Перед расставанием сосед почему-то стал называть гостя «тайнас агентас».

Провал? Сразу же? Русский КГБ заранее знал о его приезде и поселил в соседней квартире своего человека? Но почему он говорит не «тайный агент», а добавляет какие-то прибалтийские окончания? Или тут замешан кто-то из маленьких, но гордых народов, отделившихся от Советского Союза? Но какое им дело до английского разведчика, никак не затрагивающего их интересы?

Англичанин связался по экстренному каналу со своим наставником и попросил совета. Наставник сказал, что если молодой человек будет представляться как «тайнас агентас», то русские, в свою очередь, будут принимать его за придурочного иностранца и никогда не заподозрят истины. Наставник даже сказал, какую фразу произносить при представлении.

Ученик последовал совету учителя и вскоре понял, что тот оказался прав.

За прошедшие годы он хорошо изучил русских, обеспечил себе легенду и не вызывал подозрений. «Тайнас агентас» никто ни разу не раскусил – как говорят эти русские. Но почему-то перед выполнением последнего задания у него было нехорошее предчувствие. Или его рассекретят, или он не найдет то, ради чего едет в Россию.

– Ты знаешь, что мы должны предложить на переговорах? – спросил лорд. – Мы хотим организовать выставку. У нас, а потом у них.

– И что? – не понял герцог.

– Ну как что?! Ты совсем не соображаешь? Можно же все свалить на них. И к нам не будет совсем никаких претензий.

– Как свалить на них? – спросил герцог.

– Я высказал идею. Теперь давай обдумывать детали.

– А ты прав… – медленно произнес герцог после того, как выслушал предложенный лордом вариант. Потом герцог кое-что добавил от себя.

Познакомиться и поговорить с моей соседкой сверху я смогла только через два дня, когда к ней стали пускать всех желающих. Выглядела она бледной и измученной. Ничего удивительного: у нее ведь была огромная кровопотеря.

– Это ты меня спасла? – слабо улыбнулась Соня. – Спасибо, Наташа. Если бы не ты… Поразительно – давние знакомые, на которых я рассчитывала, ничего не сделали, а ты, с которой я даже не успела познакомиться… Спасибо.

Она сжала мою руку.

– Соня, кто в тебя стрелял? Ты помнишь?

– Помнить-то помню… Но я его ни разу в жизни не видела… Наемный киллер, наверное. Молодой парень. Несимпатичный.

– Ты и на это обратила внимание? – поразилась я.

– Я всегда обращаю внимание. Ильич сказал, что, когда я немного отойду, будем делать фоторобот.

– Соня, а кто мог тебя заказать?

– Понятия не имею! Честно! И не понимаю, за что меня убивать! Если только маньяк какой-то… Но опять же почему? В клубе я его не видела… У меня очень хорошая зрительная память. Меня Ильич долго мучил. Но не знаю я! И не знаю, что у меня могли искать, раз драгоценности не взяли… Наташ, а там очень большой бардак?

– Нет. Мы с Варварой все убрали. Ну, может, ошиблись немного с полками. Мы ведь не знаем, что у тебя где лежало. Но ты не беспокойся. Я тебе помогу все разобрать, когда домой вернешься. Будешь сидеть в кресле и мне пальцем показывать, что куда класть.

Соня улыбнулась вымученной улыбкой.

– Коллекция машинок цела? – спросила она.

– Да, – кивнула я. – Ты их давно собираешь?

– Это не я… Это память о любимом. Его убили… Я попросила его друзей отдать мне коллекцию. Я ни на что не претендовала из имущества. А Витя… очень любил машины, в особенности гоночные, обожал смотреть «Формулу-1». Я теперь тоже смотрю, в память о нем, и болею за одну маленькую команду, которую купил наш соотечественник, тоже Виктор, только Ванидзе.

Я машинами никогда не интересовалась (кроме как средством передвижения), поэтому «Формула-1» и все, что связано с гонками, было для меня китайской грамотой.

– Что там у меня еще в квартире? – спросила Соня.

– Крупу с макаронами я выбросила, хотя Варвара и говорила, что надо разобрать. Но я тебе новые пачки куплю. Кстати, деньги я видела только те, что в сумочке. Может, они у тебя деньги украли?

– Пол вскрывали? В спальне с балконом?

– Линолеум не содран. И паркет в гостиной даже не трогали.

– Деньги у меня под линолеумом. И в банке. В смысле в учреждении, не в стеклянной и не железной. И раз не взяли драгоценности… Наташа, я тут голову ломаю, кто это мог быть! Что им нужно?!

– А бизнесмен твой?.. Он вообще чем занимается?

– Грузоперевозки. Гоняет фуры, вагоны… В политику не лезет и не собирается… Он, конечно, богатый человек, но у него нет ничего такого… что он мог бы прятать у своей любовницы. Естественно, он мухлюет с налогами. Это все делают, но он не занимается ни наркотиками, ни оружием…

– Ты уверена? Раз у него грузоперевозки…

Соня покачала головой.

– Он перестраховщик. Я его знаю больше года. Нет, не стал бы он. И компромат ему на сильных мира сего ни к чему.

– А поп?

– Что поп? Ему-то что у меня прятать?

– А тот твой… приятель, которого убили три года назад? Витя Рябой?

– Так уже три года прошло. Все быльем поросло. И все его друзья и недруги знали, что я у него – просто красивая игрушка.

Тут на глаза Сони навернулись слезы.

– Как я теперь работать буду с развороченным боком?! Лучше бы тот гад меня вообще убил!

– Соня, не смей так говорить! Во-первых, свет клином на стриптизе не сошелся…

– Да дело не только в стриптизе! Какой мужик теперь на меня посмотрит! Не стоять же мне на углу? Я к другому привыкла…

Я заметила, что пластическая хирургия в наше время дает поразительные результаты – вижу их на клиентках. Я не сомневалась, что и в случае Сони что-то можно будет придумать. Романова тяжело вздохнула.

– Но на какое время я выключусь из работы? А ведь возраст…

– Тебе сколько?

– Двадцать шесть.

– Выглядишь ты моложе. И неужели твои мужики не помогут?

Соня пожала плечами и опять шмыгнула носом.

– А ты когда-нибудь задумывалась о будущем? – спросила я.

– Сейчас ты очень напоминаешь мою маму…

– Кстати, а ей не надо сообщить, что ты…

– Нет! – рявкнула Соня, и у нее от усилия выступил на лбу пот. – Видеть ее не хочу!

Она аж заскрипела зубами. Я молчала. Расспрашивать, что Соня не поделила с матерью, было неудобно. Но Романова рассказала сама. Видимо, ей просто хотелось выдать кому-то все, что накипело. Признаться, меня поразило услышанное. Я ожидала рассказа о недовольстве матери образом жизни дочери и нежелании Сони слушать воспитательные речи, но проблема заключалась совсем в другом…

Несколько лет назад Сонина мать решила, что является внучкой великой княжны Ольги Романовой.

– То ли это ее из-за климакса заклинило, то ли из-за всех реформ, которые она болезненно переживала, – вздохнула Соня. – Не знаю. Когда она мне заговорщическим шепотом объявила, что я, соответственно, правнучка великой княжны Ольги, я вначале вообще не поняла, о чем речь.

– А фамилия у тебя отцовская?

– Нет, мать никогда замужем не была, как, впрочем, и бабушка. Теперь она заявляет, что это потому, что женщины должны были обязательно передавать детям царскую фамилию, а не всякий мужик бы на это согласился, в особенности в советские времена.

– Если я правильно поняла, то получается, что великая княжна Ольга родила твою бабушку? Так?

– Это не так, – хмыкнула Соня. – Но именно в это свято верит моя свихнувшаяся мамаша. Бабушка у меня была абсолютно нормальная, царство ей небесное, – Соня перекрестилась. – Кандидат физико-математических наук. Она настояла, чтобы меня назвали в честь Софьи Ковалевской. А сама – из семьи учителей, но никакой благородной крови у них не было. Прадед с прабабкой жили в Гатчине, преподавали в гимназии, прадед – математику, прабабка – французский, бабушка там и родилась, рано заинтересовалась науками, училась, замуж не вышла, маму родила уже в сорок лет, чтобы не остаться одной…