«"Михаил Черный, – цитирует его Кнут Ройс, – лучший человек из всех, кого я знаю"». Подтвердив, что в ФБР его «спрашивали о многом про Михаила Черного», Кислин повторил Кнуту Ройсу что «Михаил лучший из всех моих партнеров».
Между тем все в том же рапорте ФБР отмечено, что в начале 1990-х годов Михаил Черный «занимался бизнесом в Trans Commodities, нью-йоркской торговой фирме, известной отмыванием миллионов российских долларов в Нью-Йорке». В рапорте Интерпола, со ссылкой уже на российское МВД, говорилось, что братья Черные «также занимались бизнесом – феррометаллами – с американской компанией Trans Commodities, Inc.». Кнуту Ройсу на это Сэм Кислин заявил, что, возможно, его менеджер Михаил Черный делал что-то ему неизвестное, но только то, что ему было велено.
На вопрос, уж не лучший ли его партнер подделал подпись босса на прошении о визе для Антона Малевского, Сэм Кислин ответил, что такое не исключено, но утверждать это нельзя, так как доказательств у него нет. Во всяком случае, в ФБР Кислину сказали, что почерковедческая экспертиза установила, что это не его подпись, а почерк Михаила Черного не проверяли. В статье Кнута Ройса еще много говорилось о деловых связях Кислина с братьями Черными, о советах Сэма Мише взяться за ум и «уйти из алюминия», так как добром это не кончится, и о том, что в итоге Михаил Черный его послушался.
Отзываясь о ФБР в общем положительно, Сэм Кислин все же заметил, что Бюро охотится не за теми людьми. По словам Ройса, Кислин «пытался встретиться с тогдашним директором ФБР Луисом Фри и объяснить ему, что в Нью-Йорке агенты Бюро ловят не профессиональных преступников, которые состоят в мафии и отмывают деньги, а просто хотят свалить все на Михаила Черного, на Сэма Кислина, на тех, у кого кошерные бизнесы».
В Нью-Йорке русскоязычной преступностью занимается созданный 1 мая 1994 года отдел С-24, который называли русским. Помимо С-24 был отдел С-6, занимавшийся борьбой с организованной преступностью выходцев из стран Азии, куда входили иммигранты из азиатских республик бывшего СССР. Сейчас отдел С-24 называется отделом борьбы с евразийской преступностью, а С-6 занят остальными азиатами.
На пресс-конференции, которую созвал Сэм Кислин и его адвокат Джеральд Уолприн 29 декабря 1999 года, присутствовал также бывший специальный агент ФБР Джоэл Бартоу, который прослужил в Бюро десять лет, из них шесть лет занимался как раз борьбой с русской мафией в Нью-Йорке и, в частности, делом Иванькова. Уйдя из Бюро, он, как многие бывшие правоохранители, открыл частное детективное бюро Specal Investigations for Executive Security Services and Investigations (ESSI) в Нью-Джерси. После всего сказанного Сэмом Кислиным о Михаиле Черном для статьи Кнута Ройса бывший агент ФБР своим выступлением поставил все с ног на голову и заявил, что в рапорте ФБР, о котором идет речь, указана манхэттенская фирма, которая якобы помогала российским преступникам получать американские визы и отмывать деньги, но это совсем не Trans Commodities, Inc. Сэма Кислина.
«Это компания, которая называется точно так же, – устно и письменно заявил Джоэл Бартоу, – вторая фирма, которая не зависела от компании Кислина и занималась тем, что упомянуто в рапорте ФБР. Этот рапорт с самого начала перепутал две фирмы. Узнав об этой разнице, я лично передал по телетайпу в центр ФБР свой рапорт с объяснением». К этому можно добавить, что адвокат Уолприн, со своей стороны, направил директору ФБР Луису Фри негодующее письмо с просьбой объяснить, каким образом закрытые данные его Бюро так свободно попадают к журналистам, а в результате этого пострадало доброе имя Сэма Кислина, патриота Америки и борца с организованной преступностью. «Кислин сотрудничал с ФБР, сообщив ценную информацию, – написал адвокат. – А за это кто-то по ошибке заклеймил его преступником и притянул к политическим играм».
«Много лет назад в ФБР меня спросили, могу ли я ответить на некоторые вопросы, – заявил сам Кислин. – Я немедленно – и без всяких адвокатов – сказал, что буду счастлив сотрудничать и предоставить ФБР информацию. Так я и сделал».
В 2001 году Яаков Зихрони, израильский адвокат Михаила Черного, провел в Тель-Авиве аналогичную пресс-конференцию, на которой выступил Джоэл Бартоу. Там он уже сказал, что в ФБР занималось изучением связи Черного с отмыванием в США денег от наркоторговли. «В результате следственных мероприятий я пришел к выводу: Черной не имеет никакого отношения к русской мафии, – заявил Бартоу. – Я слышал, что в черные списки (российского. -Авт.) МВД попадают те, кто отказался заплатить отступные. Эти списки передаются в Интерпол и правоохранительные органы других стран. После этого у отказавшихся откупиться предпринимателей начинаются проблемы».
Статья об этой пресс-конференции появилась в «Московских новостях» 3 апреля 2001 года, и ее автор Дмитрий Радышевский пояснил, что «уже примерно год деятельность детективного бюро Бартоу оплачивается Черным, которому Бартоу старается помочь в восстановлении имиджа порядочного человека»!!! Но... О чудо! Спустя некоторое время «принципиальный журналист-расследователь» Радышевский сам станет ближайшим помощником и правой рукой Черного в Израиле. Неужели не знал, на кого работать идет?..
Первым секретным документом ФБР про русскую мафию, который пошел гулять по страницам газет Нового и Старого Света, можно считать так называемый «список Муди», бывшего заместителя директора ФБР и начальника отдела борьбы с организованной преступностью. Джеймс Муди (в России из корректности называют Моуди) начал прохладные контакты с еще советской милицией в конце 1980-х годов, а в начале 1990-х именно он предложил директору Бюро создать русский отдел. Дел у этого отдела все прибавлялось: если в 1990 году ФБР вело только 68 дел, в которых фигурировали удальцы из СССР, то всего лишь через три года таких дел было уже 215.
Американские журналисты взялись за новую тему наравне с правоохранителями, и читатели наравне с дикторами радио и телевидения США начали ломать язык, выговаривая новые слова – organizatsiya и vory v zakone. А чего всем им стоило произносить названия таких преступных группировок, как solntsevskaya, izmaylovskaya, lyuberetskaya, chechenskaya, kazanskaya, dagestanskaya, mazutkinskaya и так далее! И это только топонимические названия, а ведь появились еще и эпонимические, не по местам появления, а по фамилиям вожаков или авторитетов: Ivankov organization, Ludwig Fainberg Group, Mogielervich organization, Brandwain organization, Sorkin, Baklanjv, Rudyak, Bruk, Sogomonyan, Ibragimov, Arakelyan, Itayev, Blikian organizations... В «списке Муди» были все или почти все, включая такую нетруднопроизносимую фамилию, как Cherny, он же Chernoy, он же Tcherny.
Джеймс Моуди научился выговаривать все это в 1992 году, когда в Вашингтон прилетел заместитель министра внутренних дел России Михаил Егоров, возглавлявший Управление по борьбе с организованной преступностью. «Мы провели вместе несколько дней и поняли, что решать проблему русской мафии можно только сообща, – рассказал Моуди в одном из интервью. – Никаких договоров между нашими странами еще не было, не было даже подписано соглашение об экстрадиции преступников. Но через несколько месяцев по нашей просьбе ГУОП арестовал и переправил в США мошенников Давида Шустера и Александра Белоногова». И еще он сказал фразу, которую следует запомнить: основная разница между Россией и США заключается в том, что по американскому закону любой человек может открыто назвать себя боссом мафии и за это его нельзя арестовать. А в России человек, чтобы его не арестовали, должен быть боссом мафии.
Как попали братья Черные в «список Муди»? Да очень просто.
– В 1988 году я уехал в Москву, где познакомился со многими нашими «предпринимателями новой волны», с западными бизнесменами, – рассказал Михаил Черный в 1999 году российской газете «Мир новостей». – Знакомство в конце 1989 года с американцем Сэмом Кислиным, который тогда торговал всем – от апельсинов до швейных машинок, – во многом определило мою дальнейшую судьбу.
