После нью-йоркского иска Михаил Живило пытался несколько раз поучаствовать в пиар-акциях против «Русала» и Олега Дерипаски. Однако он, как и Быков, понял, что лучше решить вопрос путем переговоров. В итоге спор вокруг НкАЗа был улажен.

Строго говоря, «затухание» Михаила Живило во время проживания его за рубежом – факт очевидный. Оставшись не у дел, он мог заниматься только мелким шантажом, используя те формальные возможности, которые предоставило ему в свое время несовершенное российское законодательство. Вряд ли мы когда-либо еще услышим о нем – сигары и коньяк на веранде парижского кафе, пространные размышления о котировках акций – вот и все, что ему осталось. Сказанные им когда-то слова «Главное – выжить» оказались верны: он выживает, и не без шика, но жизни в этом человеке уже нет. Да и учителя своего – Михаила Черного – теперь Живило считает личным врагом.

Впрочем, у «учителя» тоже судьба сложилась не лучшим образом, жизнь в изгнании, полное забвение, одиночество и крах огромной в прошлом империи. А ведь когда-то все так хорошо начиналось. Пока все его «ученики» не пошли каждый своим путем...

Этот случай произошел в одном из самых дорогих и фешенебельных отелей Парижа. Только что к парадному подъезду плавно подкатили два новеньких «БМВ». «Новые русские» гости вальяжно раздавали чаевые и неторопливо заказывали себе четыре двойных «Джек Дэниелс». Жены торопливо копошились в холле, пытаясь не уронить многочисленные пакеты от «Гуччи». Дети убежали поглазеть на бассейн, расположенный прямо в холле отеля «Ритц».

Прошло всего пять минут. К господам, уже изрядно подвыпившим, подошел какой-то мужчина средних лет в дорогом пальто и со столь же дорогой сигарой в руке.

– Простите, господа, – вежливо сказал он, – но только что один из ваших детей, игравших у бассейна, к моему глубочайшему сожалению, повел себя несколько некорректно. Он подошел к моей маленькой дочери и послал ее на х... Предлагаю вам немедленно извиниться. Иначе вас на этих же «бумерах» увезут на старое русское кладбище в западном округе Парижа, где похоронят без всяких почестей. Кроме того, вам придется сменить отель. И сделать это нужно немедленно.

Через три минуты, извинившись и кланяясь на ходу, гости, подобрав свои пакеты от «Гуччи», покинули отель «Ритц» и быстрым шагом направились на соседнюю улицу ловить такси...

Эту историю мне рассказал один хороший парижский знакомый, бывший свидетелем эпизода в «Ритце». Я сначала не поверил услышанному. На что мой приятель возразил:

– Это же был Л. И эти русские пацаны его узнали. Он за свою дочь голову оторвет. Л. мог бы их прямо в «Ритце» на куски разорвать. Ему все равно.

Я буквально взмолился познакомить меня с этим таинственным и всемогущим человеком. Но бесполезно. Никто из моих знакомых не знал, где этот человек живет. Хотя, если бы у меня и был его парижский адрес, я, пожалуй, не пошел бы в гости один.

И только спустя почти год, когда я вновь прилетел в Париж, увидел его. В ресторанчике на площади Трокадеро он восседал за массивным столом, украшенным свежими устрицами и запотевшей бутылкой красного вина. На вид ему было сорок пять – пятьдесят. Загоревшее лицо, крепко сложен. Очень аккуратно и дорого одет. Ничего лишнего – ни колец, ни цепей. Настоящий парижский аристократ-миллионер, тонкий ценитель живописи и антиквариата. Блестящий французский язык (никакого акцента!), изысканные манеры. Да с него картину можно было писать!

В том ресторанчике на Трокадеро только я один знал, что этот «барин» отсидел на советских зонах больше двадцати лет. Если бы я сказал об этом официанту, меня бы приняли за сумасшедшего и выгнали бы на улицу. К Л. я не подошел. Что бы я сказал? Хочу с вами познакомиться? Глупо. Тем более ужинал он не один. Рядом с ним сидел Марсель Десайи – знаменитый французский футболист, чемпион мира и Европы. Расплачивался за ужин мой таинственный герой. На чай дал не глядя. При выходе из ресторана он оглянулся и посмотрел на меня. Заметил, видимо, что я то и дело стрелял глазами в их сторону.

Значительно позже, когда мы были уже знакомы, я вспомнил эту встречу в ресторане. Оказывается, он ее помнил тоже.

– Я лица людей хорошо помню. И живых, и тех, кого уже с нами нет, – вздохнув, сказал Л. И как-то постарел сразу лет на десять. Впрочем, мне, наверное, показалось. Потому что он тут же заулыбался и произнес фразу, которую я только и ждал: – Я все тебе расскажу. Только не торопись. И еще. Давай договоримся. Если ты чему-то вдруг не поверишь, знай: я за свои слова отвечаю. Никогда не вру. Смысла нет. Много разных людей погибло только из-за того, что врали.

Мы разговаривали несколько дней. Все это время я жил в гостинице на Елисейских Полях, в двух шагах от Триумфальной арки. Каждый день ровно в девять часов утра за мной приезжал Саша, его помощник по «особо важным делам», и увозил меня на своем спортивном «мерседесе» домой к «хозяину». Я не пытался, да и не хотел запоминать адрес, хотя Париж знал уже достаточно хорошо.

Мы часами гуляли по Монмартру, играли в теннис с хорошим другом Л. Андреем Чесноковым, когда-то научившим держать в руках ракетку самого Бориса Ельцина, ужинали в «Лувре», шикарном ресторане, расположенном у стен самого знаменитого замка-музея Франции, и он, знаменитый «русский гангстер», рассказывал мне свою уникальную биографию. Он говорил о зоне, где своими руками убил зарвавшегося авторитета, зажав его голову в щипцы от плавильной печи, о том, как братва положила в его кровать гранату, которая не взорвалась только по чистой случайности. Он вспоминал, как знаменитый вор Ваня Люберецкий устроил ему засаду прямо в подъезде и в драке «сам же на заточку нарвался». О том, как несколько сотрудников РУБОПа по личному указанию Владимира Рушайло штурмовали его квартиру в центре Москвы, а он в течение четырех часов отстреливался из-за бронированной двери и до сих пор не знает, сколько человек в той схватке погибло.

Еще один интересный эпизод из жизни Л. связан с запиской Александра Коржакова, которую бывший глава Службы безопасности Президента передал охране Франсуа Миттерана. В той записке говорилось, что Л. якобы готовит покушение на Бориса Ельцина во время официального визита российской делегации в Париж. Моего знакомого тогда тут же арестовали. Нашли оружие и поддельные документы. Но после беседы с офицерами французской контрразведки его отпустили. Л. пообещал французским спецслужбам, что вытащит из чеченского плена четырех французских сотрудников гуманитарной миссии. И свое обещание выполнил.

В биографии Л. есть одно белое пятно. Несколько лет он провел в Венгрии. Чем он там занимался, неизвестно. По крайней мере, сам он об этом вспоминать не хочет. А вот про запрос из Будапешта, в котором венгерские спецслужбы требовали его экстрадиции из Парижа, рассказывает с улыбкой.

На пути официального Будапешта встала... французская контрразведка, отказавшаяся даже обсуждать криминальное прошлое этого загадочного человека. С контрразведкой Л. связывают, видимо, более тесные отношения, чем это может показаться на первый взгляд. Кстати, ни для кого в «русском Париже» не секрет, что именно Л. устроил контрразведке встречу с опальным алюминиевым олигархом Михаилом Живило, бывшим главой концерна «МИКОМ», до сих пор находящегося в розыске Интерпола за организацию покушения на кемеровского губернатора Амана Тулеева. И кстати, секретом не является и тот факт, что Живило на первом же допросе написал целую «диссертацию» о состоянии дел в российской экономике. В этом емком труде значились имена Искандера Махмудова, Михаила и Льва Черных, Олега Дерипаски и Романа Абрамовича. Такой источник информации французские спецслужбы решили держать при себе и российскому МВД Михаила Живило не отдали.