Вот такая сложилась к отлету Ковалева ситуация, но она его, честно говоря, напрягала не сильно - он и так сделал больше, чем от него можно было ожидать, во всяком случае, учитывая то, что его вертолет так и не был найден. Поэтому он и отправлялся на войну с легким сердцем, а в том, что война его ждет, он ни капли не сомневался, и поэтому он не собирался напрягаться дальше. Во всяком случае, до тех пор, пока сам не захочет установить на планете тот порядок, который сочтет нужным.

   В общем, закончив инспекцию, а параллельно экскурсию для дочери, Ковалев вернулся на линкор, где раздал ЦУ[63] местному начальству. Нельзя сказать, что оно, это начальство, в указаниях нуждалось, все здесь и так знали свой маневр - но таковы были правила игры. Адмирал знал, что они знают, что он знает - и так до бесконечности, но положение обязывало всех собрать, объяснить "политику партии", кого-то слегка высечь прилюдно, кого-то так же слегка поощрить. Бюрократия, пусть и армейская, и никуда от нее не денешься. А вот после общего сборища пошли уже разговоры один на один, и это было куда серьезнее - там раздавались конкретные указания, там четко была поставлена задача по созданию сил быстрого реагирования. И если на общем сборище Олаф был представлен как их командир, то в приватных беседах со старшими офицерами базы уже четко давалась команда помочь всем, чем можно, и не дай Бог задание будет провалено - по мозгам получат все. Заодно был отдан приказ любой ценой ускорить восстановление трофейного линкора, получившего имя "Инквизитор" (Ковалеву был иногда свойственен черный юмор), его модернизацию, обеспечить формирование команд, для чего увеличить рекрутский набор на планете, и много чего еще. Адмирал не зря почти не спал в последние дни, составляя длинные циркуляры того, что надо сделать. И он, в отличие от многих командующих, не собирался детально расписывать, как это будет делаться - на то исполнители есть. Получили команду - действуйте, отрабатывайте авансом полученные звания. 

   Ну а на следующий день два тяжелых корабля в сопровождении модернизированных трофейных лоханок двинулись навстречу новой войне.

Конец третьей части.

   К орбитальной станции они причаливали лихо, даже слишком лихо - Ковалев, благодаря оптическим усилителям, отлично видел сквозь прозрачную, защищенную только силовым полем стену стыковочного шлюза, как разбегались собравшиеся их встречать, причем и техники из местных, и закаленные в боях земные десантники драпали с одинаковым проворством. И было от чего - огромная туша линкора с приличной скоростью перла прямиком в борт станции и лишь в последний момент развернулась. Взвыли тормозные и маневровые движки, однако, казалось, ничто не сможет остановить чудовищную махину, огромная масса которой делает ее равно и неторопливой, и неудержимой. И лишь когда линкор замер буквально в считанных сантиметрах от стыковочного узла, Ковалев, украдкой переведя дух, обернулся и погрозил кулаком Синицыну. Тот сделал невинные глаза - как будто это и не он программировал ходовой компьютер линкора на совершение этаких кульбитов, но, судя по бледной роже, сам изрядно переволновался.

   Вообще, это было, конечно, лихачество. Обычно даже не столь крупные корабли подходили тихонечко и занимали швартовочную позицию в сотне-другой метров от станции, после чего аккуратно подтягивались к ней силовым захватом, однако между экипажами кораблей велось постоянное негласное соревнование на извечную мужскую тему: кто круче. Сейчас Синицын лишний раз подтвердил, что на "Громовой звезде" элитный экипаж, в котором все поголовно сверхасы, и остальным до них тянуться и тянуться. Ковалев подумал несколько секунд, что ему делать с талантливым, но не в меру ретивым штурманом, потом плюнул и решил наедине дать ему суровый втык, но официально оставить все как есть, а красивый маневр засчитать ему, как последний экзамен на должность капитана. В конце концов, ничего ведь не случилось, а, как известно, нет тела - нет и дела.

   К тому же, полет прошел на редкость буднично, можно даже сказать, рутинно. И в самом-то деле, чего ждать от полета, если курс проложен с расчетом максимальной безопасности полета и ни к одной звезде корабли не подходили ближе чем на пару парсек. Остаются разве что случайные встречи, но в этом, далеко не самом развитом секторе галактики, столкнуться с кем-то - это уже если и не из области фантастики, то, во всяком случае, уж точно из области везения. Или невезения, но это уж для кого как. Так что штурманы работали, артиллеристы скучали, десантники качали мускулы - словом, все были при деле.

   В результате ребяческая выходка Синицына стала логичной кульминацией этого затянувшегося похода - ибо самый безопасный путь редко бывает самым коротким. Однако же, надо признать, сработал штурман мастерски, учел все - и массу корабля, и мощность его двигателей, и притяжение планеты, и даже слабое, но, тем не менее, все равно существующее сопротивление силового поля базы, не говоря уж о том, что и станция, и планета непрерывно перемещались в пространстве. Ничего не попишешь - Синицын был талантливым штурманом, который, как надеялся Ковалев, скоро станет хорошим капитаном. Если не погибнет в первом же бою и не угробит корабль вместе с экипажем. По этому поводу Ковалев тоже намерен был иметь с Синицыным серьезный разговор - но, это что называется, не сейчас.

   Дальнейшая стыковка прошла на редкость просто. Обычно проблема была в том, что масса, скажем, линкора была заметно больше массы орбитальной станции. В результате попытка подтянуть к себе такой корабль привела бы к тому, что станция просто сошла бы с орбиты, и поэтому для компенсации приходилось задействовать маневровые двигатели как самой станции, так и швартующегося корабля. Однако несколько сантиметров роли не играли, и теперь операторам швартовочной команды оставалось лишь включить на несколько секунд захваты - и станция соединилась с линкором в единое целое.

   Вообще, интересная это была станция. По сути, первоначально она была разработанной в незапамятные времена, тогда же построенной и давным-давно морально устаревшей имперской орбитальной крепостью. После списания ее из состава флота, крепость много лет висела на орбите в консервации, пока военные решали, что с ней делать - нормальная ситуация, использовать вроде нет смысла, а выкинуть жалко. Однако мирно и бесполезно висящая станция с каждым годом устаревала все больше, при этом ее ценность падала, а расходы на амортизацию, соответственно, росли. Ситуация заставила чиновников поторопиться, и дело сдвинулось наконец с мертвой точки. В результате станцию, сняв с нее оружие, продали по дешевке (но все равно выручив больше, чем за простой металлолом) частному грузоперевозчику. Тот, в свою очередь, снял с нее ненужную уже броню и переоборудовал станцию в орбитальный грузовой терминал, благо трюмы у нее были на редкость вместительные. Еще бы им не быть таковыми - по первоначальному проекту станции такого типа должны были оборонять дальние колонии, а стало быть, в случае нужды действовать как самостоятельные боевые единицы с большой автономностью. Ну а когда нужда в этом отпала и из трюмов выгрузили запасы ракет, продовольствия, боевые боты и вообще тысячу мелочей, просто необходимых в бою, но бесполезных в мирной жизни, покупатель смог осмотреть огромное пространство, открывшееся перед ним, и понять, что вложение денег получилось более чем удачным.

   Дальше станция неоднократно подвергалась модернизации, которая заключалась, как правило, в установке на внешней обшивке новых жилых и грузовых модулей, вплоть до полной утраты станцией всяческого сходства с оригиналом. Получившийся в результате монстр, тем не менее, вполне успешно выполнял свою основную функцию - прием грузовых кораблей, их разгрузку и перегрузку грузов, а позднее и пересадку пассажиров на планетарные боты. Кроме того, станция занималась дозаправкой коммерческих (а в военное время и боевых) кораблей, мелким ремонтом этих самых кораблей, и вообще всем, что приносит прибыль. Словом, нормальная работа для частной орбитальной платформы, которая приносит стабильный доход. А доход она, надо сказать, приносила всегда, пусть и не слишком большой. Во всяком случае, хозяева станции за все годы ни разу не пытались ее продать, даже в периоды, когда финансы пели романсы.