– А ты знаешь, я, как ни странно, больше всех пострадал от этих алюминиевых войн. Пострадало мое имя, – сказал Алик.

Я промолчал. Зная репутацию Тохтахунова, я был готов поверить, что от связей с ним страдала репутация десятка российских бизнесменов. Но что наоборот! Это был настоящий сюрприз. Значит, именно Алик пострадал от знакомства с Черным!

– Это правда, хотя я как бизнесмен никакого отношения к металлургии никогда не имел. Думаю, это все произошло от различного рода знакомств в этом мире. Миша Черный – это мой земляк, мой друг детства, с которым я учился в одной школе. Вместе с ним в футбол играли. Хотя он и помладше был. Мы тогда просто дружили, но в детстве каким можно было бизнесом заниматься? Он делал что-то свое, я был сам по себе. Потом мы, уже повзрослев, встретились в Москве, позже – долго общались в Париже, хотя я там мало с кем вообще поддерживал дружеские отношения. Вот так я попал в поле зрения самых разных спецслужб мира – через знакомство с Мишей. Хотя я сам, повторю, никогда никаким алюминием не занимался. А сам Миша нормальный, уважаемый человек. Из него на Западе сделали символ мафии умышленно, потому что он одним из первых в России сделал большие деньги. На Западе до сих пор не понимают, что к российскому человеку слово «мафия» вообще неприменимо. Нет у нас мафии, в том числе и в бизнесе. У нас другая система координат, другие правила. У нас, например, как считается? Есть «уважаемые» люди. На таких «уважаемых» людях, которые завоевали авторитет своими крутыми делами, поступками, строится весь бизнес, все отношения решают они. Ну и при чем здесь мафия? Она у них там – в США, Италии, Израиле. Они завидуют тому же Черному, потому что он сделал по-быстрому много денег. Как – я не знаю, говорю же, общих дел у нас даже в детские годы не было. А он создал первую крупную алюминиевую империю. У него есть потрясающее качество: он иногда умеет слушать людей. Иногда, когда ему это надо. Он чувствует людей, как хороший и тонкий психолог, – если Миша понимает, что человек рядом знает что-то лучше и больше, чем он, Черный обязательно прислушивается. Если бы он все делал в одиночку, разве все так у него успешно бы сложилось поначалу?! А что касается законности зарабатывания денег, то он все сделал законно. Другое дело, все мы знаем: редкие крупные капиталы делались честно. Но тут дело совсем в другом. У нас как бы законы были незаконные. Были в них дыры, лазейки. Надо было просто знать, как ими пользоваться. Миша знал, конечно, он – талант в такого рода операциях. Потому и сколотил состояние. Многие тогда пользовались этим. Кроме того, и налогов в стране не было. Кто их платил? Да никто! Были льготы, в том числе и в его бизнесе. Конечно, надо было этим умело пользоваться. Но теперь ему начинают задавать все больше вопросов со всех сторон. Это потому, что он богатый, приклеивают ярлык «мафия». Приходится ему который год по судам таскаться, на него же постоянно и пресса нападает. Он – загнанный. Но самое главное, он – нормальный жесткий бизнесмен, крупный бизнесмен. А когда говорят, что он такой жесткий, имеют в виду, что это, мол, он убил конкурентов и бывших партнеров. (О жертвах алюминиевых войн стоит рассказать отдельно. – Авт.) Ну как он мог убить? Он же за границей все время жил. Это, я считаю, все слух про его какую-то жестокость. Ты сам с ним пообщайся получше, все узнаешь и поймешь. Он все должен, наверное, сам рассказать – и про бизнес, и про то, как на него спецслужбы давят. Хочешь про Мишу узнать и про всю историю алюминия, надо прежде всего с ним обо всем поговорить. Тебе обязательно надо с ним познакомиться. Он очень откровенный человек, всегда говорит правду.

Алик действительно не занимался металлургией, но что-то мне подсказывало, что его с Михаилом Черным связывала не только общая подозрительность со стороны западных спецслужб и игра в футбол на асфальтовых «коробках» в Ташкенте. Совет Алик дал хороший – узнать обо всем у самого Михаила. Но скажет ли тот правду, окажется ли действительно таким общительным и откровенным? Об этом я думал, провожая Алика Тайваньчика до его машины, припаркованного у дверей кафе новенького «мерседеса». Охрана заботливо окружила иномарку, усаживая хозяина в салон. Алик на прощание махнул рукой.

Я знал: больше мы с ним, как и с Анзором Кикалишвили, о Михаиле Черном говорить не будем. Сейчас-то он без особого желания о нем рассказывал. Но меня больше интересовало другое: а знает ли уже сам Черный, что какой-то московский журналист обегал пол-Москвы и готов еще объехать полмира, чтобы узнать о нем как можно больше? Алик мне об этом не сказал. Но я почему-то был уверен: Черный уже все прекрасно знает. Он все больше представлялся мне в образе некоего спрута или паука, в сетях которого давно барахтаются, сами того не ведая, менеджеры и мафиози, чиновники и агенты спецслужб. Паутину за эти десятки лет Черный сплел огромную. И моя задача – не оказаться в ней, по крайней мере, раньше срока. Да, мы с ним должны обязательно встретиться. Позже...

Я долго старался как можно больше выяснить о том самом узбекском периоде жизни «цеховика» Михаила Черного, который словно пропасть зиял в его биографии. Спорт, вьетнамки, кооперативы – и вдруг такой стремительный скачок в олигархи, да еще какие – алюминиевые! Порой приходилось вновь и вновь возвращаться к началу этой истории, чтобы понять, как Михаил сколотил свои первые капиталы и что же за миллионы братья Черные вкладывали в алюминиевую промышленность. Я был уверен, что непременно есть люди, желающие знать о его узбекском периоде правду, которая почему-то никак не попадала в официальную биографию. В российской прессе информации о стартовом капитале Черного практически нет. Но если внимательно изучить отдельные факты биографий тех людей, которые в те годы окружали будущего российского олигарха, можно выстроить довольно любопытную версию.

В 1985 году братья Черные действительно основали один из первых кооперативов в Узбекистане. После этого как раз и следует огромный пробел, вплоть до 1992 года, когда Черные вступили в альянс с братьями Рубен из Великобритании в рамках международной группы TWG для ведения алюминиевого бизнеса в России. При этом Черные не только предложили Рубенам стандартный набор услуг – доступ к производственным активам в России, Казахстане, Украине, Узбекистане, Таджикистане, личные связи с людьми в правительстве, принимающими ключевые решения, сразу несколько десятков подконтрольных банков и бессчетное количество фирм-«прачек». Судя по всему, партнерам – братьям Рубен была предложена и мощная силовая поддержка: без «крыши» в России тогда, как вы помните, и шагу ступить нельзя было. Каким образом никому не известные кооператоры из Ташкента обросли таким капиталом и, самое главное, влиянием? Этот вопрос или, вернее, именно этот пробел в биографии Льва и Михаила Черных делает их совершенно уникальными фигурами в ряду других российских олигархов, о деятельности которых в этот период известно немало. О Черных – ничего. Почему? В этом-то и следует разбираться, иначе ответа на вопрос: как в России стать олигархом? – не получить. Но результат того стоит. Надо лишь провести пару недель в архивах десятка советских и российских газет. И в итоге получится совсем другая биография славных братьев-олигархов! Настоящая! Итак, по распространенной версии, средний брат, Лев Черный, после окончания Ташкентского политеха работал в какой-то научной лаборатории. Затем занялся изготовлением товаров народного потребления, работая в филиале какого-то завода. На базе этого филиала Лев создал первый в республике производственный кооператив, к работе в котором привлек своего брата Михаила. Здесь сразу возникает вопрос: как вчерашний выпускник сумел добиться разрешения открыть в то время полутеневое производство, особенно если учитывать, что руководил тогда заводом обладающий большим влиянием Махмуд Раджабов, не терпящий никакой самодеятельности и ставший через несколько лет зампредом в первом правительстве отделившегося от СССР Узбекистана. Самое интересное, что, будучи студентом, Лев никогда не проявлял склонности к бизнесу, а тогда это были лишь фарца и спекуляции, исправно посещал собрания комсомольского актива курса и вообще был студентом без порочащих его связей. А тут так неожиданно – сразу столько талантов.