— Мне очень нравится то, что ты сделала. Спасибо.

— Пожалуйста.

Прикосновение его пальцев пронизывало ее насквозь.

— В то же время на следующей неделе?

— В то же время на следующей неделе.

Флеш подключил свой айпод к колонкам и на полную громкость врубил «Weak» группы «Сканк анэнси».[44] Войдя в здание, Ник сразу услышал музыку. По какой-то непонятной причине Флеш вдруг воспылал страстью к протестному року девяностых, и Скин[45] была его новым идолом. В то же самое время Флеш неожиданно увлекся куклами Барби и тратил довольно приличные деньги на eBay и других подобных сайтах, удовлетворяя свой новый интерес. В результате в офисе поселилась целая армия пластиковых блондинок с голубыми глазами.

Элегантно откинувшись, они сидели на столе у Флеша и кокетливо выглядывали из-за груды книг и компьютерных дисков. Все это страшно действовало Нику на нервы.

«Я так слаба-а-а, но нет слез для тебя…»

Черт возьми. У соседей наверняка руки чешутся прибить его. Едва переступив порог офиса, Ник быстро подошел к Флешу и убрал громкость.

— Что ты себе думаешь? Хочешь, чтобы нас выставили отсюда?

Флеш пожал плечами. Он явно был не в духе. Флеш очень редко проявлял сильные эмоции, и это насторожило Ника, он внимательно посмотрел на него.

— Что случилось?

— Да ничего. Просто мистер «Я так крут, что круче меня только яйца» заходил, пока тебя не было.

Ник понял, что Флеш имел в виду Эша. Пожалуй, Флеш оставался единственным, кто не попал под его очарование.

— Мерзкий тип, — сказал он Нику после того, как встретился с Эшем впервые.

— Почему ты так думаешь?

— Не знаю, я просто чувствую это. Вот здесь чувствую. — Флеш сжал свою худощавую руку в кулак и прижал ее к сердцу.

Ник подумал, что услышать такое от человека, который дружит с Лилит, повелительницей тьмы, и который целыми днями зависает в чатах с другими взрослыми мужиками, тратящими свои сбережения на политически некорректных кукол, — это уж слишком. Он наблюдал, как Флеш с явным раздражением отсоединяет колонки.

— Он сказал, что был поблизости и хотел узнать, не пообедаешь ли ты с ним сегодня. Я бы не доверял этому парню, дружище. Я тебе точно говорю.

Ник покачал головой, предупреждая его.

— Он мой друг, ясно?

Так оно и было. Эш очень быстро стал его лучшим другом. Ника даже поражало, с какой скоростью их отношения достигли такого уровня. Эш сделался для него не просто другом, товарищем по тренировке, он стал тем человеком, с которым Ник был готов поделиться самым сокровенным. Ник никогда ни с кем не говорил о Миа — даже Оки ничего не знал о его истинных чувствах к ней. Но однажды вечером, после очередного весьма напряженного поединка, что-то вдруг подтолкнуло Ника, и он открылся Эшу.

— Я думаю, что наши отношения с Миа должны стать более близкими.

Ничто в лице Эша не изменилось, ни один мускул не дрогнул.

— Меня удивляет, что ты до сих пор все еще медлишь с этим.

— Это страх, я думаю. Банальный страх. Всю жизнь мне везло. — Ник улыбнулся. — Моя матушка всегда говорила, что планеты покровительствуют мне. Но вот с Миа… Я всегда боялся, что это как раз тот случай, когда планеты просто попадают на землю.

— Когда ты с ней поговоришь?

— Скоро.

— Перед поединком?

— Нет. Не волнуйся. — Ник покачал головой. — Я думаю, что после.

— Это хорошо. Ты не должен упускать цель из виду. Не должен расслабляться.

— Да, ты прав. Но после боя внимательно следи за мной. Я собираюсь последовать совету матери и сбить ее с ног.

Флеш угрюмо махнул рукой на большой конверт из манильской бумаги.

— Это пришло для тебя.

Ник опустился в свое крутящееся кресло и открыл конверт. Это был старый выпуск «Файтерз оун», журнала по боевым искусствам. Ник заказал его, потому что в нем публиковалась подробная статья о Бене Доббе, одном из тех бойцов, которые умерли так же загадочно, как и Валентайн.

Несмотря на все возрастающее разочарование, Ник все-таки не бросал свое расследование смерти этих спортсменов. Мысленно он даже называл их теперь «мои бойцы» — настолько плотно они вошли в его жизнь. Даже если он занимался чем-то другим, они незримо присутствовали в его подсознании, он постоянно держал в голове мысль о них. Несколько мужчин с натренированными телами и горящим взглядом — полным язвительного недовольства и презрения — постоянно преследовали его, они притягивали к себе его внимание, словно добивались, чтобы он узнал, что же все-таки случилось с ними.

Пару раз Ник даже подумывал о том, чтобы рассказать о своих поисках Миа и Эшу, но все-таки сдерживал себя. Особенно ему не хотелось расстраивать Миа — лучше все-таки подождать, пока что-то на самом деле не прояснится. Пока не появятся реальные доказательства. А вот их, эти доказательства, найти, как оказалось, было очень непросто. Он разговаривал с множеством различных людей: тренерами, подружками, женами, друзьями, даже менеджерами и владельцами клубов. И почти все они говорили одно и то же: у этих бойцов не было врагов, они были здоровы и к моменту кончины достигли пика формы.

— Да он готов был из кожи выпрыгнуть, — сказал о своем подопечном тренер Бена Добба, описывая его физическое состояние перед поединком.

— Да он капли в рот никогда не брал, — уверял тренер Трэвиса Дина, одного из кикбоксеров.

Да, все было так. Но сердца их перестали биться.

Ник также поговорил с терапевтами Дина и Добба. Первый просто послал его, а вот второй оказался более вежливым.

— Во время вскрытия его проверяли по всем статьям, мистер Даффи. Аллергия, яд, наркотики, лекарственные препараты. Была проделана просто адская работа. Это было необходимо, потому что он был застрахован на весьма солидную сумму, и страховая компания требовала детального анализа, ее интересовала каждая мелочь, которая могла иметь значение в этом деле.

Страховка. Возможно, во всем виноват презренный металл, деньги. Ник даже некоторое время всерьез обдумывал версию о том, что жены и подруги всех погибших спортсменов тайком сговорились и вступили в заговор, чтобы сорвать куш. Ерунда, конечно. Больше подходит для сюжета о приключениях Рика Кобры. Оказалось — как ни странно, — что Дин был вообще единственным, кто застраховал свою жизнь.

— Мы всегда думали, что это надо сделать, — сказала ему Лайза Энгель, подруга боксера Стефа Гриндла. — Это было бы особенно важно, если бы Стеф получил травму на ринге, но у нас никогда не хватало денег.

Статья в «Файтерз оун» оказалась поверхностной и не дала никакой новой информации. Расстроенный Ник выбросил журнал в мусорную корзину.

Но должно же что-то быть. Какая-то маленькая пропущенная деталь, которая является ключом ко всему. И если он продолжит поиски, то найдет ее.

Уже много лет прошло с тех пор, как он в последний раз ходил по больничным коридорам в качестве врача. Но все запахи по-прежнему были очень знакомы ему. Так же, как и зеленоватые сумерки в затемненных палатах, где изувеченные люди покоились на высоких металлических кроватях.

Было уже очень поздно. Часы посещений давно закончились, и в длинном пустом коридоре горел тусклый свет. Он воспользовался черной лестницей, чтобы обойти медицинский пост в коридоре, и его пока не заметили. Он прикоснулся к бедру и потрогал повязку под одеждой. Только что закончился очередной сеанс в студии, и кожа все еще оставалась чувствительной после уколов иглами.

Часы, которые они с Миа проводили вдвоем, создавали их особое, личное пространство — весь остальной мир отодвигался на второй план. И это были совершенно особые часы, полные внутренней близости, каких прежде у него не случалось ни с одним человеком. Он даже сознательно возвращался к этим свиданиям в своих снах, в навязчивом стремлении переживать эти мгновения снова и снова. Когда он закрывал глаза, перед ним возникало ее лицо, оно как бы парило, покачиваясь, точно суденышко на волнах. Мягкие очертания рта, слегка приподнятые скулы, кожа, совершенно обесцвеченная — и это просто ужасно — ярким светом лампы за ее плечом. Ее пальцы прикасаются к его телу с таким отточенным мастерством, что напряженные до предела нервы, кажется, искрят, как электрические провода, когда иголки прикасаются к ним. Удовольствие и боль. Она поднимает глаза, обрамленные угольно-черными ресницами. Встречаясь с ней взглядом, он думает о летних ночах, о свете, который заключен в темноте, и о зеркальной глади вод.