Селена налила Гуннару вина. Потом себе. При этом под столом она неосторожно коснулась ногой его ноги. Воспользовавшись этим, Гуннар попробовал зажать ее ногу своими и не отпускать.

Смутившись, Селена вскочила из-за стола и направилась в туалет, перед этим взглянув на Анаид и едва заметно поведя бровью. Девушка поняла, что ей надо сделать так, чтобы отец выпил свое вино, и кивнула.

Вернувшись из туалета с подкрашенными губами и подведенными глазами, Селена с облегчением увидела, что бокал перед Гуннаром пуст.

Осушив свой, она принялась за рис — не слишком мягкий, но и не слишком твердый — именно такой, какой ей всегда нравился. Еда была на удивление вкусной. Рыбный суп был просто бесподобен. Селене стало так хорошо, что она прикрыла глаза внезапно отяжелевшими веками.

Больше она ни о чем не переживала и не волновалась, глядя на улыбающиеся дружелюбные лица Гуннара и Анаид. Как же они похожи! И оба ее любят. В кругу родных можно спокойно заснуть, зная, что они никому не дадут потревожить твой сон…

Лица становились все менее и менее отчетливыми. Внезапно Селена сложила руки на груди, а ее голова медленно опустилась на стол, так что Анаид едва успела убрать у нее из-под носа тарелку с рисом.

Анаид с Гуннаром настороженно переглянулись. Селена была очень бледна, сонное снадобье подействовало гораздо быстрее, чем они думали.

— Что нам теперь делать? — встревожилась Анаид. Гуннар поднялся из-за стола и взял Селену на руки.

У той было умиротворенное выражение лица заснувшей от усталости маленькой девочки.

— Вашей супруге плохо? — спросил подбежавший официант.

— Она просто очень устала, — объяснил Гуннар, прикоснувшись губами к губам Селены. — А тут еще это вино…

Глядя на Селену с бесконечной нежностью, Гуннар направился с ней к лифту.

— Тебе помочь? — спросила вскочившая за ним Анаид.

— Она очень легкая, — не отрывая глаз от Селены, сказал Гуннар, и Анаид поняла, что ему очень приятно нести ее мать на руках.

Уложив Селену на кровать, Гуннар снял с нее туфли и укутал покрывалом, как нежный и хрупкий цветок.

Потом еще раз нежно поцеловал ее в губы и чуть слышно пробормотал:

— Прости меня.

Стоя в дверях, Анаид переминалась с ноги на ногу, всем своим видом выражая нетерпение. Она не стала целовать мать, прощаться с ней или извиняться.

Гуннар покопался сумке Селены и что-то сделал с ее телефоном.

— Кому ты там пишешь? — встрепенулась Анаид.

— Я никому не пишу, — поспешил успокоить дочь Гуннар. — Просто стер из памяти номера ее подруг.

Девушке было не проверить, сказал ли он правду, но на этот раз она решила поверить отцу. Теперь, когда они вступили в сговор против матери, ничего другого ей не оставалось.

Взглянув перед уходом на спокойное лицо спящей матери, Анаид подумала: «Не рой другому яму, сам в нее угодишь».

Спускаясь с чемоданом по лестнице, она пыталась вспомнить, кто научил ее этой пословице — бабушка Деметра или сама Селена.

Ласкавшее золотой песок пляжей своими лазурными волнами Средиземное море было очень красиво. Прижавшиеся к скалам маленькие деревеньки с их мощеными улочками и с по-мавритански прихотливыми узорами церквей были восхитительно живописны. Цветущие апельсиновые рощи благоухали.

Однако Анаид смотрела только на отца, казавшегося ей единственным заслуживающим внимания существом в этом скучном, бесцветном и однообразном мире.

Не сводя глаз с Гуннара, Анаид с жадностью слушала его рассказы. А он за тысячу лет повидал много такого, что заслуживало отдельных историй. Отец казался Анаид непостижимым, многоликим и в высшей степени загадочным.

— Ты точно хочешь в Урт? — спросил Гуннар у дочери.

Около полудня они остановились на заправке. Переночевав в каком-то отеле на побережье, Гуннар и Анаид всю первую половину дня ехали в сторону от моря, оставляя за спиной восточное побережье. На севере, в легкой призрачной дымке горизонта, уже маячили пики Пиренеев.

— Очень хочу.

— В Урте за тобой будут следить. Ведь там не только Елена, но и Карен.

— Мне нужно повидать Рока и снять с него заклятие, — вздохнула Анаид. — После этого я сразу уеду, — добавила она, ни словом не обмолвившись о Жезле Власти.

На самом деле девушка сначала намеревалась завладеть Жезлом, и только потом вернуть себе любовь сына Елены.

— Это опасно, — покачал головой Гуннар.

— Теперь для меня все опасно. Придется постоянно быть начеку. Я все время думаю о том, что мне предстоит сделать, и том, что может случиться.

— Не думай ни о чем плохом, — сказал Гуннар и погладил дочь по голове. — Главное, не волнуйся.

Он взял Анаид за руку и повел в кафе, приговаривая на ходу:

— Сейчас мы купим тебе чего-нибудь вкусненького, и ты сразу позабудешь все свои тревоги…

У Анаид сразу отлегло от сердца, и она чуть не запрыгала на одной ножке, как маленькая девочка, которой папа пообещал мороженое.

Пока Анаид с отцом уплетали за обе щеки содержимое своих тарелок, странное существо, давно следившее за ними из-за кустов, осторожно выбралось на асфальт, подползло на четвереньках к «фольксвагену» Гуннара, спряталось за ним, высунуло руку и, погладив пальцами крышку багажника, что-то пробормотало. Багажник открылся сам по себе. Существо юркнуло внутрь и снова что-то произнесло. Багажник закрылся.

Внешне «фольксваген» совсем не изменился, потому что его новому таинственному пассажиру не пришлось ничего взламывать. Поэтому Гуннар с Анаид ничего не заметили. Они оживленно обсуждали некоторые философские аспекты окружающего мира.

— Почему у тебя мороженое само оказывается во рту, а мне приходится ковырять его ложкой? — поинтересовалась у Гуннара Анаид.

— Видишь ли, — пояснил дочери Гуннар, — не мороженое создано, чтобы повелевать человеком, а человек — чтобы повелевать им.

— В каком смысле?

— Взгляни на мороженое строго, отдай ему мысленный приказ выполнить свое предназначение, и оно само окажется у тебя во рту.

— Прилетит, как Жезл Власти… — печально пробормотала Анаид, с грустью подумав, что мысль о Жезле преследует ее теперь повсюду.

Жезл неодолимо манил девушку. Ночью ей как-то удалось забыть об обожженной ладони и не думать о нем, но теперь Жезл овладел ее мыслями безраздельно.

— Жезл, — вновь пробормотала Анаид. — А тебе известно, что, по мнению Селены, его похитил именно ты? — спросила она у отца.

— Ложь! — отрезал Гуннар.

— Так где же он?

— Тебе виднее, — заявил ее отец, внимательно наблюдавший за происходящим вокруг.

— Я?!

— Покажи-ка ладонь! — сказал Гуннар и взял дочь за руку с обожженной ладонью. — Ты ведь с ее помощью разыскивала Жезл, правда?

Ошеломленная Анаид вырвала руку и спрятала ее за спиной.

— Жезл мой! Но кто-то у меня его украл. Если не ты, значит, Селена!

— Так мы едем в Урт за Жезлом? Он там?

— Да, — пристыженно опустив глаза, призналась Анаид. Она боялась, что Гуннар начнет ее расспрашивать, но он ограничился лишь парой слов:

— Почему ты сразу не сказала?

— Боялась.

— Мать пыталась тебя убедить, что я враг?

— Нет, — солгала девушка и решила сменить тему разговора: — Папа, пожалуйста, давай не будем больше об этом.

— Ну ладно. Больше ни слова о Жезле, — пообещал Гуннар, открывая дверцу машины.

Взглянув на маячившие вдали горы, Анаид поежилась. Они заехали достаточно далеко на север, заметно похолодало.

— Подожди! Я только достану свитер, — сказала она, но, открыв багажник, внезапно почувствовала боль в руке, на которую словно брызнули кипятком.

Подняв голову, Анаид встретилась глазами с пристальным взглядом Гуннара.

— Зачем ты меня обжег?!

— Как это — обжег?! — удивился тот.

Анаид показала ему красное пятнышко на руке.

— Да не я это. Наверное, просто блоха.

Облегченно переведя дух, Анаид снова подумала о том, что ей не стоит бояться отца и что за ним она, как за каменной стеной. Погруженная в эти мысли, девушка и не заметила, что вещи в багажнике потревожены, а в его самом дальнем углу появился какой-то новый, укрытый покрывалом сверток.