В течение веков мифы и религия в более или менее тесном содружестве справлялись и удовлетворяли потребности растущего человека. Что же такое — формирующая функция мифа? Что они, собственно, формировали? (Не будем говорить о том, что они отражали — это культурологическая, а не психологическая проблема).

Вот самый общий и далеко не полный перечень освещаемых ими вопросов (каждый, в сущности, — обучающая программа):

1) почтение к старшим (отношение к авторитетам),

2) как строить отношения полов (полоролевые установки),

3) смысл жизни (или ради чего следует жить),

4) отношение к смерти (ради чего или в каких случаях жить не следует),

5) отношение к окружающей среде (если это кажется удивительным, вспомните эпизод из "Калевалы", где Вяйнямейнен оставляет для орла березу на краю поля).

(Многогранность мифов позволяет не только продолжить, но и полностью поменять этот список в зависимости от точки зрения, но мне для дальнейшего изложения важны именно эти пункты).

Поскольку сейчас в "цивилизованных" странах древние мифы ничего особенно не формируют, а потребность, как уже говорилось, осталась (ведь все новые и новые поколения вступают в жизнь), то, следовательно, что-то должно было заменить собой древние мифы в нашей жизни и в жизни наших детей (а для атеистов что-то должно было заменить собой и религию).

Итак, роли (функции), которые что-то должно было на себя взять:

1) ОТРАЖЕНИЕ (проблем, задач, вопросов) — для маленьких детей сказки и сейчас неплохо справляются, но дальше?..

2) ФОРМИРОВАНИЕ (навыков социального поведения и ЛИЧНЫХ этических принципов)

3) КОРРЕКЦИЯ (отклонения и возрастная динамика).

Попробуем теперь перечислить все основные инструменты современного общества, которые имеют какое-либо отношение к обсуждаемым функциям:

а) книги,

б) кино или видео,

в) телевизор или радио,

г) театр во всех его формах,

д) религия во всех ее формах,

е) компьютер,

ж) психология и психотерапия, не как наука, но как практическая дисциплина.

Разумеется, между всеми объявленными пунктами имеется бесконечное число связей и переходов, и поскольку не представляется возможным обсудить зависимость всего от всего, сузим тему до рамок заявленной.

Я выбираю практическую психологию, как область моих профессиональных интересов, и фантастику, как жанр литературы, потому что в рамках моего практического опыта именно этот жанр оказался теснее всего связанным с "мифологической" частью сознания моих клиентов (разумеется, я осознаю, что выбор мой совершенно искусственен, так как театр, например, или программа новостей тоже насквозь мифологичны).

Итак, с самого начала — различие: психотерапия — инструмент индивидуальный, на третью, коррекционную роль. Она вступает на сцену тогда, когда все другие инструменты почему-то дали сбой, не сумели выполнить свои адаптационные функции.

Фантастика, напротив, — инструмент массовый. Как в древности ни один подросток не проходил мимо мифов своего племени, так сейчас ни один подросток не проходит мимо фантастики (пусть даже в видеоформе).

Мой личный опыт практикующего психолога говорит: фантастика, особенно основанная на неискаженных мифах, — вещь очень сильная, может помочь в психотерапии, а может даже в отдельных случаях и заменить ее в психокоррекционной работе. (Помним все время, что ее "проникновение в массы" больше, чем у психологии и психотерапии вместе взятых). Так почему же этого не происходит? А если происходит, то явно недостаточно? И почему все учителя литературы в поголовном ужасе от того, что делает с душами их детей эта самая массовая фантастика? (Старая гвардия — Жюль Верн, Грин, Беляев, Уэллс — по-прежнему в чести, но мир изменился…) Учителя снобы? Авторы — бездарны или, того хуже, злонамеренны?

Я думала об этом. И для себя пришла к выводу, что дело вовсе не в снобизме учителей и не в бездарности авторов. Третья роль получается так плохо сыгранной фантастикой оттого, что не доиграны (или не сыграны вовсе) первые две — ОТРАЖЕНИЕ и ФОРМИРОВАНИЕ. А почему, собственно, фантастика должна эти роли играть?

Что бы там ни говорило писательское самолюбие, но сейчас основным читателем основного числа фантастических произведений является подросток или молодой человек. Именно для этих категорий читателей фантастика может быть основным объемом чтения. Подходя к зрелости, человек обращается к другим жанрам и находит там другие проблемы и другие ответы. Подросток же может годами "вариться в котле" фантастического жанра и именно там искать ОТРАЖЕНИЕ своих проблем, возможности ФОРМИРОВАНИЯ отсутствующих пока навыков, и ответы на ВСЕ интересующие его вопросы.

А теперь — сходство. И фантастика, и психотерапия СТАВЯТ перед человеком его проблемы. Психотерапия человеком ограничивается, а фантастика ставит их и перед группой людей, и перед нацией, и перед человечеством Земли в целом (в этом, последнем, заслуги фантастики огромны, но речь сейчас не об этом). Психотерапия претендует на то, чтобы пытаться решать выявленные проблемы человека. Берется за это и фантастика, но часто, в упоении от глобальности или занимательности выставленных на всеобщее обозрение проблем, как-то забывает о человеке, делая его либо инструментом познания, либо инструментом свершения. Да, чувствующим, думающим, страдающим, любящим, но — инструментом.

Таким образом, фантастика (да, зачастую, и другие жанры литературы) не решает проблем человека, а иногда и уводит его в мир "суперавторитетов", голых (как король в известной сказке) идей. Ничьих проблем не решит ни идея коммунизма, ни идея Бога, ни идея подпространственного перемещения, ни идея Вселенского Разума. Каждый по-своему, но все же весьма похоже мечутся по жизни и верующие, и коммунисты, и космонавты. Любой формирующийся человек (по крайней мере подсознательно) это чувствует и ищет себе в первую очередь, не систему, а личный идеал (Тимур, Христос, Рэмбо), и только потом — "суперавторитет" в форме идеи (идея коммунизма, идея страдающего Бога, идея "справедливости с кулаками"). Естественно, образ, который выберет для себя человек, во многом зависит от уже сформировавшихся у него нравственных и этических установок (вспомним родителей). Но зависит и от набора предлагаемого.

То есть, я хочу сказать, что в литературе вообще и в фантастике в частности молодой человек ищет (как когда-то искал в мифе) не идею, а отражение СВОИХ проблем в лице Героя, который Чувствует, Думает, и Совершает Поступки. Хочется подчеркнуть, что это должен быть не Идеал, а просто Герой (интересно, что с нравственных позиций поступки большинства мифологических персонажей, мягко сказать, — сомнительны — вспомним героев "Илиады", русских былин, "Калевалы"). То есть, герой, изначально обладающий безупречным этическим чутьем, всегда побеждающий в борьбе с собой и с переменным успехом борющийся лишь с неблагоприятными условиями среды, для молодого (а для старого?) человека не только неинтересен, но и непродуктивен (в смысле формирующей, унаследованной от мифа функции). И все же он должен быть — Героем, а не отрицательным персонажем. Вот так! Но мифам-то это удавалось. Их герои совершали кошмарные деяния и все же оставались живыми и привлекательными, и все же — учили! И тоже для того, чтобы это стало возможным, создавался фантастический, отличный от реальности мир, и тоже герои попадали в ирреальные обстоятельства. Но фантастичность этого мира была вторичной, в сущности, вынужденной (в реальном мире с реальными людьми любые эксперименты с нравственностью — безнравственны). Полигон для испытания нравственных и этических парадигм, выбор способствующих выживанию человека, популяции, вида в целом и отсев негодных — вот что такое, в сущности, пространство мифа. Вот что искал и находил в мифах вступающий в жизнь и уже идущий по жизни человек. И это же он ищет теперь в фантастике (Уважение к Пути, во всех его видах и формах. Отсутствие запретных тем и форм поведения. Безусловная честность в отражении последствий. Можно смеяться, но ведь именно благодаря соблюдению всех этих условий "Махабхарата", в сущности, — антивоенное произведение). И в лучших своих образцах фантастика достойная преемница мифа!