Возможно, что тогда, в 1997 году, братья Черные даже не понимали, насколько определяющей станет эта ссора. Что именно она даст «зеленый свет» всем основным участникам процесса, которые в ближайшие три-пять лет и покажут все то разнообразие сценариев развития бизнеса, условия для которых создали (еще один парадокс!) братья Черные.

Дело в том, что в 1997 году станет ясно: система работы, которую TWG внедрила на территории России и стран СНГ, не жизнеспособна. Точнее, она не имеет перспектив развития и крайне уязвима при появлении новых, сторонних факторов, например политических (что наглядно показали события в Казахстане).

Другой фактор, определявший конечную неудачу TWG, – личные интересы менеджеров, поставленных Черными на заводы. Точнее даже – их видение своего места и масштабов бизнеса (независимого от TWG) в будущем. Иначе говоря – понимание перспективы, путей достижения стратегической цели. В итоге этот фактор и станет определяющим.

И еще один момент, не менее важный, на наш взгляд, – отношения этих, назовем их уже – топ-менеджеров от TWG с региональными и федеральными властями. Умение встроиться в правильное политическое русло, найти правильных союзников, делать правильные шаги как в регионе, так и в Москве, вовремя сказать и вовремя промолчать – все это также имело большое значение. Кто-то справился с взваленной на себя ношей, кто-то нет.

Строго говоря, сценариев развития событий было четыре. Два – условно «хороших». И два, также условно, – «плохих». Пошедшие «хорошим» путем люди – речь идет об Олеге Дерипаске и Владимире Лисине, – отказавшись от схем TWG и разработав новую философию бизнеса, предусматривавшую комплексный стратегический подход, добились реальных успехов. Выбравшие «плохой» путь – Анатолий Быков и Михаил Живило – в конечном итоге потеряли и бизнес, и влияние. Причина проста: у них не было той самой нужной в самый ответственный момент концепции бизнеса. В чем-то они повторили судьбу Михаила Черного – яркий взлет, как у китайского фейерверка, и затем море разлетающихся в разные стороны маленьких огоньков, которые очень быстро гаснут...

«Люди вообще не из-за денег работают, – сказал в одном из своих недавних интервью Олег Дерипаска. – Мое поколение, выпускники МГУ, в начале 1990-х ушли в бизнес потому, что жить было не на что».

Выпускник сельской школы из Усть-Лабинска, райцентра в Краснодарском крае, Олег Дерипаска поступил на кафедру квантовой статистики и теории поля физического факультета МГУ в 1986 году. Отслужив после первого курса два года в ракетных частях под Иркутском, в 1993 году он закончил физфак с красным дипломом.

К этому моменту дипломированный физик Дерипаска уже успел поторговать на Российской товарно-сырьевой бирже Константина Борового и создать компанию «Алюмин-продукт». Путь от студента МГУ до председателя наблюдательного совета одной из крупнейших корпораций в мире «Базовый элемент» Олег Дерипаска проделал всего за пятнадцать лет. Как ему это удалось?

Ответа на этот вопрос я в прессе найти не смог. Зато, изучив чуть ли не все архивы Интернета и найдя в них как самые разные биографии Дерипаски, так и его старые интервью, в том числе и фальшивые (!), я сделал удивительное открытие. Оказывается, Дерипаска все эти годы практически не общался с прессой! И журналистов он, мягко говоря, недолюбливает. Мне как-то рассказывали, что на одном праздничном мероприятии, кажется в Одессе, местные телевизионщики в очередь выстроились для того, чтобы снять хотя бы один кадр, на котором был бы запечатлен «второй номер из списка „Форбс“. Но сотрудники службы безопасности олигарха мягко, но достаточно бескомпромиссно посоветовали телеоператорам камеры в сторону ложи для почетных гостей даже не поворачивать. Кроме того, я прекрасно помнил, с какой проблемой мы, телевизионные журналисты, сталкивались при монтаже какой-нибудь экономической программы: архив про Березовского просто огромный, Гусинского – тоже полно, Потанин – в разных видах и позах, Абрамовича поменьше, при этом он либо на Чукотке, либо на футболе, а Дерипаски нет вообще.

Почему же он так «неравнодушен» к прессе? Учитывая, что журналисты писали о Дерипаске все эти годы, понять его можно. Но, как мне кажется, есть и другая, куда более серьезная причина.

Однажды ко мне обратились французские журналисты из весьма авторитетного экономического издания с просьбой поговорить о феномене российского «олигархизма». Честно говоря, я очень скептически отношусь к тому, что европейские и особенно американские журналисты пишут о сегодняшней России. Но от встреч с ними я никогда не отказываюсь. Так вот, сидя тихим осенним вечером в кафе «Пушкин» и стараясь не обращать внимания на то, как за соседним столиком один малоизвестный актер из такого же сериала устраивает скандал, требуя принести ему «еще виски», я внимательно слушал рассказ своих французских коллег, как они писали статью об Олеге Дерипаске. Они побывали у него на родине в Усть-Лабинске, съездили на Саяногорский и Красноярский алюминиевые заводы, записали около 30 (!) интервью с его знакомыми, коллегами, партнерами, но... с ним самим за это время так и не встретились. Почему? Вот версия французских репортеров: «Нам приходилось слышать, как главный редактор „Независимой газеты“ Константин Ремчуков назвал Дерипаску „русским Генри Фордом“. Он, кроме всего прочего, имел в виду, что Форд, „сам себя сделавший“ бизнес-гений, практически не давал интервью. Нельзя сказать, что его не интересовало, что он о нем пишут. Просто он был уверен, что его не поймут. У него был особый склад ума, особенная манера выражать свои мысли. Собеседнику нужно было время, чтобы привыкнуть к его стилю общения...» Это уже было интересно.

В общем, обратившись к одному своему приятелю с просьбой организовать мне интервью с Дерипаской, я положительного ответа не ждал. Когда мой приятель сообщил мне, что интервью состоится, день неизвестен, но точно «в разгар рабочего дня», т. е. поздно вечером, и будет у меня один час, я сначала не очень-то и поверил. Кто знает, может быть, еще лет пять ждать. Но, как выяснилось, интервью мне назначили на завтра...

Я вошел в «переговорную» офиса «Базового элемента» на Рочдельской улице в девять вечера. Огромные книжные стеллажи делали этот офис похожим на фамильную библиотеку старого замка какого-нибудь герцога где-нибудь в Суссексе. Пока я разглядывал уникальное издание «Истории еврейского народа», в комнату вошел Олег Дерипаска. Мне говорили, что его рабочий день длится около 14 часов и что после разговора со мной у него назначено несколько встреч, а потом (!) он снова вернется в офис. Итак, у меня был один час. И начал я разговор, естественно, с криминальной темы.

– А ведь в начале девяностых алюминиевый бизнес не был криминальной сферой, – чуть облокотившись на стол и положив перед собой телефон, начал Дерипаска. – Мы с алюминием первый раз столкнулись в девяносто первом году как с материальным потоком, который в то время присутствовал в любой сфере экономики страны. Тогда Гайдар остановил плановую экономику. И инфраструктура экономики страны начала разрушаться. Переработчики и поставщики останавливали свои схемы, все цепочки рушились. А металлургические предприятия работали, и алюминий продолжал появляться на рынке. Все продолжали выпускать металл – и «Норильский никель», и КрАЗ, и Новолипецкий металлургический завод. Металл был нужен стране, но в то же время новых экономических механизмов еще не появилось. Зато появились первые биржи. Была такая идея вхождения в рынок – продавать алюминий на биржах. Константин Боровой придумал РТСБ, Герман Стерлигов создал «Алису». Моя компания была учредителем «Московской товарной биржи», у нас было брокерское место. Многие тогда торговали в основном продуктами питания, тем, что люди хотели покупать – колготками, кожаными куртками, мукой, сахаром. Криминал контролировал именно эту оптовую торговую сеть. Никто ведь в то время толком не понимал, что сырьевая сфера может давать серьезные прибыли. Ведь в советские времена экспортировать алюминий можно было только через внешнеэкономические объединения, в которых на «откатах» сидели старые бюрократы, кстати, никогда не сталкивавшиеся с уличным бандитизмом. И только спустя год-два люди начали понимать, что можно покупать и продавать сталь, нефть, алюминий, получать экспортные квоты, зарабатывать валюту. Когда пришло это понимание, а это произошло примерно весной девяносто третьего, и начался настоящий бизнес в сырьевой сфере. Тогда криминальные элементы и пришли. Сначала они «работали» в качестве «крыши» на торговых базах или на авторынках, например в Южном порту, там сидели «солнцевские». А потом увидели, что кто-то начинает зарабатывать деньги не на продуктах питания, а на сырье. И пошли в эту сферу.