Простой коптский народ хотя и отделял себя от «мелкитов», но не гнушался по старой привычке ходить в большие праздники в старые «мелкитские» церкви и стоять всю литургию вплоть до причащения. He говоря уже об усердном паломничестве всех без различия больных к целителям Киру и Иоанну в Абукире. Особую популярность среди коптского народа приобрел бывший на Александрийской кафедре с 607 г. православный патриарх Иоанн Милостивый (619 г.) своей святостью и благотворительностью. Он благотворил щедро, и средства к нему на это стекались также щедро. Он получил от предшественников в Александрии 7 церквей, a оставил 70. Но отношение персов к «мелкитской» иерархии, как к врагам – агентам Византии, побудили патриция Никиту уговорить патриарха Иоанна перед осадой Александрии эвакуироваться вместе с ним (617 г.). Так ослаблялась позиция православия в Александрии, уступая место монофизитству и арабскому исламу.

Наряду с численно преобладающей халдейской (несторианской) церковью в Персии образовалась и количественно меньшая церковь – монофизитская, взяв иерархию от сирских яковитов.

Монофизитская церковь в Персии усилилась во время успешного наступления Хосрова против Византии. Яковитские патриархи, которые были под владычеством греков (мнимо-Эдесские), пользовались случаем и пленом, чтобы укреплять положение монофизитства. B это время и был создан «великий митрополит» – «мафриан» в Терките (или Таргете), с одной стороны, в подражание несторианским католикосам, с другой стороны, для освобождения монофизитов, подданных Персии, от политических подозрений за их принадлежность к яковитскому патриарху, живущему в Эдессе в пределах Византийской империи.

Ираклия короновал 5 октября 610 г. патриарх Сергий. Последний стал его другом и советником. Сергий был родом сириец из яковитской семьи. Лишь в юности принял православие и выдвинулся в константинопольском мире. Это был образованный, умный, но не богослов, a практический деятель. Он горячо интересовался государственной политикой и наследственно понимал интерес к вопросу о соединении с монофизитами. Этот «ориентальный» нерв византийских интересов питался уже 200-летней давностью варварских и прямо азиатских династий и азиатского правящего класса в Византии.

Богословски же христологический вопрос созрел для рассмотрения психологической стороны метафизики Халкидонского собора. И если бы Юстиниан I Великий не занял церковь спором о «трех главах», то богословы, вероятно, занялись бы вопросом о волях и действиях во Христе столетием раньше.

Ираклий, как бы неразумно разжегший тяжелый монофелитский спор, действовал совсем не случайно. Да и восточные войны Ираклия не были для этого вопроса одной внешней случайностью. Национально-политический вопрос был неотвратим. И решение его в смысле достижения единства империи через единство вероисповедания было неизбежным по тому времени решением. Даже для нашего времени устроение единства государства на основе свободы вер не является совершенным. Тем более тогда. Вопрос шел лишь о технике достижения: то насилием, то соглашением, то искренними уступками (например, зачеркиванием Халкидонского собора Василиском), то дипломатическим замалчиванием (Энотикон Зинона).

Ο возникновении объединительной политики Ираклия в форме монофелитства мы имеем два вида исторических сообщений.

1) Патриарх Сергий в письме к папе Гонорию говорит, что император Ираклий во время похода 622 г., в бытность его в Карине-Феодосиополе (Эрзеруме), разговаривая с главой яковитов-севириан Павлом Кривым, предложил ему формулу μία ενέργεια. Следовательно, это как бы измышление Ираклия.

2) Преподобный Максим Исповедник в споре против Пирра, обвинявшего Софрония Иерусалимского, говорит прямо о давнем плане, измышленном именно самим патриархом Сергием, – воссоединить всех монофизитов через формулу μία ενέργεια. Конечно, как увидим ниже, это второе сообщение самое вероятное.

Сергий сам хорошо знал доктрину монофизитства. A именно что для монофизитов раздвоение свойств (ιδιότητες) двух природ есть факт только феноменальный, извне видимый. Ноумен его, т.е. настоящая реальность, одна. Одна природа – Божеская, хотя и сложенная из двух, εκ δύо φύσεων (но не εν δύо φύσεσιν Халкидонского собора). Бог-Слово волен иметь в себе и человеческие феномены, т.е. свободно допускает их обнаружение, но они не принадлежат его человеческой природе: ее уже нет.

Сергий знал, что и православная формула говорит об ενωσιν καθ 'ύπόστασιν и даже (неправильно) об «ενωσις φυσική», когда дело идет о личном самосознании. Самосознательный центр Богочеловека, – один, т.е. единая ипостась, единое ипостасное сознание.

A как же действия, энергии и воля? He является ли и для халкидонского православия единая воля таким же единым центром, объединяющим все, и человеческие, и божеские, энергии и обнаружения действий? To есть не симметрична ли, не корреспондирует ли единая богочеловеческая воля единой богочеловеческой ипостаси?

Κ чему относится воля – к природе (перводанному, εκ) или к ипостаси (последующему, возникшему уже по соединении)?

Казалось, Сергий логичнее православных, ибо папа Лев в томосе пишет: agit utraque forma… quod proprium est, т.е. две энергии и две воли. Но монофизиты в таком случае требовали от православных быть логичными и при двух волях предполагать и два самосознания, т.е. четкое раздвоение природ. Ho y православных был упор на едином Лице, на ипостасном единстве самосознания Богочеловека. Сергий, исходя из этого, предлагал православным моноэнергизм. Но, конечно, дело шло y Сергия не о каких-то отдельных энергиях, a о всем их единстве, т.е. о воле, и потому логически за A следовало Б, т.е. за моноэнергизмом (ενέργεια) – монофелитство (θέλημα).

Сергий был прав, что до сих пор православная традиция не давала определенных цитат и суждений отцов об одной или двух энергиях.

B 1896 г. опубликованы отрывки из Евлогия – патриарха Александрийского (580–607 гг.). Эта полемика против учения об одной воле – явно неподлинная. Но псевдо-Дионисий Ареопагит действительно дает выражение: καινήν τίνα και θεανδρικήν ένέργειαν. Наряду с папой Львом: agit utraque forma cum alterius communione quod proprium est. Против папы Льва Сергий выдвигал, таким образом, авторитет мнимого ученика апостола Павла. В то время это могло путать карты и смущать.

Уже в 617 г., перед самым приходом персов в Александрию, Сергий пишет об единой энергии письмо к Георгию Арсу, возглавлявшему в Александрии сирских павлитов (последователей Павла Черного). Письмо попало в руки Иоанна Милостивого, и тот хотел поднять против Сергия дело. Но взятие Александрии арабами сорвало этот план.

O том же Сергий переписывался и с Сирским епископом Феодором Фаранским. Сергий проводил свои богословские взгляды, опираясь на дружбу с императором Ираклием. Ради нее он пожертвовал чистотой своей совести: do, ut des. Ираклий захотел жениться на своей племяннице Мартине. Сергий затруднялся разрешить. Ираклий заявил ему: «До сих пор ты действовал как епископ, a теперь исполни мою волю как друг». И Сергий сдался. Но этим обязал и императора служить его планам.

Наступая на персов, Ираклий в 622 г. прибыл в Карин (византийский Феодосиополь; турецкий Эрзерум). Здесь он застал прибежавшего сюда с Кипра в связи с персидским нашествием епископа Павла (Кривого), главу севириан-монофизитов. Обида со стороны персов (изгнание), казалось, могла расположить его к грекам. Ведь y них он нашел прибежище. Но пока сговора не получилось.

В 626 г. Ираклий был в Лазике (Персидский Лазистан). B городе Фазисе (Поти) он начал переговоры с митрополитом Фазиса Киром. Кир был здесь, в соседстве с Иверской (Грузинской) церковью, возглавителем православных греческого языка. Сам Кир владел и сирским языком и, может быть, происходил из Сирии. Перед Ираклием Кир выразил сомнение, что едва ли μια ενέργεια согласимо с томосом папы Льва. Очевидно, по указанию Ираклия патриарх Сергий прислал Киру богословские материалы и переубедил его. Радуясь возврату в православие грузин, Кир увлекся предполагаемым компромиссом (моноэнергизмом), в надежде воздействовать этим на армян. Ираклий был доволен и решил провести Кира на кафедру Александрии.