— Караул!!!

Это Вовка-большой. Сейчас появится разбуженный сторож. Надо перевести аппарат на него.

Однако прежде, чем Митя успевает это сделать, дверь сберегательной кассы распахивается, и оттуда прямо на Митю, грозя кувалдами-кулаками, вываливается какой-то человек.

О, черт! Еще один сторож. Митя Удальцов бросается прочь...

— Держи! — слышится сзади. — Держи-и-и!..

А вот уже и ничего не слышится. Митя Удальцов близ дома. Крадется вдоль сараев. В одном из них — летний штаб гарнизона. Сарай шумно дышит. Кто-то уже прибежал. Митя Удальцов входит. Ага, все здесь! В горле горько от бега. Говорить ни о чем не хочется. Голова от бессонницы как не своя. Спать!

Просыпаются от яркого солнца. Сарай — как сито. Сеет солнце на что попало. Глазам больно. Сосновый сучок в стене горит, как раскаленный уголек. За стеной — собачий лай и голоса.

— Здесь они, товарищ лейтенант!

Голос знакомый, милиционера Еремина. От этого голоса мороз по коже. Сна как не бывало. Сгрудились возле двери. Вот она, расплата! Сторож сберкассы что хочешь наговорить может...

Митя Удальцов весь красный. Вот-вот заплачет. Только пример подай. Но никто не подает, и Митя сдерживается.

Феликс Кудрявцев, наоборот, весь бледный. А в животе, как от мороженого, холодно. Только холод не сладкий, а горький.

Степа Варенец — весь внимание: страшно, но любопытно.

Вовка-большой решительней всех, хотя, если честно, и у него дрожат поджилки. Решительность у Вовки-большого от вожатства.

Митя Удальцов ближе всех к двери.

— Открой! — приказывает Вовка-большой.

Митя открывает.

— Выходи! — кричит милиционер Еремин.

У милиционера Еремина пистолет. Рядом с милиционером — лейтенант. И у лейтенанта пистолет. В правой — пистолет, в левой — на поводке — собака.

Позади милиционера и лейтенанта жмется сторож с серебряным зубом.

Первым выходит Вовка-большой. За ним — все.

Собака угрожающе рычит и рвется.

— Они? — спрашивает милиционер у сторожа.

— Что? — Сторож криво усмехается. — Тот во! — и заносит руку над головой.

Но лейтенант сторожу не верит. Лейтенант верит собаке. Забирает ребят и в машине с красным пояском везет в райцентр.

Сторож тоже едет.

В окошечках, забранных решетками, как на экране телевизора, то появляются, то исчезают, чтобы уступить место другим, картины родного пейзажа.

...Верба на берегу Ворожейки. Вовка-большой вздыхает: его гордость. С этой вербы, кроме него, никто еще в речку сигануть не отважился.

...Подсолнухи в поле. Важно, как дамы-иностранки, кивают шляпками. Феликс Кудрявцев, забыв, куда едет, усмехается: «Подсолнухи на ходулях... его затея». Воткнул ходули в поле, срезал два подсолнуха и к ходулям привязал. У пеших и машинных людей глаза на лоб при виде такого чуда: гляди, какие подсолнухи под Сталеваром вымахали!..

...Кукушкина роща.

Ку-ку-ку-ку...

У Мити Удальцова ушки на макушке. «Его» кукушка. По голосу узнал. Рекордистка. Дольше всех кукует. Он за ней сколько дней с магнитофоном охотился. Сколько батарей сжег, а все впустую. Не записал. Ну, погоди, артистка...

Митин взгляд упирается в решетку, и настроение у него падает: теперь разве запишешь?..

В райцентре, в милиции, начальник сама доброта. Лейтенанту от начальника нахлобучка: надо знать кого брать... Зачем ребят привез? Собака показала? Не всякой собаке верь. Могла вчерашний след взять.

— Не могла, — сказал Вовка-большой.

— Почему?

— Вчера еще не было.

— А сегодня?

— Сегодня уже был.

— Где?

— Возле сберкассы.

— Что вы там делали?

— Ловили.

— Кого?

— Сторожа.

— Допустим. Хотя чаще бывает наоборот. А сторож?

— Что сторож?

— Что делал сторож?

— Спал.

— Спящего ловили?

— Да.

— Как это?

— Я крикнул: «Караул».

— А сторож?

— Проснулся.

— Потом?

— Побежал.

— Куда?

— В кадр.

— В какой кадр?

— Из фильма «Город на заре».

Вовка-большой посмотрел на Митю Удальцова.

Митя показал камеру, с которой не расставался: здесь фильм!

Разговор продолжался. Начальник спросил, вбежал ли сторож в кадр?

— Нет, — сказал Вовка-большой.

— Почему?

— Другой помешал.

— Кто?

— Сторож.

— Разве их было двое?

— Да. Один снаружи, другой внутри.

— Внутри чего?

— Внутри сберкассы. Выбежал — и на Митю.

— А Митя?

— От него.

— Можно посмотреть?

— Что?

— Пленку.

— Она еще не проявлена.

— Мы проявим. А вы пока погуляйте...

И гарнизон, на деньги начальника, был отправлен на первый утренний сеанс в кинотеатр «Родина».

Фильм смотрели вполглаза. Хотелось скорей вернуться и узнать, что с пленкой.

И вот они снова в милиции. Кабинет преобразился. На стене — белый лоскут экрана. Посреди — головастая тренога киноаппарата. В кабинете начальник, лейтенант, сторож, еще кто-то...

Мелькают кадры. Всходит солнце... Распускаются цветы... Идут утренние люди: дворники, пассажиры, продавцы... Подложив под голову крыльцо, спит сторож сберегательной кассы. А вот и касса. Распахивается дверь, и на зрителей, грозя кулаками-кувалдами, бросается...

— Стоп! — кричит начальник.

Изображение на экране замирает.

— Он! — кричит сторож. — Грабитель...

Ребятам становится не по себе. Вот, оказывается, в чем их подозревали: в нападении на сберкассу.

Грабитель, кривясь, смотрит с экрана.

— Старый знакомый, — замечает начальник, — Мишка-пугач. Недавно из заключения — и вот опять за старое взялся. Задержать!

Двое в форме встают и выходят.

Начальник подходит к ребятам:

— Спасибо... Помогли вора опознать.

Гарнизон дружно улыбается: они не то еще могут!

В Равелатс возвращаются в открытой машине. Свистит ветер в ушах... Грачи ракетами взрываются из-под колес... Скорей домой! Дома много разных дел.

Так первоначально кончалась повесть о городе Равелатсе. Но жизнь оказалась хитрее автора и придумала другой конец.

Случилось это так. Автор приехал на судостроительный завод и прочитал свою маленькую повесть детям рабочих. Потом вместе с директором завода пошел на стапели, где из огромных, как простыня, стальных листов рабочие шили рубашку морскому кораблю. Автор подошел ближе, и — глазам своим не поверил — с листа стали на него смотрел... носорог.

— Что это? — удивился автор.

— Марка завода, — сказал директор, — и герб города...

— Равелатса! — вскричал автор.

— Ну это как читать, — усмехнулся директор, — если справа налево — Равелатса, если слева направо — Сталевара.

— Догадываюсь, — сказал автор, — поселок стал городом. Но, как герб города Равелатса стал гербом города Сталевара, догадаться не могу.

Директор развел руками. Это значило, что он ничем не может помочь автору. И тогда автор поставил точку. Последнюю. Пусть читатели сами догадаются, как это произошло.