Маккарти.
– Извините. – Чарли вытер рукавом “Кони, кони…”[12], одновременно стараясь разглядеть, хорошенькая ли у нее фигурка под свободным свитером и грузчицкими штанами. – Вы тут часто бываете?
Ответила Рейчел только через секунду. На ней висела бирка с именем, девушка раскладывала товар из металлической тележки и была вполне уверена, что уже видела в книжном этого парня. Значит, он не глупости дает, а ума. Ну как бы. Она ничего не могла с собой поделать – и рассмеялась.
Чарли влажно пожал плечами и улыбнулся:
– Я Чарли Ашер.
– Рейчел, – сказала Рейчел. Они пожали друг другу руки.
– Рейчел, как вы смотрите, если мы как-нибудь выпьем какого-нибудь кофе?
– Это как посмотреть, Чарли. Лучше сначала ответьте на пару вопросов.
– Конечно, – сказал Чарли. – Если не возражаете, у меня тоже есть парочка. – Он соображал: “Какая вы голышом?” и “Скоро ли я смогу это узнать?”
– Ну прекрасно. – Рейчел отложила “Балладу о горестном кабачке” и отогнула первый палец. – У вас есть работа, машина и где жить? И два последних пункта – не одно и то же? – Ей было двадцать пять, и некоторое время у нее никого не было. Она уже научилась фильтровать претендентов.
– Э-э, да, да, да и нет.
– Отлично. Вы гей? – Некоторое время у нее никого не было в Сан-Франциско.
– Я же вас зову кофе пить.
– Это ничего не значит. У меня бывали парни, кото-рые осознавали, что они геи, только после нескольких свиданий. Выяснилось, что я специализируюсь на геях.
– Ух ты, да вы шутите. – Он оглядел ее с головы до пят и решил, что под мешковатой одеждой фигура у нее, должно быть, хороша. – Я бы решил, что все происходит наоборот, однако…
– Правильный ответ. Ладно, я выпью с вами кофе.
– Не так быстро – а как же мои вопросы?
Рейчел подбоченилась и закатила глаза; вздохнула:
– Хорошо, валяйте.
– На самом деле у меня их нет, мне просто не хотелось, чтобы вы думали, будто я – легкая добыча.
– Вы позвали меня пить кофе через тридцать секунд после знакомства.
– Я виноват? Вы там стояли такая, сплошь зубы и – глаза, – и волосы, причем сухие, – держали хорошие книжки…
– Спрашивайте!
– Как вы считаете, есть ли хоть малейшая вероятность, что после того, как мы узнаем друг друга получше, я вам понравлюсь? В смысле – вы можете такое вообразить?
Неважно, что он торопил коней – коварство ли то с его стороны или же неловкость: Рейчел была беззащитна перед его обаянием бета-самца минус харизма, и ответ у нее имелся.
– Ни малейшей, – соврала она.
– Мне ее не хватает, – сказал Чарли и отвел взгляд от сестры, как будто в кухонной раковине лежало такое, что очень и очень требовало пристального изучения. Плечи его сотряслись от всхлипа, и Джейн подошла и обхватила его руками, а он тяжко осел на ко-лени. – Мне очень ее не хватает.
– Да понятно.
– Ненавижу эту кухню.
– Тут я с тобой, братишка.
Хорошая она сестра – точно хорошая.
– Я вижу эту кухню и вижу ее лицо – и не могу.
– Можешь. Сможешь. Это пройдет.
– Может, мне переехать?
– Делай как знаешь, но боль тоже – путешествует очень запросто. – Джейн помассировала ему плечи и затылок, будто скорбь его была занемевшей мышцей, которую можно размять.
Через несколько минут он вернулся к жизни, начал функционировать – теперь он сидел за стойкой между Софи и Джейн, пил кофе.
– Ты, значит, считаешь, что я это все навоображал?
Джейн вздохнула:
– Чарли, Рейчел была центром твоей вселенной. Это знали все, кто вас, ребята, видел вместе. Твоя жизнь вращалась вокруг нее. Рейчел не стало, и у тебя как будто центр исчез, ничто не держит тебя на земле, ты весь колышешься и качаешься, оттого и какая-то нереальность. Вот только центр у тебя есть.
– Правда?
– Ты сам. У меня на горизонте нет ни Рейчел, ни кого подобного, но я же не иду юзом.
– То есть ты считаешь, что я должен зациклиться на себе, как ты?
– Наверное. Ты думаешь, я от этого стала хуже?
– А тебе не все равно?
– Это верно. Ты продержишься? Мне надо выскочить купить DVD по йоге. С завтрашнего дня занятия.
– Если у тебя занятия, зачем тебе DVD?
– Надо выглядеть так, будто я знаю, что делаю, или никто на меня не клюнет. Ты нормально?
– Нормально. Я просто не могу ни заходить в кухню, ни смотреть ни на что в квартире, ни слушать музыку, ни включать телевизор.
– Тогда порядок, веселись хорошенько. – И Джейн вышла из кухни, по дороге дернув младенца за нос.
Она ушла, а Чарли еще немного посидел за стойкой, глядя на малютку Софи. Странное дело – она одна во всей квартире не напоминала ему о Рейчел. Незнакомка. Она посмотрела на него – этими огромными голубыми глазами – как-то странно, стеклянно. Не с обожанием или изумлением, коих можно было ожидать, а скорее так, будто напилась и теперь сразу уйдет, вот только отыщет ключи от машины.
– Извини, – сказал Чарли, отвращая взгляд к стопке неоплаченных счетов у телефона. Ребенок явно за ним наблюдал, вроде как спрашивая себя, у скольких махровых кукол ей придется отсосать, чтобы вышел приличный папаша, а не такое вот. Но Чарли все равно проверил, надежно ли дочь пристегнута к креслицу, а затем отправился за нестираным бельем – потому что вообще-то намеревался быть очень хорошим папашей.
