— Как ты можешь говорить мне такое! — Она повысила голос.

— Миа…

— Ты говоришь мне, что Ник уже покойник!

Теперь она уже больше не сдерживалась и кричала на него. Ей хотелось встряхнуть его. Вдребезги разбить ему очки прямо на лице. Он так спокойно и беззаботно смотрел в лицо беде.

Чилли попытался обнять ее, чтобы успокоить, но она оттолкнула его от себя.

— Мне нужно поехать к Нику. Я должна отвезти его в больницу и рассказать обо всем врачам.

— Но они ничего не обнаружат, вот увидишь. Ник окажется совершенно здоровым. И потом, что ты скажешь врачам? Что он страдает от смертельного истощения ци?

Потрясенная, она застыла.

— Ты говоришь, они мне не поверят.

— Врачи в этой стране не работают с ци, Миа. Но даже в Китае очень трудно сейчас найти целителя, который бы разбирался в дим-мак настолько глубоко.

— Ты говоришь, что уже слишком поздно. Ты говоришь, что Ник уже умирает.

Он не ответил. Она не могла выносить эту жалость в его глазах.

— Куда ты собираешься?

Он увидел, что она взяла свои ключи.

— На поединок. Я обещала Нику быть там. Я еще успеваю к концу.

— Ты расскажешь ему? Миа, ты расскажешь Нику?

Она повернулась к двери, чувствуя себя очень усталой.

— Теперь в этом нет никакого смысла.

Бартон был свирепым бойцом. Обычно Ник никогда не испытывал раздражения по отношению к своим противникам, но, когда Бартон во второй раз приложился перчаткой к его глазу, он почувствовал, как внутри у него все закипает от ярости. Однако поединок шел своим чередом, и Бартон стал прибегать к тактике скрытых ударов. Ник буквально вдавил подбородок в плечи. Оставалось еще два раунда.

Но потом это произошло. Бартон подался вперед и врезался головой Нику в лицо — умышленно или нет, сказать было сложно. Ник моргнул, встряхнул головой. На подбородке у Бартона красовалось красное пятно в форме полумесяца. С легким изумлением Ник вдруг осознал, что смотрит на собственную кровь.

Черт. Он получил травму.

Кроме этого кровавого следа, все остальное вроде было в порядке. Он четко различал расширенные поры на носу у своего соперника, блеск его глаз. Бартон продолжал бить его в разбитую бровь. Вдруг, сбавив скорость, он сложился в прямой угол и нанес Нику боковой удар в живот.

Ник почувствовал, что задыхается. Ноги как-то странно потяжелели. Он отчаянно отбивался от ударов, обрушившихся на него сверху. На мгновение в глазах у него задвоилось — он увидел перед собой двух Бартонов, которые молотили кулаками его голову. Ему удалось отскочить назад и поставить блок, чтобы избежать болезненного и жесткого удара ногой в позвоночник. Только бы он смог дотянуть до гонга. Только бы Джей Си не сдал бой. Только бы рефери не остановил поединок. Он все еще мог сделать это: не отступить и не сдаться.

Бартон пританцовывал вокруг него. Он кривил губы и скалил зубы за своей капой. Убивал время.

Словно в замедленной съемке, Ник увидел, как правая рука Бартона тянется к его подбородку, потом почувствовал, как подогнулись его колени, когда он увернулся от удара, а голова двинулась в противоположном от кулака Бартона направлении, залитый же кровью глаз, не отрываясь, смотрел в лицо противнику. Словно по своей собственной воле, его левая рука сложилась для косого хука…

Ник сломал Бартону скулу — он почувствовал это даже через перчатку, и он прочел это в глазах своего соперника.

С задних рядов он наблюдал, как Ник мастерски оточенным, красивым движением выбросил плечо, со сногсшибательной жестокостью ударив Бартона левой рукой в бок. Когда сразу вслед за этим правый кулак Ника врезался Бартону в челюсть, со стороны это выглядело так, словно было отрепетировано заранее, — как будто Бартон по собственной воле, для пущего эффекта, позволил своей голове по-театральному неистово откинуться назад.

В едином порыве толпа вздохнула, в воздухе пронеслось многоголосое «ах!». Ноги Бартона подкосились, и он медленно осел на брезент. Толпа взорвалась.

Стрекоза вскинул руки вверх и закричал от восторга.

Бледный свет сочился сквозь жалюзи. Спальня Ника все еще была погружена в сумрак, однако робкий утренний свет позволил Миа разглядеть пиджак Ника, как-то безвольно свисавший со спинки стула, и его ботинки, стоявшие рядом с кроватью на ковре, где он оставил их несколько часов назад.

Ее взгляд скользил по комнате, задерживаясь на фотографиях в старомодных рамках, на коллекции игрушечных паровозиков, которую Ник собирал с детства, на паре изрядно потрепанных боксерских перчаток, висевших на стене. Это были перчатки, в которых Ник первый раз вышел на ринг. Тогда ему только исполнилось тринадцать лет, и он одержал свою первую победу. Перчатки висели рядом с дверью, и она знала, что каждый раз, выходя из дома, Ник прикасается к ним как бы на удачу — маленький личный ритуал.

Она чувствовала тяжесть его руки, лежащей у нее на груди. Осторожно высвободившись, она села и стала оглядывать его тело. Он спал на животе, раскинув руки и ноги. Лицо было повернуто к ней, одна щека прижата к подушке. Глубокая рана над глазом, которая привела ее в ужас, когда она увидела его лицо сразу после поединка, была аккуратно зашита, но веко опухло. Еще он сломал мизинец на ноге в пятом раунде и даже не заметил этого. Такое случалось в его карьере уже во второй раз.

— Хорошо, что не нос, — пошутил он в раздевалке после того, как все закончилось. — Нос — это святое.

Она вместе с ним улыбалась его словам, прижавшись лицом к его груди.

— Но ты видела это, Миа? Ты видела, как этот подонок попробовал сделать мне хук ногой, а я блокировал его?

Миа кивнула, мол, видела. И видела, как он послал Бартона в нокаут. Но она говорила неправду, конечно. Его триумф прошел без нее. Она приехала слишком поздно. Все, что она успела увидеть, так это огромный нескладный пояс — разукрашенный, как детская игрушка, — который ему повязали вокруг талии.

Каким умиротворенным, каким счастливым он казался сейчас. Сильные руки упираются в подушку — беззащитные во сне, с по-детски расставленными пальцами. Легкая щетина на подбородке, рот расслаблен, его очертания мягки и даже наивны. Благодаря этому он кажется юношей, гораздо моложе своих лет.

Но вот кожа… Кожа выглядит восковой, и эти глубокие тени под глазами…

Она прерывисто вздохнула, стараясь справиться с грузом эмоций, который давил на ее разбитое сердце. Время для слез еще не пришло. Но оно скоро наступит. Позже.

Очень медленно, насколько это было возможно, она сползла с кровати. Ник что-то пробормотал во сне, беспокойно пошевелив головой. Она замерзла, ее бил озноб. Он вздохнул и дальше задышал ровно.

Не сводя с него глаз, она наклонилась, чтобы поднять с пола свою одежду. Потом на цыпочках прошла в гостиную, почти беззвучно закрыв за собой дверь спальни. Занавески были распахнуты, и она заметила, что на улице туман. Он точно призрак витал за окнами. Зима верно и неуклонно приближалась.

Номер его телефона был у нее по-прежнему в быстром наборе. Слушая длинные гудки, она спрашивала себя, не исчез ли он снова. Но на другом конце провода раздался сначала щелчок, а потом его голос. Она глубоко вздохнула.

— Эш? Если у тебя есть время, давай закончим твою татуировку? Ты можешь прийти ко мне в студию через час?