Пример из жизни.

Недавно я дал почитать книгу "Омон Ра" одному профессору, профессиональному философу (который, кстати, имени Пелевина раньше не слышал, хотя толстые журналы читает исправно) как пример современного отечественного постмодернизма. Честно говоря, я ожидал любой реакции, кроме той, которая последовала. "Ну, прочитал я вашу книжку, — сказал философ. — И долго смеялся — до того там все на физиологическом уровне". Прошу заметить, что это мнение человека без особых предрассудков, знающего и Борхеса с Маркесом, и Камю с Сартром, и философов-постмодернистов тоньше и глубже, чем биолог Столяров, медик Лазарчук и инженер Пелевин вместе взятые.

Это тезисы для тех, у кого есть желание и силы полемизировать со Столяровым или с его докладом. Однако давно доказано, что в спорах рождается что угодно, только не истина. При желании эти положения можно развивать либо оспаривать — у меня, в любом случае, такого желания нет. Тем паче, что подход номер два кажется мне значительно более верным и прогрессивным. Итак, попытаемся проанализировать и понять, что именно заставило глубокоуважаемого Андрея Михайловича произносить столь абсурдные и несправедливые слова с такой высокой трибуны.

Как человек, лично присутствовавший на этом докладе, могу сказать следующее: Столяров не пытался что-либо доказать аудитории. Он вещал, пророчествовал и проповедовал — но только не убеждал. Его харизматическая речь, представляющая собой, на мой взгляд, смесь банальностей, резких фраз и беззастенчивого — хотя во многом и справедливого — восхваления себя со товарищи, была совершенно самодостаточна. Она не оставляла места для каких-либо вопросов или дополнений. Даже со "злобным Вершининым" спорил не Столяров, а Б.Н. Если Щеголев пытался донести до слушателей не только свои выводы, но и то, каким путем он "дошел до жизни такой", то столяровский доклад был направлен на одно вызвать у публики как можно более сильные, хотя бы и негативные эмоции. Провокация удалась на славу. Аудитория не обратила внимания на вопиющую алогичность положений доклада, полностью сконцентрировавшись на эпатирующем тоне. А зря.

Ах, что это были за положения! Цитировать Столярова легко и приятно — а посмотрите, как великолепно дополняют и раскрывают друг друга отдельные фразы доклада, поставленные в один ряд! Отложите Фрейда и вслушайтесь в эту музыку: "Плохой писатель тем и отличается от хорошего, что он никогда не скажет себе: я не умею писать…" — "…Дистанция между нами и литературой посредственной должна им (читателем В.В.) подсознательно ощущаться." — "Если книги такого писателя не получат признания, значит, виноваты в этом другие. Виновата литературная мафия, захватившая якобы власть в фантастике, виноваты конкретные люди, мешающие писателю, виновата сама фантастика, движущаяся, по мнению автора, не туда." — "Речь, по сути дела, идет о выживании нынешних российских фантастов. Стало совершенно понятным, что конкурировать с англоязычной фантастикой мы просто не в состоянии". (В данном случае логика проста до идиотизма: Почему мы не можем конкурировать с иностранцами? Поскольку мы, априори, писатели если не гениальные, то сверхталантливые, значит они все — бездари. Следовательно, читатели, которые любят их и терпят нас, люди с низким вкусом — "непрофессионалы", одним словом. Ату их, ребята!)

Можем ли мы назвать реальную, конкретную цель доклада о "литературных войнах"? По крайней мере, сам Столяров этой цели не раскрыл. Сейчас, когда единственная реальная проблема автора, это проблема публикаций, для большинства писателей "демократические игры" вокруг бронзового сувенира — отнюдь не главное. Я, по крайней мере, не могу назвать ни одного произведения отечественных фантастов, из вышедших в прошлом году, написанного хуже, чем на хорошем среднем профессиональном уровне (см. номинации на "Бронзовую улитку" и "Великое кольцо") — кроме имен совсем уж одиозных. В то же время, из произведений так называемого "реалистического" направления нечитаема (по причине беспросветной убогости) как минимум треть. Другое дело, что реалисты пишут больше и печатаются чаще. Что же касается переводной фантастики, то с ней бороться и вовсе глупо — во-первых, на нынешнем этапе это бесполезно, а во-вторых, конкуренция среди переводной литературы и так уже оттирает на периферию читательского интереса наименее интересные и значительные переводы.

Я далек от мысли, что таким образом Андрей Михайлович пытался свести личные счеты с кем-то из сидящих в зале писателей или читателей (хотя и это, в конечном счете, не исключено). Возможно так же, что его доклад был одним из заранее намеченных неудачных элементов шоу — вроде конферансье в пижаме и с бабочкой. Однако наиболее правдоподобной представляется версия, что доклад этот был призван не столько доказать что-то сидящим в зале, сколько успокоить самого Андрея Михайловича, встревоженного невосторженной реакцией публики на его последние произведения вообще и на вручение "Странника" в частности. Не секрет, что из всех книг издательства "Terra Fantastika", именно второй том Столярова расходится хуже всего — отчасти из-за ужасного оформления, отчасти из-за неудачного дизайна, а в основном — из-за специфичности включенных в него произведений. Такое положение вполне закономерно, ибо из всех вещей Столярова эти — тренировочно-экспериментальные — на мой взгляд наименее гармоничны. Ничего нет странного, что эта книга покупается лишь теми, кого Столяров интересует либо с профессиональной точки зрения — как одно из явлений текущего литературного процесса (что маловероятно), либо как своеобразная творческая личность, еще находящаяся в развитии, а потому имеющая право на отдельные чудачества. Вероятно, подсознательно ощущая некоторую однобокость своих произведений, Столяров и попытался доказать самому себе, что виноваты во всем непонявшие и неоценившие его гениальность читатели. Похоже, что даже ругая американскую фантастику, Столяров отчасти осознавал: хотя последние его вещи в чем-то и превосходят некоторые произведения вышеперечисленных авторов, они значительно уступают им по другим параметрам. И тогда он решил доказать миру, что главное в литературе именно то, что удается ему довольно виртуозно. Отсюда — сумбурность и отсутствие внятных аргументов в докладе.

Я присутствовал в зале, и, сидя на первых рядах, мог лично наблюдать, как мучительно наливаясь кровью и покрываясь испариной читает свой доклад Андрей Михайлович. Я склонен считать, что все его выступление было ни чем иным, как попыткой успокоить расшатавшиеся нервы путем самовнушения, этаким публичным аутотренингом. В таком случае, мы едва ли вправе спорить со Столяровым или пытаться разубедить его. Единственная ошибка докладчика в том, что столь интимный процесс он вынес на всеобщее обозрение. По крайней мере, надеюсь, Столярову удалось убедить себя в том, в чем он и хотел себя убедить. Я всегда завидовал людям, которые на полном серьезе безапелляционно уверены в незаурядности своего таланта.

Третий вариант подхода к данной проблеме я назвал бы подходом здравомыслящего человека. Именно такой взгляд, слегка отстраненный и скептический, кажется мне наиболее рациональным. Самоочевиден факт, что никаких реальных оргвыводов, как в благословенные "брежние" времена из речи Столярова последовать не может — к счастью или к несчастью, но сегодня спрос диктуется потребителем, а не "компетентными органами", которые всегда лучше меня знают, что мне читать, что смотреть, что носить и с кем спать. Больше всего это напоминает мне вычерпывание воды решетом или толчение воды же в ступе. Серьезно к такому толковищу может относиться только тот, у кого, подобно некоторым ведущим фантастам России, отсутствует хотя бы зачаточное, по-армейски непритязательное, чувство юмора и меры. Нормальный, здравомыслящий человек, глядя на сию безобразную свару, случись он ненароком на "Сидорконе", задал бы лишь один вопрос: вы что, ребята, статуэтки не поделили? — и был бы, между прочим, совершенно прав.

Напоследок хотелось бы добавить несколько слов по поводу теологических изысканий Александра Щеголева. Мне нравится его метафора, но должен сказать, что большинство фэнов являются по природе своей все-таки политеистами, язычниками, а не монотеистами. Как один из инициаторов так запомнившегося Александру пожимания рук, я хотел бы заметить, что дело тут скорее не в чьих-то претензиях на место Бога № 2, а в попытке одного из божеств пантеона узурпировать глубоко чуждые ему функции у других богов — не столь, может быть, значимых, но настолько же необходимых и значительно более умелых в своих областях, чем любой превысивший предел своих возможностей нувориш. Так, Б.Н. - принципиально не вездесущ, не всеведущ и не всемогущ, за что мы его и любим.