Соня тем временем рассказала, что Джеймс также очень подробно интересовался ее родственниками и желал быть им официально представленным. Девушка сказала, что ее обещали выписать в пятницу, и Джеймс готов в субботу вместе с ней ехать к ее матери и отчиму.

Я внимательно посмотрела на Соню.

– А тебе не кажется такой интерес странным? – спросила я. – Ты, бесспорно, красивая, но он сегодня увидел тебя впервые. И, прости меня, Соня, но речь идет о свадьбе, а не легком романчике. Тебе не кажется, что Джеймс куда-то очень спешит?

Романова тут же стала серьезной.

– Кажется, Наташа. И кажется, что его гораздо больше, чем я сама, интересуют мать с отчимом. Может, он считает, что коллекция у них? Только я готова поспорить на что угодно, что мои родственники просто не могли ее украсть!

– А Джеймсу зачем коллекция? Вернуть на родину? Или он хочет на тебе жениться, чтобы стать совладельцем коллекции? Но каким образом ее можно оформить в собственность, если, предположим, ее украли твои родственники?

– Она принадлежит потомкам царской семьи, – заметила Соня. – Нужно доказать родство. Думаю, тут все члены Общества выступят единым фронтом – если им что-то пообещать из коллекции.

Мы переглянулись.

– Что думаешь делать? – наконец спросила я.

– Давненько я не была в гостях у мамаши. Ты, надеюсь, со мной съездишь? Как раз мундир с собой прихватишь на примерку.

– А может, Николай Николаевич захочет принимать потенциального зятя уже в мундире, и мне придется работать день и ночь, чтобы закончить работу к субботе?

– Обойдется, – сказала Соня. – Кстати, я его дома видела только в старых тренировочных и вылинявшей футболке, а мамашу – в застиранном халате.

– Но ты ведь их предупредишь заранее?

– А стоит? – прищурилась Соня. – Может, нежданчиком, как любила говорить покойная Люда Борисова? Как раз и узнаем, есть у них что-то из коллекции или нет.

– Но зачем это показывать Джеймсу?

– Логично, – кивнула Соня. – Позвони моей мамаше, пожалуйста. Скажи, чтобы достойно подготовилась. Они ведь, в принципе, знакомы с Джеймсом. Наверное, будут рады.

– А мне ехать только с мундиром или еще и с Андреем Головановым?

Соня подумала и сказала, что лучше бы с Андреем – как потенциальным свидетелем на свадьбе. Мы еще похихикали, и я отправилась восвояси, думая, что завтра надо бы заглянуть в больницу к Ильичу. На Литейный мне, конечно, ехать гораздо дальше, чем к Соне, но я чувствовала себя просто обязанной его навестить.

Когда мы распрощались с Соней и я вышла в коридор, вокруг Джеймса и Андрея уже собралась толпа любопытных – как медперсонала, так и больных с родственниками. Джеймс рассказывал о своих русских корнях и английских семейных традициях. Заметив меня, Андрей отошел от дальнего родственника.

– Я не смогу отвезти тебя прямо домой, – сказал он тихо. – Мне нужно заехать в отделение милиции на Лиговке. Арестовали одного члена нашего Общества. Я должен подтвердить его личность. Это недоразумение…

– Конечно, я поеду вместе с тобой, – сказала я.

«Интересно, а за что арестовали? – подумала я. – Уж не за кражу ли коллекции?»

– Мама, я, вероятно, женюсь на русской, – сообщил англичанин. Маму следовало подготовить. – Это связано с работой.

– Нет! Мое сердце этого не выдержит!

– Мама, это временно, и я должен сделать это в интересах Англии.

– Ну, если так… Только не забудь про брачный контракт. А то алименты придется выплачивать тебе, а не Англии.

– Мама, я прошу тебя всем подтверждать, что я собираюсь жениться.

Джеймсу наконец удалось сбежать от поклонниц (на него смотрели, как на какую-нибудь звезду эстрады), и мы спустились вниз, к машине Андрея.

– Что все-таки случилось? – спросила я. – О ком идет речь?

– Об агенте одного крупного коллекционера. Американского, – добавил Андрей.

– И что? – не унималась я.

– Секундочку! – подал голос Джеймс. – О чем вы говорите? Почему я ничего не знаю?

Андрей сказал про арест агента и его пребывание в застенках русской полиции, откуда мы сейчас едем его вызволять.

– Почему я про это впервые слышу?! – Англичанин аж подпрыгнул на сиденье автомобиля.

– Потому что ты рассказывал дамам историю своей семьи. Помнишь: у меня зазвонил телефон и я отходил поговорить? Вот тогда Валерий и звонил из полиции, просил меня приехать. Я еду. Наташа тоже едет, потому что мне сейчас некогда завозить ее домой. Если хочешь – давай с нами. Не хочешь – я тебя сейчас высажу, и лови такси. Так мне останавливаться?

Джеймс покачал головой. Судя по выражению лица, которое отражалось в зеркале заднего вида, англичанин напряженно о чем-то думал, потом спросил:

– Ты собираешься платить за него залог?

– В нашей стране правильнее сказать: взятку, – заметил Андрей, потом добавил, что пока не знает, придется ли вообще платить.

– Неужели так могут выпустить? – поразилась на этот раз я.

– Зависит от ситуации, – сказал Андрей. – Мы недолго разговаривали. Он не успел мне все объяснить. Кстати, у кого сейчас с собой сколько денег?

У меня, естественно, были только рубли, чуть меньше пятисот. Конечно, на взятку этого не хватит. Не знаю, сколько лежало в бумажнике у Андрея, но он явно предполагал, что его наличных денег тоже не хватит.

– Джеймс! Валера тебе потом все отдаст! Сколько у тебя? Не жмотничай!

– А у вас в полиции могут снять взятку с кредитной карточки?

Андрей чуть не врезался во впереди идущую машину, я расхохоталась так, что у меня снова заболела грудь.

– Джеймс, как ты себе это представляешь? – спросила я, отсмеявшись.

– Ну, в ваших ресторанах же можно расплачиваться кредитной картой. И в некоторых магазинах можно. Правда, не во всех. Так почему бы не расплачиваться кредиткой в полиции? Если они берут плату? Ведь глупо же носить с собой большие суммы наличных денег!

Андрей заметил, что в России до сих пор наиболее распространенными способами оплаты остаются два – наличными и натурой.

– Натурой – это натуральный обмен, да? В смысле картошкой с дачи? Ваша полиция берет взятки мешками с картошкой и капустой?

Мы с Андреем опять покатились со смеху, потом Голованов объяснил – как. Джеймс задумался и уточнил, какой ориентации у нас основная масса сотрудников органов. Андрей ответил, что основная масса – если не все, как он надеется, – традиционной.

– Тогда придется платить Наташе? Ей придется… со всем отделением вашей полиции? Именно поэтому ты повез ее не домой, а в полицию? Как ты можешь обрекать Наташу…

– Наша полиция, Джеймс, однозначно предпочитает деньги, – уверенно заявил Андрей. – Можешь не беспокоиться за Наташу. Ты лучше, в самом деле, скажи, сколько у тебя наличных?

– Ваша полиция берет рублями?

– Наша полиция берет всем. Наверное, предпочтет доллары и евро.

У Джеймса оказались рубли в количестве двух с половиной тысяч и фунты стерлингов. Я подозревала, что хотя наша «полиция» лучше знает курс доллара и евро, она все равно предпочтет фунты стерлингов рублям, но промолчала.

Голованов остановился у отделения милиции рядом с милицейскими «Жигулями» и велел нам с Джеймсом пока посидеть в машине, правда, у Джеймса рубли забрал. Это англичанину не понравилось, он сидел, поджав узкие губы, а лошадиное лицо, казалось, вытянулось еще больше.

– Джеймс, не обижайтесь на Андрея, – мягко сказала я. – Вы, возможно, не понимаете некоторых наших особенностей…

Джеймс скривился, как от зубной боли.

– Я уже привык, Наташа. Меня предупреждали, что вы, русские, – люди весьма своеобразные… Но только после того, как я какое-то время пожил в России, я стал осознавать масштаб вашего своеобразия. Вначале было по-настоящему тяжело. Когда я слышал русский язык… Меня учили совсем другому русскому, понимаете?

Я понимала.

А Джеймс вспоминал одну незабываемую встречу. В самолете он оказался среди группы братков, выезжавших в Лондон на игру «Челси». Вначале он подумал, что они, может, поляки или украинцы, поскольку слова звучали похоже на русские, но были ему неизвестны. В группе была одна особа женского пола. Она стала рыться в сумочке, поняла, что там чего-то недостает, и начала спрашивать, нет ли у кого «мордогляда». У братков такого предмета не оказалось. Тогда они обратились к ближайшему соседу, каковым оказался английский аристократ Джеймс Блэк. Когда английский аристократ на классическом русском языке девятнадцатого века попросил объяснить ему, что это такое, ему посоветовали «отремонтировать бестолковку».