Милостивый государь Роман Эмильевич!

Я с детства испытываю уважение к литературным критикам, как к людям, которые, во-первых, умеют доступным языком изложить содержание чужих произведений, а во-вторых, владеют даром объяснить читателю, а заодно и автору, что именно он, автор, хотел сказать. И Вас, хотя и заочно, я знаю как авторитетного специалиста, заслуженно увенчанного многими премиями и наградами.

Тем удивительнее мне было прочитать Ваши статьи, посвященные моему скромному труду, сначала в "Фантакрим-Меге" #6 за 1993 год, а теперь и в "Неве" #9 за 1994 год.

К критике в свой адрес я отношусь неизменно благожелательно, ибо всегда полезно и интересно, особенно лишенному полноценного интеллектуального общения провинциалу, узнать квалифицированное мнение о своих недостатках, а равно и достоинствах, буде таковые обнаружатся. И от Вас я с удовольствием выслушал бы замечания по поводу идейного замысла, сюжета, фабулы, стиля, фактографии эт сетера, и, может быть, понял бы, наконец, отчего так взволновалась питерская школа фантастики по поводу полученных романом премий.

Однако вместо этого я вынужден был испытать чувство глубокого недоумения. Поскольку я не ожидал обнаружить у признанного авторитета столь вопиющего непрофессионализма. Ибо, даже будучи настроенным заведомо негативно, критик должен был рецензируемый труд более-менее внимательно прочитать. Если же Вы это непременное условие выполнили, то остается предположить, что обе Ваши статьи написаны с какой-то специальной, не имеющей к чистой литературе отношения целью. А это уже… неизящно.

Поясняю. Вся Ваша критика строится на посылке, что "В.Звягинцев писал свой роман уже в новых условиях и обязан был действовать в соответствии со временем". А также подчеркивается, что автор имел в виду изготовить произведение массовой культуры, но это ему удалось не слишком.

Не стал бы оспаривать такого мнения, если бы в обоих доступных читателю изданиях (Ставрополь, 1992; СПб, 1993) не была обозначена дата его написания: 1978–1983 гг. А уж когда он, роман, вышел в свет — это второй вопрос.

Если Вы еще помните те времена и ситуацию с НФ в частности, и соотнесете с ними содержание текста, то, оставаясь хотя бы внутреннее честным, вряд ли вы сможете повторить, что автор имел в виду создать "нечто развлекательное". Во-первых, потому, что надеяться на публикацию, в то время и такого произведения, не мог бы и самый наивный из литераторов. Писалось для себя и узкого круга друзей, что, кстати, неплохо понял тоже не последний критик А.Балабуха, который был, вместе с Бритиковым, рецензентом романа еще в 1987 году. А во-вторых, никаких публицистических произведений, освещавших затронутые мной вопросы, в открытой печати в то время тоже не было. А за те, которые можно было найти в сам- и там-издате, светили сразу две статьи, если слышали — семидесятая и сто девяностая. На что мне и намекали тогда же близкие к компетентным кругам доброжелатели. Так что я готов признать свою неоригинальность и примитивность, но лишь по отношению… Ну, сами решите, кто тогда внутри этой страны поднимал подобные темы, и при этом ни сел и не уехал. Если вспомнить даже мэтров, то в "Граде обреченном" они по поводу сталинизма ограничились лишь аллегорией. А о терроре против казачества я вообще, наверное, первый вспомнил, лет за пять до "Огонька", основываясь на личном опыте моей семьи.

Вот это меня и задело в Ваших статьях — попытка представить меня человеком, в разрешенное время наскоро слепившим "развлекаловку" из чужих штампов. В "Меге" Вы так меня и изобразили. Знаете, в Одессе принято говорить: "Хорошо быть умным раньше, как моя жена потом"… Интересно было бы почитать, что Вы в семьдесят восьмом году писали…

И второе — тоже по поводу Вашей литературоведческой квалификации. У меня, кажется, открытым текстом сказано, без намеков и аллюзий, что не в целях разъяснения способа выиграть войну написана так непонравившаяся Вам часть романа (скучна она или нет — не мне судить, но мнения есть разные), а для того, чтобы показать, что в нашей стране десталинизация идет плохо, даже если ее берется проводить сам тов. Сталин. Писалось это, напомню, когда Брежнев, Чаковский, Стаднюк и иже с ними делали все, чтобы сталинизм реабилитировать и реанимировать. Юбилей столетний И.В. приближался…

Там же, задолго до Горбачева, сделан вывод, что революция сверху в этой стране шансов на желаемый результат почти не имеет. Да и война-то у меня Новиковым не выигрывается, если помните, немцы все же фронт прорывают и к октябрю приходят туда же, куда и в нашем варианте истории пришли.

И в заключение немного хронологии. Данный роман был полностью завершен в начале 1983 года (отчего его действие и отнесено в будущее, в 1984-й). В 1985 году была предпринята первая попытка его публикации (Ставрополь, сборник "Десант из прошлого") каковой сборник был категорически запрещен Госкомиздатом. А.Н.Стругацкий попытался вмешаться в судьбу сборника, предпринял демарш в ЦК КПСС, о чем тоже хорошо известно, и имел от того письма очередные неприятности. Вышел же сборник лишь в 1988 году, о чем Вы должны тоже быть в курсе.

Вот в принципе и все, что я хотел Вам сказать. О прочих несообразностях в Вашей "меговской" статье я умолчу. Они лишь производное от Вашей основной позиции.

По поводу же литературных недостатков романа выслушаю Ваше мнение с удовольствием и благодарностью.

Примите уверения в совершеннейшем к Вам почтении

Василий Звягинцев

26.12.94 г.

Рецензию на себя было прочесть интересно. Бережной — умница. Все грамотно. Кроме мелочей. "Мелочи": 1. Подзаголовок у "Автобиографии" не "сказочка", а "сказка"; в слове "сказочка" есть нечто совково-ироническое, и я бы никогда не позволил себе использовать его в качестве подзаголовка к лирической и философской притче. А Бережной не просто ошибся, а еще и утверждает, что слово "сказочка" "вполне соответствует". Это говорит о чем? О том, что рецензент, хоть и хвалит новеллу, но ни черта в ней не понял. И за это-то, скорее всего, и хвалит — чтобы не прослыть дураком. 2. Бережной прохаживается по "негативу" и в пример приводит "Рок-н-ролл мертв". Но если бы он взял на себя труд подумать, он бы обнаружил, что весь этот негатив "Рок-н-роллом" и ограничивается; это действительно слабая вещь, и я жалею, что уступил Алану Кубатиеву (я предлагал вместо нее поставить "Пятна грозы"). 3. Главное. Упор в рецензии делается на идеи, а не на художественные особенности. Думаю, сказывается воспитание на переводах, где язык — средство коммуникации, не более. А ведь идея в литературе одна — борьба добра со злом, света с тьмой, прогресса с реакцией… Книги отличаются только воплощением этой идеи. Короче, Бережной — умница, но не Тынянов. А за добрые слова ему спасибо.

Теперь позволю себе рецензию я. На ваш журнал. Вы, ребята, молодцы и подвижники. Но! Как профессиональный журналист с соответствующим образованием, опытом работы, вплоть до редактора городского органа печати, скажу: ваша работа крайне непрофессиональна. Прежде всего это касается жанровой структуры всего журнала и жанровой расплывчатости отдельных материалов. (Про оформление молчу, сие, понимаю, от вас зависит мало). Так вот. Больше половины журнала занимают письма, и все на одну тему. И они не переставая друг друга повторяют. И еще "ответы" на анкету, то есть, в жанровом смысле, это опять же письма. На хрен это нужно? Было бы намного лучше, если бы кто-то из вас взял на себя труд и смелость сделать обзор писем на тему "Странник". И мастерство обозревателя тут проявилось бы, если бы, во-первых, ни один из авторов писем и монологов не обиделся бы, что его "покоцали", так как увидел бы, что главное из его письма присутствует в статье и даже ярко сияет; во-вторых, если бы обозреватель в итоге сумел бы прийти к некому конструктивному выводу… А так, "эти письма обиженных" можно еще сто лет печатать без всякого толка.