Дерипаска, по воспоминаниям очевидцев, действительно довольно быстро навел на заводе порядок, объявив войну криминалитету и воровству среди рабочих. Согласно местной легенде, однажды гендиректор вместе со свом замом на машине лично пустился в погоню за колонной грузовиков, вывозивших с СаАЗа ворованный металл. Спрашиваю его об этой истории, понимая, что прямого ответа на вопрос не будет. Ему важно в данный момент не просто вспомнить какой-то эпизод из своей биографии, а скорее обозначить проблему, системно раскрыть или даже самому переформулировать заданный мной вопрос.
– Тогда, в середине девяностых, была разрушена система органов внутренних дел. Рушайло и РУБОП навели порядок только в Москве, тогда же стреляли бизнесменов через день. А можете себе представить, что происходило в регионах, где всего двадцать милиционеров на город? У нас в Саяногорске был такой парень – старший лейтенант Колесников, который «гонял» местных бандитов. Смелый такой паренек, не богатырского сложения, но с характером. Он к нам на СаАЗ пришел, начали мы вместе с преступностью бороться. Ведь для нас эта проблема стояла очень остро. И случай, о котором вы говорите, действительно был. Я уже был директором завода. И прилетел как-то в город, смотрю – по трассе автомобили целым потоком идут с завода. Мы остановили этот поток машин, сказали: давайте разворачивайтесь. Ведь в то время вокруг завода даже забора не было. Везли оттуда все, что хотели. Как хотели, воровали, что-то списывали. Это ведь сложное производство, большой объем «незавершенки». Людей, которые сидели на учете и контроле, конечно, пытались как-то коррумпировать. Любая машина металла, ушедшая с завода, стоила около десяти тысяч долларов. Это же большие деньги для тех, кто получал тогда сто долларов. У нас была принципиальная позиция, но опереться было не на кого. Пришлось окунуться в этот мир, посмотреть, как он устроен. И я увидел, что, по сути, управляют так называемым бизнесом люди, которые уже заранее все распределили между собой: этот завод – под теми, тот – под другими.
К моменту появления Дерипаски в Саяногорске на СаАЗе прочно обосновалась преступная группировка Владимира Татаренкова, в буквальном смысле грабившая завод и претендовавшая на контроль за всеми финансовыми потоками. Практика российского бизнеса тех лет предполагала в этой ситуации по большому счету лишь два пути: или продолжать платить дань, или пойти на поклон к другому преступному клану. Дерипаска выбрал третий путь: мобилизовал местные правоохранительные органы. Банда была разгромлена, а ее главарь сегодня отбывает свой срок в греческой тюрьме.
Еще в начале 1995 года Дерипаске приходилось ночевать прямо в цехах СаАЗа на сложенных в ровные ряды алюминиевых чушках (там он, как утверждают очевидцы, прятался от боевиков Татаренкова)...
С Татаренковом я познакомился летом 2000-го, когда «саяногорского авторитета» транзитом через Москву везли из Греции в Красноярск, где он должен был дать показания против Анатолия Быкова. Наша съемочная группа ждала Татарина в аэропорту, где бойцы СОБРа пересаживали своего «подопечного» с одного рейса на другой. Тогда я и спросил Татаренкова о том, правда ли, что он готовил покушение на Дерипаску в далеком уже девяносто пятом. «Вы об этом самого Дерипаску спросите, – ответил Татарин. – Он должен помнить». Что ж, теперь мне представилась такая возможность. Дерипаска не спешит с ответом...
– Что-то же было?
– Безусловно. Но не получилось у них...
Очередной звонок прерывает его ответ. «Позже, через пятнадцать минут», – режет Дерипаска. Можно было подумать, что он сейчас продолжит разговор о Татарине и его банде. Но, это просто видно, он уже сказал то, что хотел. Для него тема закрыта. В данном случае важна не конкретная деталь, важнее – проблема, результат, цель, ответ на вопрос, чем в итоге эта проблема разрешилась. Я, кажется, начинаю понимать его логику построения разговора. Но об этом – позже...
– Российскую алюминиевую промышленность мы вычистили. Этот процесс долго длился – с девяносто четвертого по две тысячи первый. Зато сейчас в бизнесе нет ни «воров в законе», ни криминальных авторитетов. Какой-нибудь ачинский «авторитет» уже не может сказать, что у него есть влияние на комбинате. Влияние там есть только у одного человека – у директора завода. Где-то коррумпируются чиновники во время проведения тендеров или конкурсов, это все, наверное, осталось. Но это другого порядка опасность, она просто другой социальный характер несет. То, что мы пока миримся с такой нечестностью, свидетельствует только о нашей бедности. Со временем, уверен, и это пройдет...
– Мне приходилось слышать, что Черного в те годы действительно многие боялись? Неужели он мог на убийство пойти?
– Трудно это сказать под запись...
Дерипаска смотрит на диктофон, как будто взвешивая, продолжать ему с ним и со мной общаться? Он будто играет в шахматы, просчитывает ходы. Если он делает паузу, это не значит, что вопрос поставил его в тупик. Это как-то трудно представить. Кажется, даже диктофон чувствует напряжение, повисшее в комнате. Дерипаска сейчас ответит, но не стоит ждать на лобовой вопрос лобового ответа. Может быть, он о чем-то другом вдруг заговорит. Я этого не знаю, уверен только в том, что он в удобной ему же форме скажет именно то, что считает нужным. А вы уж понимайте, как хотите...
– Но раз люди его боялись... Вы же сами вспоминаете Отари Квантришвили. Когда люди из криминальной среды увидели доходы, которые получали «алюминиевые бизнесмены», наверное, спортсмены хотели их заставить поделиться, получать доходы от Красноярска, Братска. А Миша решил пойти ва-банк и с ними повоевать. Причем чужими руками. Я догадываюсь чьими. Потом испугался и сбежал, оставив людей дальше здесь разбираться. Может быть, он раньше с этими спортсменами делился. А теперь не захотел. Почему иначе он решил вдруг уехать? Отарика, конечно, убили из-за алюминия. Потому что он туда полез.
Я и мои коллеги сделаны из другого теста, мы – из реального мира. Мы лучше службу безопасности создадим, она эти проблемы будет предотвращать. Мы пошли другим путем...
Через двенадцать лет после того, как Дерипаска возглавил СаАЗ, он построил крупнейшую в мире алюминиевую компанию и занял первые места в рейтингах российских миллиардеров.
Почему у Дерипаски получилось то, что не удалось Михаилу Черному? Я попробую ответить на этот вопрос его же словами...
«В российском бизнесе начала 1990-х годов было много людей, попавших в него по наследственному номенклатурному праву, – вспоминал Олег Дерипаска в одном из своих интервью, найденных мной в архиве. – Людей без образования, без квалификации, получивших доступ к ресурсам национальной экономики и возможность сразу на них заработать. Они действовали безо всякого анализа, не говоря уже о стратегии, просто „сели“ на активы и выкачивали из них все, что можно. Но такое не может продолжаться вечно. В итоге выиграл тот, кто раньше задумался о будущем. А для этого важно верно определить стратегию развития собственного бизнеса».
Стратегия Дерипаски, к реализации которой он приступил позднее, в 1997 году, предполагала строительство вертикально-интегрированной компании, включающей в себя полный производственный цикл, начиная с добычи и переработки сырья и заканчивая продукцией высоких переделов. Но для того чтобы идти вперед, предстояло вырваться из объятий TWG...
– Алюминиевый бизнес сам по себе очень примитивен. Достаточно получить хорошее образование, закончить физфак университета или факультет высшей математики и кибернетики и можно смело двигаться вперед. В металлургии нет никаких тонкостей, действительно простой бизнес. Люди небольших умственных способностей в середине девяностых считали, что могут построить новую экономику. Они решили, что они – спасители Отечества. Вот сейчас, когда мы начали строить заводы, развивать социальную сферу, укрупнять бизнес, осваивать новые технологические процессы, выяснилось, что нужны новые знания. Это постоянное движение вперед, постоянная учеба. Надо экономике учиться, а не купи-продай. Простая модель «больше денег – больше славы» отучила людей работать и думать, просчитывать экономические проекты на несколько шагов вперед. Эта модель превалировала в то время, но она, к сожалению, и сейчас работает. Мы хотели разрушить эту систему координат, когда только столкнулись с этой проблемой, в начале девяносто четвертого года хотели отодвинуть ТВГ от бизнеса. Но нас было всего около двадцати сотрудников в компании «Алюминпродукт»...
