Если бы Фрэнсис Форд Коппола решил снять продолжение своей знаменитой трилогии, ему надо было бы приехать в то весеннее утро 1994-го на Ваганьковское кладбище. 8 апреля здесь хоронили Отари Квантришвили. Какая фактура! Весь день на кладбище дежурил Московский РУБОП. Оперативники снимали на видеокамеру всех, кто пришел проститься с «крестным отцом Москвы». Я много раз видел эту пленку. Ей просто цены нет. Все люди – в черном, как и положено. Лимузины, «мерседесы», горы цветов, нескончаемый поток друзей, знакомых и всех тех, кто просто «уважал» покойного. Вот из линкольна выходит Иосиф Кобзон. Рядом с ним – охранник. Они оба почти синхронно оглядываются по сторонам, подозрительно осматривают крыши соседних жилых домов. Мне говорили, что артист действительно опасался киллера... Следующим приехал Александр Розенбаум. Летом 1994-го он напишет, возможно, свой лучший альбом под названием «Вялотекущая шизофрения». И посвятит его памяти Отари. Песню «Вечерняя застольная» они будут исполнять вместе с Кобзоном на всех концертах, даже в День МВД (все равно милиционеры не знают, в честь кого она написана!). Александр Якушев и Александр Мальцев представляли на кладбище хоккейную элиту страны. Александр Карелин и Михаил Мамиашвили были «от борцов». Кстати, в 2004 году вашему покорному слуге посчастливилось побывать на дне рождения прославленного советского спортсмена Михаила Мамиашвили. В ресторан гостиницы «Мир» надо было бы тоже позвать Фрэнсиса Форда Копполу. Он бы тогда и пятую серию «Крестного отца» снял...

Похоронили Отари Витальевича Квантришвили на почетном, самом видном месте – прямо при входе на Ваганьково. Там теперь две могилы на одном погосте – Отари и его брата Амирана, расстрелянного чеченскими бандитами осенью 1993-го на Большой Якиманке. Криминальный мир тогда затаил дыхание. Все были уверены, что Отари будет мстить. Не стал. Или не успел. К слову, «чеченцы» на Ваганьково не пришли. Журналистское сообщество представлял один репортер с канала ТВЦ, известный в своих кругах исключительно тем, что каждую неделю (!) брал у Отари интервью на «злободневную тему». В одном из этих эфиров «крестный отец» обратился лично к начальнику Московского РУБОПа Владимиру Рушайло со словами: «Хватит за мной гоняться, подумайте лучше о здоровье своих детей». Это была ошибка. Так разговаривать с Рушайло нельзя. Но кто тогда думал? А если честно, здорово, что эти люди в тот день пришли на кладбище. Не скрывая лиц и не боясь дурной славы, они по-мужски простились со своим другом. Все ведь знали – их снимает скрытая камера Московского РУБОПа.

Спустя почти десять лет один из авторитетов криминального мира скажет мне, что в тот день на кладбище ждали еще одного человека. Но он не пришел. Этого человека мало кто знал, ходили лишь слухи, что именно вместе с ним (а быть может, наоборот, вопреки его желанию) «Отарик» предполагал начать какой-то крупный бизнес-проект. Вроде бы алюминиевый. Кстати, «алюминиевая версия» убийства Квантришвили многими обсуждается до сих пор.

Сидя в следственном изоляторе, человек, застреливший Квантришвили, – 39-летний Леша-Солдат, уверяет следователей, что не знал, кого ему поручили застрелить 5 апреля 1994 года у Краснопресненских бань. Лидеры ореховской бригады якобы сказали ему: «Из здания выйдет несколько человек, стреляй в лысоватого крупного мужчину спортивного телосложения». Имени своей жертвы Солдат вроде бы не знал. Когда из бани вышло несколько человек, киллер растерялся. Под данное ему описание подходили двое. Он решил обоих и завалить. Первые три выстрела достались Квантришвили. Когда Отари упал, к телу раненого друга быстрее всех подбежал как раз тот, второй «спортсмен». Это его и спасло. Киллер сжалился и не стал стрелять. Этим вторым был Михаил Мамиашвили, легенда советского спорта в целом и греко-римской борьбы в частности. Тем временем убийца быстро собрал вещи и напоследок, уже убегая, ...разбил приклад своей винтовки. Это своего рода метка. На криминальном языке разбитый приклад винтовки означает глубочайшее уважение к жертве. Мол, «ты, уважаемый, был последним, в кого стреляло это ружье. Прости...». Выходит, знал Леша-Солдат, кого он застрелил в этот вечер? И именно поэтому ударился в бега, боясь, что его теперь самого, скорее всего, уберут его же заказчики.

Возможно, знал убийца и имена тех, кто на самом деле стоял за этим заказом. Не ореховских братков, а тех, кто повыше будет и посильнее. Кстати, уже сегодня известно, кто непосредственно отправил Солдата к Краснопресненским баням, то есть на убийство. Это некий Григорий Гусятинский, правая рука Сильвестра и, между прочим, старший лейтенант КГБ. Тогда, на кладбище, мне впервые удалось разговориться с друзьями «крестного отца». У них не было сомнений – «Отарик» стал жертвой собственных амбиций, перешел дорогу крупному бизнесу и стал мешать МВД. Могло ли государство вернуться к испытанной схеме уничтожения неугодных, пусть даже представителей мафии? У тех, кто был в тот апрельский день на Ваганькове, ответ был только один. Конечно да! И для всех это был сигнал.

Кстати, еще в декабре 1993 года по Москве поползли упорные слухи о том, что Квантришвили решил заняться бизнесом «по-крупному», а именно войти со своим криминальным капиталом на алюминиевый рынок. Его интерес был вполне объясним. Металлургия в самые ближайшие годы принесла бы ему не миллионы, заработанные на рэкете, а миллиарды долларов чистой прибыли. Многие «осведомленные лица» из окружения Отари говорили тогда, что в России уже есть опыт сколачивания капитала «из ничего». И есть человек, который этот самый алюминиевый рынок уже освоил и только знай качает из него деньги. Некий гениальный авантюрист, уже ставший первым номером в списке олигархов. Отари якобы искал с ним встречи. Но безуспешно. Да и сам олигарх вроде бы не нуждался в партнерстве амбициозного председателя партии «Спортивная Россия». Имя этого таинственного человека тогда никто из друзей Отари вслух не произносил...

Это была любимая фраза Отари Квантришвили. Особый смысл она приобрела после его смерти. Криминальный мир понял, что в Москве (если не во всей стране) после убийства «Отарика» начнется очень даже конкретный передел сфер влияния. Да еще друзья Квантришвили будут мстить. На одной из воровских сходок было решено не вмешиваться. Пусть, мол, спортсмены Квантришвили сами найдут убийцу и сами же с ним разберутся. Вскоре по Москве пролетел слушок: за заказом стоит Сергей Тимофеев, он же Сильвестр, лидер орехово-медведковской банды. Его в городе знали все. Тимофеев очень хотел подмять под себя столицу. Брал дерзостью и наглостью. Милиции не боялся. Более того, останавливавшим его «шестисотый» гаишникам Сергей демонстративно не платил денег. Он давал им золото! Цепочки, браслеты, крестики.

В то же время Сильвестр прекрасно знал: есть в Москве фигура крупнее и авторитетнее, чем он. Даже на «стрелки» с этим человеком Тимофеев старался не приезжать. Им какраз и был Отари Витальевич Квантришвили. Когда в конце 1993 года у них возник серьезный спор, кто будет хозяином Тольяттинского нефтеперерабатывающего завода, разрешать этот конфликт взялся было живший тогда в США Вячеслав Иваньков, более известный как вор в законе Япончик. Спор так ничем и не завершился, Отари был убит, а Сильвестр первым делом, спустя буквально месяц после убийства, поехал в гости к... Иванькову в Нью-Йорк. Интересно, зачем? Неужели Сильвестр испугался мести? Я спрашивал об этом Вячеслава Кирилловича Иванькова, когда общался с ним тремя годами позже в камере тюрьмы МСС на юге Манхэттена. Он не ответил. Он вообще не любит говорить на эту тему. Впрочем, и так все ясно. Москва оказалась «обезглавлена». И кто-то должен был занять освободившийся после Отари «престол». Тимофеев был кандидатом номер один. Оперативники ГУБОП МВД долго гадали, что же сказал Иваньков своему визитеру из Москвы, когда они вдвоем уединились в бруклинском ресторанчике «Пэрэдайс». Какой рынок они делили? Шла ли речь об алюминии и металлургии? Российская мафия уже тогда прекрасно понимала, что заработанные, например, на наркотиках деньги следует вкладывать в производство, и прежде всего в сырьевые отрасли экономики.