Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Уезжая из Москвы, экскурсовод познакомил Виктора Викторовича с корреспондентом одной из иностранных газет. Знакомство переросло в дружбу. Корреспондент, поощряя молодого абстракциониста, время от времени приобретал у него картины для «национального музея» и тискал об этом две-три строки в своей газете.

Как-то во время одной из встреч-сделок он посоветовал Виктору Викторовичу устроить выставку своих произведений, и обещал написать о ней в зарубежной прессе. Виктор Викторович клюнул...

Возвратившись в Зарецк, Виктор Викторович стал подыскивать сообщников, на которых можно было положиться при организации выставки. Вкусам взрослых он не доверял, опасаясь насмешек, и решил приглядеться к ребятам. Первым в поле его зрения попал Лева Наумов. Козье молоко сделало Леву сперва другом, а потом и учеником Виктора Викторовича. Первой самостоятельной пробой пера, восхитившей Виктора Викторовича, была синяя лошадь.

— Абстракционизму принадлежит будущее, — сказал он, рассматривая Левин рисунок во время последней встречи. — А из тебя со временем выработается неплохой абстракционист. Во всяком случае, ты можешь рассчитывать на меня. Но пока, между прочим, держи язык за зубами. До общего признания абстракционизма.

— А лошадь?

— Что лошадь?

— Ее тоже держать в тайне?

Виктор Викторович посмотрел на Леву. Одна мысль мелькнула у него в голове.

— Нет, почему же, — сказал он, — покажи своим, а потом скажешь, кому понравилось.

...Бабка принесла с кухни молоко. Лева, как всегда, взял кружку и вышел. Ему казалось, что все сказанное между ним и Виктором Викторовичем останется в тайне. Но он ошибся. В Зарецке нашелся еще один любитель козьего молока. Им был Мишка-толстый. Он пришел чуть позже Левы и, стоя за дверью, «нечаянно», так уж устроен человек, услышал все, что было сказано. Об этом он и рассказал Валентине и Воронку. Посоветовавшись, решили присмотреться к Леве и Виктору Викторовичу, с которым тот водит дружбу, а потом уже решить, что делать дальше.

Может быть, даже встретиться с Виктором Викторовичем и поговорить с ним по душам.

Но искать встречи с Левиным учителем не пришлось. В ту же ночь он сам напомнил о себе, и довольно странным образом.

Вспышка

Воронка разбудил овод. Проклятый, он настырно зудел над головой, несмотря на все ухищрения отогнать его сонной рукой.

«Дз-д-з-з...»

Бац! Воронок смазал пятерней по фанерной стене, загудевшей, как надутый бычий пузырь, и проснулся от шума и боли.

Над головой тревожно мигала красная лампочка от электрического фонарика. Под подушкой, в школьном пенале, отчаянно пищал зуммер.

Воронок посмотрел на будильник, таинственно мерцавший зелеными огоньками цифр. Шел второй час ночи.

Воронок вскочил с кровати и прислушался. Соседняя комната дышала мамой. Спит...

Воронок на цыпочках подкрался к окну и распахнул ставни. В дом стрельнула струя прохладного воздуха.

— Кто там? — шепотом окликнул Воронок черную фигурку, прильнувшую к завалинке.

— Я, — отозвалась фигурка и выпрямилась. — Генка Юровец.

— Хватит звонить, — сказал Воронок, — разбудил уже.

Что-то щелкнуло. Воронок догадался: пришедший захлопнул крышечку над кнопкой потайного звонка, вделанного в завалинку.

Воронок закрыл дверь, ведущую в мамину комнату, зажег свет и впустил в дом живой, подвижный шарик, который, едва вкатившись, замахал руками, задвигал ногами и заработал языком с такой скоростью, что слова, вылетая изо рта, сталкивались и разбивались вдребезги, так что понять сказанное было невозможно.

Воронок подошел и ущипнул Генку за руку. Живой шарик ойкнул и затих.

— Что случилось? — спросил Воронок.

— Вспышка, — ответил Генка, и глаза его изумленно округлились.

— На Луне или на Марсе? — Воронок насмешливо посмотрел на Генку.

— На земле. Честное слово! — Генка подкрепил свою клятву салютом. — Я случайно заметил, когда телескоп с Юпитером на Сатурн переводил. Вспыхнет и погаснет. Вспыхнет и...

Он не договорил.

— Пошли, — сказал Воронок, натягивая штаны. — Посмотрим, что там вспыхивает.

Минут пять спустя они были на астрономической вышке зоны. Генка посмотрел в телескоп, возле которого в ясные ночи попеременно дежурили все пионеры отряда имени Юрия Гагарина, и уступил место Воронку.

— Ну что? — нетерпеливо спросил он.

— Вспыхивает, — сказал Воронок. — А что — не пойму. Вспыхивает и гаснет.

— Как молния, — подсказал Генка.

— Недалеко где-то, — проговорил Воронок. — С земли смотрел?

— С земли не видно, — ответил Генка.

— Вот что, — решил Воронок, — ты подежурь до смены. А трубу не трогай. Труба пусть на огонек смотрит. Тебя кто сменяет?

— Воскобойников. А его — Мишка-толстый.

— Скажи, чтобы и они не трогали. Утром посмотрим, что видно.

Вернувшись домой, Воронок поставил стрелку звонка на «5» и завалился спать.

Без пяти минут до назначенного срока он проснулся и очень удивился, что сделал это без помощи звонка. Может быть, у него в мозгу был свой будильник?

Впрочем, размышлять об этом не было времени.

Воронок тихонько встал, чтобы не разбудить маму, и вышел из дому.

На астрономической вышке, злой и веселый от бессонницы, его ждал Мишка-толстый.

Воронок не успел спросить о том, что «видит» астрономическая труба. Своим ответом Мишка-толстый опередил вопрос. Оказалось, что в поле зрения телескопа находится сарай бабы Вари, в доме которой живет Виктор Викторович.

«Вор»

Прошло несколько дней. Происшествие с телескопом, поймавшим таинственную «вспышку» в сарае бабы Вари, начало уже забываться, как вдруг новое событие взволновало зону. На берегу Снежки была ограблена кладовушка, в которой зона хранила собранный ею металлический лом. Ограблена ли? Вначале никто так не думал. Потому что, на первый взгляд, ничего не пропало. Просто было разбросано вкривь и вкось.

«Ленькин почерк, — решил Воронок, — опять что-нибудь конструировал...»

Октябренок Ленька был призван, поежился под строгим взглядом гагаринцев и во всеуслышание заявил, что вот уже второй вечер обходит сарай стороной.

— Почему? — спросил Воронок.

— Потому что он вспыхивает, — сказал Ленька.

Воронок удивленно переглянулся с Генкой Юровцевым: опять вспышки.

— Ты сам видел?

— А то нет? Вспыхнет и погаснет. Я думал, что вы с фонариками.

Леньке поверили и отпустили с миром. Значит, не он. А кто же? Кто и зачем бродит с огнем по складу металлического лома, если со склада ничего не похищено? Стали собирать все в кучу. Черный металл в одну, цветной — в другую, и тут вдруг открылось: нет медного змеевика от титана, нет бронзового подноса от самовара, нет того, другого, пятого, десятого, серебряного, алюминиевого, позолоченного... Вот тебе и не похищено! Тут же созвали совет отряда и решили изловить вора. Выследить и изловить...

Первыми, узнав о случившемся, вызвались пойти в наряд вожатые: Валентина Сергеева — старшая вожатая школы и Долгий — вожатый-производственник, рабочий вагоноремонтного завода. Они дежурили с десяти вечера до утра, пока ленивые августовские петухи не сыграли побудку и не дали Валентине понять, что спать, вообще-то, лучше в горизонтальном положении, пользуясь при этом не плечом соседа, а пуховой подушкой. Впрочем, она ни на что не жаловалась.

— Никого? — шепотом спросила Валентина.

— Никого, — вполголоса ответил Долгий, хотя при всем желании из-за тумана не мог разглядеть ничего дальше своего носа. — Сейчас нас сменят.

Генка Юровец проявился на фоне туманного утра, как на фотографической пластинке. Сперва показался козырек фуражки... Потом нос... Зевающий рот... Зевал Генка с таким старанием, словно тренировался перед тем, как проглотить телеграфный столб... И, наконец, все остальные части тела.

— Ты разве один? — спросила Валентина, припоминая список сменщиков.

11
{"b":"130560","o":1}