Юлиан почуял крушение своих замыслов. И как будто разочарование, даже отчаяние свое намеренно стремился прикрыть рискованностью военного захождения в глубь Персии. Как бы искал опасностей. Был ранен в руку, грудь и печень. Вынесенный с поля сражения, Юлиан в ту же ночь и скончался. По Созомену, он воскликнул перед смертью: «Ты победил меня, Галилеянин!» Невзлюбив насмешек антиохийцев, Юлиан просил, чтобы его похоронили в Тарсе.

Дарованная Юлианом, хотя бы с издевательскими целями, амнистия всем арестованным и сосланным императорской властью по делам церкви, конечно, автомагически возвратила всех сосланных епископов на их кафедры. 9 февраля 362 г. в Александрии был опубликован указ Юлиана, a 21 февраля Афанасий уже был торжественно встречен верным ему народом. Георгий Каппадокиец еще до возвращения Афанасия, в конце 361 г., был убит чернью с поруганием над его трупом.

На свободе при Юлиане аномеи опять увлеклись своим самоутверждением. Юлиан, как старый друг Аэтия, вызвал его из ссылки к себе в Константинополь и даже одарил его поместьем. Евдоксий созвал в Константинополь своих друзей-епископов и рукоположил Аэтия в епископы и наставил еще группу епископов-аномеев. Под давлением Евдоксия Антиохийский епископ Евзоий собрал целый соборик в Антиохии, который объявил уничтоженными все постановления против аномеев. Эта еретическая игра скоро прервалась со смертью Юлиана.

Старые омиусиане, освободившись от пут омийства, продолжали уточнять свое православное устремление. Василий Анкирский и Георгий Лаодикийский от лица своего течения опубликовали знаменательную «Памятную записку» («Υπομνηματισμός»). Тут мотивирована борьба против воспрещения термина «усиа». Особенно интересна попытка разъяснить смысл и различие терминов «усиа» и «ипостасис». Эта «Памятная записка» гласит: «Восточные» для того употребляют наименование «ипостасис», чтобы выразить существенные, и реально существенные, и реально сущие свойства Лиц (τας ιδιοτητας των προσωπων, υφεστωσας και υπαρχουσας); чтобы обозначить эти свойства лиц, «восточные» и называют их ипостасями реально существующих Лиц (προσωπων υφεστωτων υποστασεις ονομαζουσιν).

Следовательно, термин «ипостась» определяет специально Лица, чтобы они не расплылись в западном савеллианстве. И чтобы не было придирок, василиане формулируют, что дело идет не ο «трех богах», a утверждают они: μίαν θεότητα, μίαν 'αρχήν, μίαν Βασιλείαν. Все эти три лица – ταυτόν. Ho чтобы не было слияния, они «благочестиво различают»: «Πατερα υφεστωτα, Υιον υφεστωτα, Πνευμα εφεστος» – «реально существующего Отца, реально существующего Сына и реально существующего Духа. Одно Божество и Три ипостаси». Своему классическому термину «омиос кат усиан» они дают пояснение – это «тавтон ката пневма».

Явно, что по смыслу записки термин «пневма» равен «усиа». Следовательно, «тавтон ката пневма» разнозначно с «тавтон кат усиан». Никейцы должны были сами понять, что это богословие православной мысли. Западный человек Иларий, чуждый слепоты восточных страстей, утвердил первый православную природу этого омиусианского направления. Своим галльским собратьям-епископам он написал еще ранее, тотчас же после Анкирского собора 358 г. и победы на нем точки зрения Василия и Георгия, целое сочинение: «О соборах» («De Conduis»). Β нем он разъясняет, что наиболее авторитетные восточные вероизложения, как символ Лукиана – εκθεσις μακρόστιχος и 1-я Сирмийская формула, могут быть понимаемы вполне православно. Само, «омоусиос» может толковаться савеллиански, и само «омиусиос» может мыслиться как православное. Ведь «омиос» означает равенство. И даже оно имеет некоторое оттеночное преимущество пред «омос», ибо предполагает не «ту» же самую единицу, a предполагает двух сравниваемых. Восточные омиусиане – это «свет во тьме». Между восточными и западными православными нет различия в вере. A только упорство в предубеждениях. Иларий предлагает и «восточным» принять омиусиос. «Ведь вы же не ариане! Зачем же, отвергая это слово, вы навлекаете на себя упрек в арианстве? Нужно собраться вместе и сообща рассудить, чтобы не устранялось то, что хорошо установлено (омоусиос), и не отвергалось то, что худо понимается (омиусиос)».

Иларий в 360 г., не допущенный на Константинопольский собор 360–361 гт. и высланный в Галлию, принес туда эту примиряющую богословскую программу. Галльские епископы во главе с Фебадием Агеннским утнетены были своим промахом на Ариминском соборе. Β 360 г. галльские епископы, воспользовавшись неожиданной свободой, предоставленной всем язычествующим Августом Юлианом, собрались на собор в Париже. И постановили по совету Илария протянуть руку восточным омиусианам. Они написали им братское послание. B нем признали, что под давлением Ариминского собора они поддались обольщению, умолчав главным образом ο термине «усиа». Теперь они хотят быть самими собою, опираясь на самих себя. Папа Римский Ливерий для них не опора и официально над Западом веет еще арианское знамя. Парижские соборяне декларируют свой возврат на позиции до Ариминского собора.

Ha Востоке этот же поворот омиусиан Василия и Георгия приветствовал из пустыни сам Афанасий в его сочинении «О соборах» (от Ария до Ариминия-Селевкии). Тут Афанасий с отрадой говорит об омиусианах: «С людьми, подобными Василию, не нужно обходиться как сврагами, a следует считать их братьями, которые разнятся от нас только одним словом, но мыслят так же, как и мы». «Омиос с прибавкой кат усиан значит то же, что и омоусиос». Обращаясь к ним, Афанасий называет их «возлюбленные братья» и убеждает их «не сражаться с тенью» (т.е. с омоусиос), ибо рано или поздно они должны принять его. Ведь в нем опора их же собственного учения. Таким образом, уже к концу царствования Констанция в основном наступило сближение никейцев и омиусиан. Нужна была минута свободы при Юлиане, чтобы это произошло формально.

Весной 362 г. Афанасий вернулся в Александрию, a в августе уже собрал собор 22 епископов-«никейцев». Среди них были и пришедшие от василиан, предвосхищая этим назревшее воссоединение со староникейством и с самим Афанасием. Ради этой задачи первым же постановлением собора было провозглашение Никейского символа, почти забытого на Востоке. Ради этого повторено правило Сердикского собора: «…во всем довольствоваться верой, исповеданной никейскими отцами, потому что она не имеет никакого недостатка и полна благочестия, и не подобает составлять иного изложения, дабы написанное в Никее не сочли несовершенным».

После этого постановлено приемлющих такое условие единения принимать в сущем сане.

He мог не подняться спор ο точном понимании и употреблении терминов «усиа» и «ипостасис». Начались споры. Большинство «староникейцев» предлагало сердикское словоупотребление, т.е. «одну ипостась». Меньшая восточная группа, воспитавшаяся в омиусианстве, предлагала все-таки не употреблять «омоусиос», a заменить его на «омиос кат усиан». Поднялись горячие дебаты. «Старые никейцы» поясняли, что формулой «Единая ипостась» они хотят утвердить «тожество божественной природы всех Трех Лиц – την ταυτοτητα της φυσεος». Но было очень важным заявление Афанасия, что он приемлет формулу «Три Ипостаси» с правильным ее толкованием.

Поднят был формально на этом соборе и важнейший вопрос ο форме учения, ο божестве 3-й Ипостаси. Констатировали, что древние (Тертуллиан, Ориген) богословствовали ο Духе то же самое, что и ο Сыне. Но вот теперь ариане определенно проповедуют, что Дух есть творение. A Евномий и еще острее – что Дух есть творение творения, как данный нам через Сына. Ясную доктрину ο богоравенстве Святого Духа сам св. Афанасий обстоятельно развил в своих письмах к Серапиону Тмуитскому. Незаконченность в раскрытии этого вопроса сказалась в том, что на данном соборе не было принято никакой обязательной формулы.